Древняя вера славян. Верования древних славян
Славяне?
Большая советская энциклопедия говорит: «Славяне – крупнейшая в Европе группа родственных по происхождению народов. В ее составе: восточные (украинцы, россияне, белорусы), западные (поляки, чехи, словаки, лужичане) и южные (болгары, сербы, хорваты, македоняне, боснийцы) славяне. Общая численность на 1976 год - 270 миллионов человек. Говорят на славянских языках.»
А также: «Восточнославянский пантеон богов был утвержден Владимиром Красное Солнышко в 980 году, в него входили Перун, Макошь, Даждьбог, Стрибог, Хорс, Семаргл»… и все на этом. Хотя давным-давно, еще в самом начале…
В самом начале
…В самом начале была только Великая Мать, и новорожденный мир лежал на её тёплых коленях, а может быть, у груди. Как звали Великую Мать? Наверное, Жива-Живана, ибо от н ё пошла всякая жизнь. Но об этом никто теперь не расскажет. Наверняка её имя было слишком священно, чтобы произносить его вслух. Да и какой новорожденный зовёт мать по имени? Ма, Мама - и всё...
Когда юный мир немного окреп и возмог сам за собой присмотреть, Великая Мать удалилась. Надо думать, её призывали иные миры, тоже ждавшие любви и заботы. По счастью, Боги и первы Люди ещё успели запомнить Великую Мать и её божественный лик: ясное чело, уходившее в надзвёздную вышину, очи, подобные двум ласковым солнцам, брови и волосы, схожие с добрыми летними облаками, льющими живую воду дождя. Она была нигде и везде, её лик был зрим отовсюду, а взор проникал в самые тайные уголки. Недаром и много веков спустя, когда Солнце было завещано совсем другому, юному Богу, его по-прежнему называли Всевидящим Оком. А символом Солнца сделали крест, обведенный кругом, - ради севера, юга, запада и востока, четырёх сторон белого света, куда Око устремляет свой взгляд.
А ещё Великая Мать посадила Великое Древо, с тем, чтобы оно обвило корнями исподние глубины Земли, а ветвями обняло запредельную высь Неба, связывая их воедино. И когда её воля исполнилась, в мире, похожем на большое яйцо, обособились и проснулись две сути: мужская - в Небе и женская - в Земле. Проснулись и удивлённо раскрыли глаза: тотчас вспыхнули тысячи звёзд и отразились в родниках и лесных озёрах... Земля и Небо ещё не ведали своего назначения, не знали, для чего рождены. Но потом увидали друг друга, одновременно потянулись друг к другу - и всё поняли, и не стали спрашивать ни о чём. Земля величаво вздымалась к Небу горами, стелила роскошную зелень лесов, открывала стыдливые ландыши во влажных ложбинах. Небо кутало Землю тёплой мглой облаков, проливалось тихим дождём, изумляло жгучими молниями. Ибо в те времена грозу не называли грозой, потому что её никто не боялся. Гроза была праздником свадьбы: золотые молнии возжигали новую жизнь, а гром звучал торжественным кличем, призывным кличем любви.
И что за весёлая, шумная, весенняя жизнь тогда хлопотала повсюду под ласковым взглядом Великой Матери Живы! Зимы, мертвящих морозов не было и в помине. Земля расцветала без страха, щедро дарила плоды и, чуть-чуть отдохнув, опять принималась за свой род, а с Мирового Древа, похожего на раскидистый дуб, слетали к ней семена всех деревьев и трав, соскакивали детёныши всех птиц и зверей
А когда приходил срок какому-нибудь украшению леса, могучему ясеню или сосне - можно ли сказать, что они умирали? Окруженные молодой порослью, выпустившие тысячу побегов, они просто роняли старый, тронутый гнилью ствол, и он ложился в мягкие мхи, снова делался плодоносной землёй, а Жизнь - Жизнь никуда не исчезала...
Вот как Великая Мать урядила эту Вселенную, прежде чем удалиться.
Посередине, поддерживаемая Мировым Древом, раскинулась Земля, и её со всех сторон окружал Океан-море. С исподу легла Ночная Страна; переплыви Океан, как раз там и окажешься Ночную Страну ещё называли Кромешной - то есть отдельной, опричной, особенной, не такой. А выше Земли начинались девять разных небес: самое ближнее - для туч и ветров, другое - для звёзд и луны, ещё одно - для Солнца. Днем Солнце плывёт над Землёй с востока на запад потом переправляется через Океан и с запада на восток измеряет нижнее небо, светя в ночной, Исподней Стране. Поэтому и Солнечный Крест рисуют катящимся то в одну сторону, то в другую.
Седьмое же небо сделалось твердью, крепким прозрачным дном для неисчерпаемых хлябей живой небесной воды. Мировое Древо проросло его зелёной макушкой; и там, под раскинутыми ветвями, в хлябях небесных родился остров. Его назвали ирием - несокрушимой обителью Жизни, Света, Тепла. А ещё его называли островом Буяном - за плодоносное буйство Жизни, за то, что там стали жить прародители всякой твари: зверей, птиц, рыб, насекомых и змей. Недаром, знать, говорят познавшие счастье: как на седьмое небо попал!
Там, где нас нет
Интерес к народной, национальной культуре, в том числе и славянской, впервые проснулся в XVIII веке. Вторая волна его, надо думать, пришла в наше время. Несколько лет назад. И заинтересовались, что удивительно, именно изначальными верованиями, традициями. Вспомнили народы, которых уже нет, либо которые давно забыты: шумеров, ацтеков, кельтов и славян. Тех славян, которые не были обращены в христианство, которые не нуждались в чужой, византийской религии, которые имели свою собственную.
На благодатной почве славянских мифов сейчас расцветает целое направление в литературе – славянское фэнтэзи. Целый ряд авторов: Семенова, Успенский, Константинов и многие другие не раз обращаются к сюжетам легенд и воскрешают в своих произведениях Перуна, Ладу, Ярилу и прочую мистическую братию: Мавок, Домовых, Водяных, Леших.
Следов в литературе славянская религия, практически, не оставила, сохранились только письменные известия VI – XII веков. В остальном же при изучении древних культов необходимо прибегать лишь к народной памяти: обрядам, хороводам, песням, заговорам да к материальным памяткам: символике вышивки, резьбы и другим предметам быта.
«То, что когда-то было заговорами, теперь – детские считалочки, а то, что сейчас считается магическим заклинанием, через годы станет игрой. Все идет по кругу. И так будет всегда. До скончания времен.»
Путем сопоставления археологических раскопок и фольклорных исследований установили стадии развития язычества. Религиозные представления не сменяли друг друга, а наслаивались, внося новое, сохраняя старое. Примером могут служить легендарные «хоботистые чудища», что являются «потомками» мамонтов.
В средине II века до нашей эры формируется массив праславянских племен – от Одера до Днепра. Их религия представляет собой земледельческий культ, то есть обожествление природы с элементами тотемизма. Со временем происходит переход от предка-животного к предку-человеку.
В начале XII века игумен Даниил – современник Владимира Мономаха – разделил славянское язычество на четыре стадии:
1. Культ «упырей» и «берегинь» – анимизм древних охотников, разделяющий всю одухотворенную природу на злых и добрых духов.
2. Культ земледельческих небесных божеств Рода и Рожаниц. Рожаницы – это богини плодовитости всего живого, ставшие матриархальными богинями плодородия. Род – патриархальна стадия тех же верований, переродившаяся в ранний земледельческий монотеизм. Хотя культ Рожаниц и пережил культ Рода.
3. Культ Перуна, являвшегося богом грозы, молнии и после, ставшего богом войны – покровителем воинов и князей. При создании Киевской Руси стал главным божеством.
4. Принятие христианства в 988 году отодвинуло язычество в глубины государства.
Но, посмотрим другими глазами…
Род и Рожаницы
И вот ещё какое диво посчастливилось увидеть юному миру. Земля и Небо так сильно любили друг друга, что их любовь ожила как отдельное существо - и тоже, подобно им самим некогда, тотчас распалось надвое, на Любовь Женскую и Мужскую, ибо одной недостаточно - любящих всегда двое.
Бог Род, Мужская Любовь, стал даровать приплод и потомство всем дышащим тварям, и Люди скоро выучились его почитать: стали делать изображения и вкладывать в свадебные заздравные чаши, на счастье и многочадие новой семье. Это Род, говорили, выращивает деревья, это он грудами мечет с небес кремнёвые камешки, из которых родятся упорные и сильные Люди. Это он - Свет Небесный, без которого Солнце плыло бы одиноко, как звезда в черноте. И сколько всего нареклось его именем - не перечесть: урожай, народ, родина, роды...
Богиня Лада стала Женской Любовью. По ней прозвались мудрые жёны, умеющие сладить семью, завести в доме лад. Великой Богине была по душе верная супружеская любовь, и мужья с жёнами величали друг друга почти её именем: - Лада! Ладо моё!..
Помолвку тогда называли - ладами, свадебный сговор - падинами, девичье гадание о женихе - ладуваньем. И, говорят, Люди слыхом не слыхивали, чтобы кто-то брал в жёны немилую либо насильничал, тащил девку замуж за постылого, за нелюбого, за неровню...
Великая Лада – Дедис-Лада, Дид-Лада, как звал её один народ, возникший из кремня, - нипочём" не простила бы подобного святотатства...
Она объезжала засеянные поля в зелёной одежде, благословляя будущий урожай, и шёрстка её коня отливала спелым золотом, как налитой колос. А мужчины и женщины, держась за руки, шли вслед за нею в поля, где можно обняться вдали от чужих глаз. Люди ведали; их любовь даёт добрую силу хлебному полю. поле отдаривало Людей голубыми цветами и обещало вернуть посеянное сторицей. Говорят, будто жито росло тогда стоколосым - по сотне тугих, тяжёлых колосьев на каждом стебле!
Мы, современные люди, привыкли смотреть на мир через призму науки: трезво и рационально. Даже самые поразительные проявления стихии, такие, как землятресения, наводнения, извержения вулканов, солнечные и лунные затмения, не вызывают в нас того ужаса перед не тем неведомым, что некогда владел нашими предками. Ибо мы знаем, что за явлениями природы стоит не Бог, не Дьявол, не злые духи, а слепые силы, укрощённые теми общими законами, что известны нам из мира физики, силы, которые мы способны постичь, рассчитать и измерить. Поэтому современный человек видит себя скорее властителем природы, нежели её жертвой. Однако в древние времена люди воспринимали мир совершенно иначе. Он был таинственным и загадочным. И поскольку причины всего, что происходило с ними и вокруг них, были недоступны их пониманию, и поскольку не могли они объяснить, в чём же суть грозы и града, засухи и наводнения, эпидемий чумы и нашествий насекомых-вредителей, болезней и смерти, ночных кошмаров и душевных болезней, — все эти ужасные явления, события и удары судьбы они невольно приписывали тёмным силам: богам и полубогам, феям и эльфам, некромантам и гномам, дьяволам и демонам, призракам и неуспокоенным душам, обитавшим в небе, под землёй или в воде. Люди мнили себя добычей этих вездесущих духов, ибо от их милости или гнева могли зависеть счастье или несчастье, здоровье или болезнь, жизнь или смерть. От боязни перед неизведанным берёт своё начало каждая религия, язычество не является исключением.
Тема славянского (в частности, восточнославянского) язычества в последнее время стала очень популярной. Помимо собственно научного интереса, её актуальность обусловлена сегодня ещё и иными факторами: многие политические течения (прежде всего «патриотические», в том числе «ультра-патриотические») пытаются эксплуатировать её в своих целях. Это, естественно, не способствует повышению объективности получаемых результатов. Впрочем, подобная ситуация не уникальна. Изучение язычества в дореволюционной России находилось под довольно солидным прессом государственной религии. Причём духовная цензура в то время превосходила по своей жёсткости цензуру светскую. Тем не менее нельзя не отметить, что повышенный интерес к языческой проблематике привёл к появлению огромного количества работ, в которых она исследуется с привлечением самого разнообразного материала и на самых разных уровнях: от сугубо академических штудий до совершенно фантастических построений. Даже для специалиста ориентация в этом массиве изданий – дело далеко не простое.
Слово «культура» происходит от слова «культ» – вера, обычаи и традиции предков. Тот, кто забывает это, — не имеет права считаться культурным человеком.
До христианства и других монотеистических религий все народы были язычниками. Культура землян насчитывает тысячелетия. В России же отсчёт отечественной культуры, в лучшем случае ведётся от крещения Руси, в худшем – с 1917 года. И в том, и в другом случае древнейшая история народов, а, главное, — их воззрений на космос, природу и человека, исключается из сферы знаний простых людей. В частности, о язычестве в школах не говорят ни слова. О язычестве не имеют представления ни только ученики, но и учителя.
Христианство, зародившееся вдали от славянских племён, восприняло славянское язычество как чуждую религию, и она жестоко уничтожалась сверху. Народ же несколько веков сопротивлялся этому и разными путями вносил язычество в христианство (путём иносказания, кодирования, намёка, сущности и т.д.). В некоторые языческие приметы и обычаи мы верим и по сей день.
Делая вид, что у древних наших предков никаких воззрений, идеалов и культов не было, мы тем самым втискиваем понимание истории народа, и, особенно, его духовности, в ложе дарвинизма, отрицающего всякую духовность (Божественное происхождение духа) человека и исследующего лишь его отобезьянью физиологию.
Язычество окружено, с одной стороны, тайнами забвения и многих утрат, словно древний затерянный и потому совершенно незнакомый мир. С другой – на него положено негласное «табу». Это последнее – явление втаптывания, стирания из сознания людей исконной их культуры началось у восточных славян с введением христианства и не было отменено с пришествием на Русь безбожников в 1917 году. Поэтому, если кто относится к язычеству и к атеизму как к одинаково безбожным явлениям – глубоко ошибается.
Атеизм противостоит любой религии и духовности. Язычество – религия, и оно близко любой другой религии уже по своей этой главной сути – веры в Бога. Именно поэтому язычество, одновременно сближаясь меж собой своими разными руслами, сблизилось и с другими, более поздними, пришедшими эволюционным путём (усложнялся человек, усложнялись его представления о космосе, боге) монотеистическими религиями, слилось с ними и во многом в них растворилось.
Язычество – от «языки» (суть: народы, племена); это слово объединяет в себе принцип веры разных народов. Сама же вера этих народов, даже в рамках союза племён, могла быть меж собой весьма различной.
Славянское язычество развивалось по разным направлениям: одни племена верили в силы космоса и природы; другие – в Рода и Рожаниц, третьи – в души умерших предков и духов (одухотворённые силы); четвёртые – в тотемных животных-пращуров и т.д. Одни хоронили своих умерших предков в земле, считая, что те потом помогают живым с Того Света, оставляли им что-нибудь в пищу. Другие – сжигали умерших в ладьях, отправляя их души в небесное плавание, полагали, что если тело сжечь, — душа быстрее поднимется на небо и там приставится каждая к своей звезде (отсюда – преставился).
Для сжигания умерших и для приношения языческих жертв в древности у славян существовали определённые места – алтари под открытым небом в виде треугольника, квадрата или круга, которые именовались крада; крадой также назывался горящий жертвенный костёр. «Крады и требища идольские», — писал Нестор-летописец. Было и божество, охранявшее алтарь, вероятно оно называлось Крада (Кродо). В погребальном культе универсально распространённым было сочетание противоположных устремлений: удалить в иной мир потенциально вредоносного мертвеца и одновременно сохранить вблизи коллектива благодетельного предка, обеспечить возможность контакта с иным миром; с последним и связано наличие погребальных памятников, могильников и т.п. К славянской традиции трупосожжения можно отнести различные способы обращения с прахом – от простого рассыпания до захоронения в ямке и собирания в урну. В традиционной славянской обрядности, направленной против упырей, собственно в русской, кремация имеет значение как единственный радикальный способ расправиться с упырём. В одной из русских сказок умерший колдун, после смерти терроризировавший всю деревню, сам описывает способ, каким можно от него избавиться: «Вот если б кто набрал костёр осиновых дров во сто возов да сжёг меня на этом, так, может, и сладил бы со мною!».
Существовало поверье, что сожжённый уносится в рай-вырий (ирий, арий; отсюда древнее название арийцев), немедленно, на глазах любящих его близких. Душа ассоциировалась с дыханием и дымом. Далее душу подхватывали жаворонки, первые птицы, прилетавшие весной из вырия-рая. День прилёта жаворонков – 9 марта – считался днём поминовения предков и назывался Радуница. В период борьбы с языческими богами, создавался образ врага, поэтому день поминовения умерших по славянским обычаям вначале, в связи с насаждавшимся пасхальным календарём, был перенесён на 1 мая и считался бесовским, нечистым днём, вернее ночью (Вальпургиева ночь). Но позже, незаметно славянский день поминовения умерших и христианская Пасха сблизились.
Наиболее древние неперсонифицированные боги славян – Род и Рожаницы. Род иногда отождествлялся с фалосом, иногда с зерном (в том числе с солнечным дождевым зерном, оплодотворяющим землю). Рожаницы – женское рождающее начало, дающее жизнь всему живому: человеку, растительному и животному миру. Позже Род и Рожаницы стали выполнять больше функций, унифицировались в верховных богов и в разных племенах славян персонифицировались – получили имена собственные: Яровит, Световид, Ригевит, Макошь, Златая Баба, Дидилия, Зизя и т.д.
К древнеславянским обычаям относятся поклонения упырям и берегиням, так же неперсонифицированным божествам, олицетворяющим души умерших некогда людей – добрых и злых, помогающих и вредящих. Особенно неприкаянными, неуспокоенными считались души умерших на чужбине, безвинно убитых или не погребённых по обычаям своих предков. Лишь под сенью обычаев предков человек даже после смерти мог чувствовать себя спокойно. Такие души ещё назывались навьи и старались их задобрить, всегда выставляя им жертвы – еду.
Берегини (наподобие греческих пенатов) хранили благополучие разных мест и видов природы, а также дом. Домовых духов было множество: домовой, кутный дрёма (домашнее мирное божество сна), баюнок (сказочник, сказочник ночной, песенник колыбельный), лень, отеть (крайняя степень лени), окоёмы, прокураты, прокуды (плуты, неслухи, проказники), банник (дух бани), злыдни (украинское «бодай вас злыдни побылы!»), бесы, черти, шишиги (черти, с торчащими шишом волосами), кикимора или шишимора (чертиха с торчащими шишом волосами, божество неспокойных снов и ночных явлений). Праславянское «чъерт» значит проклятый, перешедший черту, границу.
Берегинь было много; они сберегали человека повсюду: дома, в лесу, в поле, на воде, оберегали посевы, скотные дворы, детей, пели им колыбельные песни, рассказывали сказки (байки), навевали сны. Позднее они получили кто собственные имена, кто – собственные-групповые, например, собственные Дид, Баба – прародители; групповые – русалки, лешие и т.д.
Дед (дид) – прародитель, предок. Для тех, кто считали, что ведут свой род от Перуна (Ольговичи и др.), это ещё и синоним Перуна. Дед – хранитель рода и, прежде всего, детей, конечно. Старший мужчина, представитель родового старейшинства, который усмиряет страсти внутри клана, хранит основные принципы морали рода, строго следя за их исполнением. Некоторые восточнославянские племена называли дедом (дидом) домовое божество, охраняющее домашний очаг (уклад), печной огонь, как бы малый перунов огонь, в отличие от большого на небе. Дедом называли и лесное божество – хранителя Перунова клада (золота, серебра, то есть молний, грозы, дождя серебряного). Деда молили об указании, открытии клада. По преданиям, где огонёк блеснёт, там клад этот (дождь с грозою), который жизненно необходим и важен для людей (для рода, дома, перуновых потомков). Дед (дид) упоминается в старых славянских песнях:
«А мы просо сеяли, сеяли, ой дид-ладо сеяли, сеяли,
А мы просо вытопчим, вытопчим, ой дид ладо вытопчим…»
Баба. Наиболее древнейшая из них – Баба Яга. У всех возникают вопросы: что означает Яга? Почему она такая страшная? И уж тем более никто не верит, что Баба Яга изначально заботливая берегиня.
Слово «Яга» огрублённое от «Яшка». Яша в славянских песнях называли ящура – некогда жившего на земле и исчезнувшего прародителя всего живого; отсюда наше более понятное – пращур. Баба Яга изначально – прародительница, очень древнее положительное божество славянского пантеона, хранительница (если надо – воинственная) рода и традиций, детей и околодомашнего (часто лесного) пространства. В период насаждения христианства всем языческим богам, божествам, духам, в том числе и оберегавшим людей (берегиням) придавались злые, демонические черты, уродливость внешнего вида и характера, злые намерения. Так языческая строгая прародительница была превращена в злобного демона, которым до сих пор пугают маленьких детей.
В разных славянских племенах были позже и другие прародительницы, получившие имена собственные: Златая Баба, Златая Мать, Макошь и т.д.
Особенно много берегинь (им также позже придавались злые черты) среди леших: лесовик, лесунок, лешак, дикий мужик, Микола (Никола) Дуплянский, попутник, боровик, лукавый (согнутый и искривлённый, как лук, и таков же внутренне, что главное), дед, дедок; а также бесы (славянское «бес» обозначает буквально «без», а дальше могло следовать положительное понятие, например, человек без… совести, Бога, понятия (знания), добра, справедливости, чести, ума и т.д.; черти; шишиги; мавки лесные; упыри; анчутки (помесь чёрта и утки); оборотни; нетопыри; чудо-юдо; лесной царь; судички и гарцуки (мелкие духи, помощники Перуна) ; лихо одноглазое; птица Страх-Рах – вот неполный перечень лесных обитателей, которые были воплощением леса, как враждебного человеку пространства.
Порой, леший почти не отличался от людей, но чаще хозяин леса представлялся одетым в звериную шкуру (длаку); иногда был со звериными атрибутами: рогами, копытами и т.д. Наделён (возможно позже) отрицательными признаками, «левыми»: левая сторона запахнута на правую, левый лапоть надет на правую ногу, леший мог быть одноглазый или кривой на левый глаз, хромой на левую ногу и т.д.
Зимой «привычных» леших в лесу вытесняли перуновы помощники, которые были ещё более строги к человеку, калинники (от слова «калить»): Морозко, Трескунец, Карачун. Таким образом, человек, выходя из дома в лес, поле, настраивался на постоянную борьбу с непредвиденными обстоятельствами и немилосердными стихиями; а с другой стороны – всегда мог рассчитывать и на неожиданную помощь лесного божества, лесного хозяина, поэтому старался ему понравиться: не вредить лесу, не бить без нужды зверей, не ломать зря деревьев и кустов, не засорять лес, даже не кричать громко, не нарушать тишину и покой природы.
О том, что из славянской кикиморы (шишиморы) – божества сна и ночных привидений пытались сделать злого духа, свидетельствует вторая часть слова – «мора». Мора (Мор), Мара – богиня смерти (многие универсальные боги имели женскую и мужскую ипостаси – и это говорит о их древности: они прошли стадии матриархата и патриархата). Но всё же кикимора – не смерть. Если она злится и проказничает, например, беспокоит по ночам малышей, путает оставленную на ночь пряжу и т.д. – ещё не значит, что кто-то умрёт вследствие её злых проделок (как мы понимаем и слово «умора»). Кикимора – слабое, как бы кривозеркальное отражение лишь страха смерти, или даже просто страха.
Христианству удалось превратить в свою противоположность и русалку – древнейший вид берегини, жившей в водах. Изображалась она всегда с женским лицом и обнажённой грудью, рыбьим туловищем и хвостом. Само слово «берегиня» произошло от понятия – оберегать, помогать странствующему, плывущему, терпящему бедствие добраться до берега. Это делали у славян русалки. Однако в период критики и отрицания язычества, демонизации языческих богов постепенно внедрялась мысль, что русалки – утопленницы и умершие некрещёные дети. Их стали бояться. Считалось, что они более всего опасны для людей в русальную неделю (19-24 июня), перед Иваном Купалой, особенно в четверг (Перунов день). В русальную неделю пели русальные песни, вешали на деревья и кусты пряжу, нитки, полотенца – символическую одежду для русалок; то ли чтоб задобрить их, то ли чтоб пожалеть.
Восходил к берегиням древний Семаргл – священная крылатая собака, охраняющая семена и посевы. Семаргл – как бы олицетворение вооружённого (воинственного) добра. Позже Семаргла стали называть Переплутом, возможно потому, что он был больше связан с охраной корней растений. Культ Переплута справлялся в русальную неделю. А семена и посевы стали оберегать Ядрей и Обилуха. Русалки, вилы тоже к тому причастны, они приносли вести о дожде.
Берегинями также были птицы с женским лицом: сладкозвучная Сирин, возрождающаяся из пепла птица Феникс, Стратим – мать всем птицам, старейшая и большая, Жар-птица, девушки-лебеди (лебёдушки), Ноготь-птица и т.д.
Мифических полуживотных-полулюдей ещё называли химерическими или химерами. Назначение многих берегинь ныне утрачено. Особенно много путаницы с химерическими существами. Распространено было, например, собачье имя Полкан, многие исследователи полагают, что в древности была такая крылатая собака (путая её с Семарглом), в то время как полкан (полконь) –буквально полуконь. Полуконь охранял солнечных коней Световида, коней (стадо) богов солнца и богов-громовержцев. Среди полуконей русский Конёк-горбунок, Сивка-бурка и т.д. По внешнему виду они вполовину или намного меньше героических коней Бога, они невзрачны, иногда даже уродливы (горб, длинные уши и т. д.). В метафорическом смысле они именно полукони-полулюди: понимают дела людей (богов, бесов), говорят человеческим языком, различают добро и зло, активны в утверждении добра (это осталось от берегинь).
Есть ещё необыкновенное божество: Чур – божество границы, одно из древнейших божеств-берегинь. Произошло от «щур».
Земля, в которой покоились предки (пращуры) какого-либо рода, и которая переходила, наследуясь из рода в род, считалась неприкосновенной. По поверьям многих племён, души тех, кто не уважит святости границ, передвигает межевые камни (столбы), хозяйничает на земле чужих предков, подвергаются проклятию, после смерти блуждают без пристанища. Или такие люди вечно принуждены таскать камни и носиться по полям, нигде не находя покоя; или носиться по полям блуждающим огоньком.
Чур связан с миром. Он освещает и защищает право собственности (ср. «чур – моё!»), осёдлость человека на земле, гуманные нравственные принципы, всё делит по справедливости: «чур – пополам!», «чур – вместе!».
Со словом, «чур» связано «черт», «очерт», «очерчивать». Праславянское «чъерт» — проклятый, возможно, нарушивший границы, межевые, географические, затем – неизбежно, нравственные; подменяющий добро злом.
Немало дошло до нас упоминаний солнечных космических языческих богов. Эти боги поздние, они уже не имели свои персональные имена и, как правило, свои «свиты» или окружение из божеств и духов, содействующих их делам и предназначению (на подобие земных царей; воистину человек, от века к веку усложняясь, творил богов по образу и подобию своему).
В «Слове о полку Игореве» упоминается Сварог – бог неба (инд. Сварга – небо), отсюда, кстати, наше выражение «свара», «свариться» — ругаться, браниться, быть как небо в ненастье. Даждьбога в «Слове о полку Игореве» называют «огонь Сварожич».
Связан со Сварогом Стрибог – бог воздушных течений и стихий. Видимо, именно ему подчинялись ветры, собственные имена некоторых из них утрачены, возможно одного из них называли Ветер, другого Ураган и т.д. Но название двух ветров дошли до нас. Это Погода (Догода) – лёгкий приятный западный ветерок. Не случайно всё остальное состояние атмосферы, кроме названного, именуют непогодой. Посвист (Позвизд или Похвист) – старший ветер, живущий на севере. Изображался в огромном развевающемся плаще. В сказках Позвизда иногда заменяет Соловей-разбойник, образно воплотивший всю злую и разрушительную силу ветра.
Среди исследователей славянской культуры нет единого ответа на вопрос, кто был у древних славян богом солнца? Некоторые полагают, что бог солнца у древних славян был Ярило, другие – Даждьбог, третьи называют Световида – это не совсем так. Отчасти каждому из главных племенных языческих богов, какими являлись Даждьбог и Световид, были присущи черты Бога Солнца, с другой стороны, и этим богам и солнцу придавали свойства мужские, свойства Рода (Ярилы). Однако, у славян был собственно бог солнца, имя ему Хорос. Он известен больше всего у юго-восточных славян, где солнца, конечно, очень много, солнце там просто царит над всем остальным миром. Не случайно в «Слове о полку Игореве» Хорс упоминается именно в связи с югом, с Тмутараканью. Князь Всеслав, пробираясь ночами в Тмутаракань, «великому Хорсови волком путь перерыскаше», то есть успевал до восхода солнца. Предполагают, что южный город Корсунь, также получил название от этого слова (изначально Хорсунь).
От древних корней «хоро» и «коло», означавших круг, солярный знак солнца, образуются слова «хоровод», «хоромы» (круговая застройка двора), «колесо». Скифы-пахари (праславяне, жившие именно на юге) называли себя потомками солнца (бога солнца) – сколотами. Самый известный сколотский царь носил имя Колоксай, то есть царь солнечного народа, или народа, происходящего от солнца.
Хорсу посвящены два очень крупных славянских языческих праздника в году (связанные со Световидом, Ярилой, Яровитом и т.д.) – дни летнего и зимнего солнцестояния. В июне – когда с горы к реке обязательно скатывали тяжёлое колесо – солярный знак солнца, символизирующий откат солнца на зиму) и декабре – когда чествовали Коляду, Ярилу и проч.).
Многие, даже из слышавших колядки, не знают, что обозначает «Коляда». Коляда – уменьшительно-ласкательное от «коло», солнце-младенец, (представлялось мальчиком или девочкой, ведь для маленького возраста ребёнка пол ещё не играет никакой роли; само солнце у нас среднего рода). Это божество возникло из праздника зимнего солнцеворота, из поэтического представления о рождении маленького солнца, то есть солнца будущего года (это древнее представление о ежегодном младенце не умерло по сей день. Оно перенесено на понятие «новый год» и на открытках и в новогоднем оформлении празднеств художники не случайно изображают его в виде мальчика, летящего в космосе.
25 декабря (месяц-студень) начинается поворот солнца на весну. Коляду (ср. коло-колесо, круг – солярный знак солнца) представляли прекрасным младенцем, захваченным в плен злою ведьмою Зимою, которая превращает его в волчонка (ср. синоним волка – лютый – с праславянским названием самого сурового месяца зимы (февраль – лютый). Только тогда, когда будет снята с него волчья, иногда и других животных, шкура и сожжена на огне (весеннее тепло), тогда Коляда явится во всём блеске своей красоты. Коляда праздновался в зимние святки с 25 декабря (сочевник, сочельник) по 6 января (Велесов день). Это время совпадает с сильными морозами (ср. Моро — смерть), вьюгами (ср. Вий) и самыми неистовыми гульбищами нечистых (в христианском представлении) духов и злых ведьм, которые скрадывают месяц и звёзды. Всё заволакивается морозною заволокою и кажется мёртвым. Однако, зимние святки – самый весёлый разгул славянских празднеств. Солнце наряжается в сарафан и кокошник и едет «в малёваному возочку на вороному конёчку» в тёплые страны (к весне и лету). В эти дни юноши и девушки «наряжались в хари» или «лярвы и страшила», ряженые ходили по дворам, пели колядки – песни, прославляющие Коляду, дающего всем блага. Прославляли также благополучие дома и семьи (желали всего, «что хозяину нравно»), где колядовщики весело требовали гостинцев и подарков (вернее, отдарков за колядование), шутливо предрекая разорения скупым. Сами подарки – обрядовое печенье: баранки, коровки, козульки, пироги и караваи – символы плодородия. Каравай, например, символизирует тучность коровы (старосл. – кравы).
В ночи зимних святок проходили гадания на будущий урожай, на приплод, а больше всего – на брачные союзы. Способов гадания – бесчисленное множество. Этот обычай идёт от желания общения с древней славянской богиней, которая представлялась в виде красивой девушки-пряхи, прядущей нить судьбы, нить жизни, — Сречи (Встречи) – с целью узнать свою судьбу. У разных племён синонимы «суд», «рок», «доля», «судьба», «жребий», «кош», «приговор», «решение», «выбор» имеют одно и то же значение.
Среча – ночная богиня. Никто не видел, как она прядёт, поэтому гадания проходили ночью. Чаще всего гадали на суженых (ср. слово «невеста» буквально – «неизвестная»). Предполагается, что обязанности богини судьбы у иных восточнославянских племён выполняла Макошь, которая покровительствовала домашним работам и, в том числе, прядению. На прялках славяне зачастую изображали своё представление о мироздании, зашифровывая его символы и знаки.
Если во время зимних святок ночами проходили гадания, то днями – ладины – сговоры невест, а затем и свадьбы.
С летним солнцеворотом связан славянский праздник Купало. День летнего солнцестояния – важнейший праздник славян. В этот день солнце (Хорс, Коло) в нарядной колеснице из своего небесного чертога выезжает навстречу месяцу – своему супругу. День летнего солнцестояния – время наивысшего развития творческих сил природы. В это время Ярило, Купало (купа – куст, сноп растений, травы) могут и должны умереть до следующий весны.
В ночь на 24 июня был обычай не спать: караулить встречу месяца с солнцем, чтоб видеть, как «солнце грае». Славяне уходили на ритуальные холмы, называвшиеся по-разному (Ярилина плешь – возле Переславля Залесского, Лысая гора – близ Саратова и в других областях, были Воробьёвы, Девичьи или Девины горы), или на поляны у рек, жгли костры, пели, водили хороводы, ручейники. Прыжки через костры были одновременно испытанием ловкости и судьбы: высокий прыжок символизировал удачу в замыслах. С шутками, притворными плачами и непристойными песнями сжигали соломенные куклы Ярилы, Купалы, Кострубоньки или Костромы (костра – одеревеневшие части льна, конопли).
На рассвете, все участвовавшие в празднике купались, чтоб снять с себя злые немощи и болезни.
В купальскую ночь, по преданию, происходили всякие чудеса: цвели редкие загадочные травы – разрыв-трава, папоротник и т.д.; открывались невиданные клады. Нечисть – ведьмы и колдуны – тоже предавались всяческому разгулу, скрадывали звёзды, месяц и проч.
Из слияния названия языческого славянского праздника Купалы и христианского Иванова дня (имеется в виду Иоанн Креститель) явилось новое название праздника – Иван Купала.
Если Хорс был бог солнца, то Световид, Даждьбог, Ругевит, Поревит, Яровит, Белбог несли в себе мужское родовое начало, и солнечное, космическое. Эти боги позднеславянского язычества – верховные (родовые) боги разных племён, поэтому в их функциях много общего.
Даждьбог – один из наиболее известных богов восточнославянских племён. Автор «Слова о полку Игореве» называет всех русских даждьбожьими внуками. То есть это буквально наш дед, предок, пращур, прародитель. Это бог дающий, податель земных благ, а также бог, охраняющий свой род. Он дал человеку всё главное (по космическим меркам): солнце, тепло, свет, движение (природы и календарное – смену дня и ночи, времён года, лет и т.д.). Вероятно, что Даждьбог был больше, чем бог солнца, хотя весьма близок к этому, он обозначал то, что мы называем «весь белый свет». К тому же, как и все родовые боги, нёс светлое, творческое мужское начало, небесное начало, в отличие от тёмного, женского, рождающего, земного. Метафорически его называют «огонь Сварожич». Сварог – бог неба (как космоса), значит Даждьбог – огонь (свет) небесный.
Белбог – также хранитель (консерватор) и податель добра, удачи, справедливости, счастья, всех благ. В слове «бьлаго» – редуцированный гласный, после его падения слово читается «благо».
Древний ваятель сделал статую Белбога с куском железа в правой руке (отсюда правосудие). Славянам издревле известен был подобный (испытание железом) способ восстановления справедливости. Взяв в руки кусок железа, следовало сделать с ним несколько шагов. Повреждённую испытанием руку смазывали жиром и давали заживать. Через несколько дней «сведующие люди» осматривали её. Если рубцы заживали хорошо – человек считался невиновным.
Такие испытания, кажущиеся нам сейчас жестокими и бессмысленными, производились, однако, на Руси до времени Ивана Грозного. Не случайно богу, вершавшему правосудие, приносили кровавые жертвы, чтоб он не допустил страшной для человека кары: быть осуждённым и, тем более, осуждённым несправедливо. Тяжела казнь, но ещё тяжелее бремя позора. Понятие «клеймлёный железом» издревле было равнозначно «клеймлёный позором». Отсюда мы узнаём, что верховные славянские боги несли ещё одну функцию – Высшего Судьи, Совести, Ревнителя Справедливости, а также Бога Карающего, охраняющего род от нравственного падения.
Наиболее подробно из всех богов описан очевидцами храм и четырёхлицая статуя Световида, а также ритуал празднества, связанного с ним. Это произошло потому, что храм Световида находился в отдалении и просуществовал дольше всех языческих храмов – до XII века.
Праздники в честь Световида начинались по окончании жатвы, в августе. Славяне приносли в дар богу собранные с полей, садов и огородов плоды. Жрец наполнял рог Световида молодым вином, символизирующем полноту урожая будущего года. В жертву Световиду приносили множество молодых животных, которых тут же съедали во время пира.
Световид, как и Даждьбог, обозначал то, что мы привыкли называть «весь белый свет» , и поэтому бог западных славян был хорошо известен в восточнославянском мире, не случайно слово «святки» – игры в честь бога Световида – распространены у восточных славян: русских, украинцев, белорусов и во всём славянском мире.
На том же острове Ругене в городе Карензе стоял идол Ругевита – верховного бога одного из славянских племён. Руге – (луги) – название племени (возможно, самоназвание), а вита – жизнь. Также как слово «Световид». Состоит из «свет» и «вит». Статуя Ругевита была сделана из огромного дуба, а храм представляли стены из красных ковров или из красных тканей. У Ругевита было семь лиц. На поясе его висели семь мечей с ножами, а один меч он держал в правой руке. Ругевит стоял на страже жизни своего племени.
В этом же городе Карензе стояла и статуя Поревита. Вероятно, тоже одного из племенных верховных богов, но более древнего, связь с которым утрачивалась, поэтому его назначение многие историки затруднялись объяснить. Пора (спора) – ни что иное как семя, вито – жизнь. То есть это бог мужского семени, подателя жизни и её радости, любви, так же, как восточнославянский Яровит и уже названные Световид, Белбог, Даждьбог, Ругевит.
Этих богов, которых разные племена считали своими предками, пращурами, покровителями и воинственными защитниками племени, своего рода и народа, изображали с ярко выраженными мужскими атрибутами, воинственными всевидящими небесными предками племени. В «Слове о полку Игореве» эпитеты «яр», «буй», «тур», приставлены к именам самых храбрых князей, настоящих мужчин.
Во время празднований летних святок славяне изготавливали из травы чучело Ярилы с ярко выраженными мужскими атрибутами, и мужским фалосом. Корень слова «яр» связывался с мужской силой, мужским семенем.
Чем-то близок всем этим богам Перун, громовержец, бог западных славян. Перед самым принятием христианства вместе с воинами-язычниками он пришёл на Русь. Князь Владимир I Святой воздвиг ему статую в Киеве, а его дядя Добрыня – в Новгороде.
У Перуна была огромная свита из родственников и помощников: Гром, Молния (тётушка Маланьица; молнии и стрелы называли также перунами), Град, Дождь, русалки и водяные, ветры, которых четыре, как и четыре стороны света. Отсюда день Перуна – четверг (ср. «после дождичка в четверг», «чистый четверг»), иногда ветров семь, девять, двенадцать или просто много (древнерусское «Перун есть многъ»).
Перуну и другим богам, олицетворяющим силу природы, служат богатыри, волоты. Если они разгуляются, то с гор камни выворачивают, деревья валят, реки запруживают завалами. Таких героев разной силы в славянской мифологии множество: Горыня, Верни-гора, Валигора, Вертигор, Дубыня, Дубодёр, Вертодуб, Вырвидуб, Елиня (ель), Лесиня (лес), Дугиня (дуги гнёт), Бор, Верни-вода, Запри-вода, Поток-богатырь, Усыня, Медведко, Соловей-разбойник (ураганный ветер), Сила-царевич, Иван Попялов (Попел), Святогор, Вода и т.д.
Перуну посвящались леса и реки, которые считались священными, например, Буг, Волхов.
Связаны с Перуном и змеи. Значений и назначений у змей (как символов) было несколько.
В календаре славян есть два праздника, во время которых вспоминают змей (чаще всего это безобидные ужи). 25 марта – время, когда «на юрьеву росу» выгоняют скот и змеи выползают из-под земли, земля становится тёплой, можно начинать сельскохозяйственные работы. 14 сентября – уход змей, сельскохозяйственный цикл в основном заканчивался. Таким образом, эти животные как бы символизировали цикличность сельских полевых работ, были своеобразными природными климатическими часами. Считалось, что они также помогают вымаливать дождь (небесное молоко, грудие, падающее с неба), так как змеи любят не только тепло, но и влагу, отсюда в сказках змеи часто сосут молоко у коров (облаков).
Изображения змей – змейки – украшали древние сосуды с водой. Змеи из Перуновой свиты символизировали тучи небесные, грозовые, мощный разгул стихии. Змеи эти многоглавые. Одну голову отсечёшь – другая вырастает и пускает языки огненные (молнии). Змей-Горыныч – сын горы небесной (тучи). Змеи эти похищают красавиц (луну, звёзды и даже солнце). Змей может быстро превращаться в юношу и девушку. Это связано с омолаживанием природы после дождя, после каждой зимы.
Змеи – хранители кладов несметных, трав целебных, живой и мёртвой воды. Отсюда – змеи-врачи (в индоевропейской мифологии – Индра, Донор, Асклепий, Панацея) и символы врачевания.
Змеи из свиты богов подземного царства – Вия, Смерти, Мары, Чернобога, Кащея и др. стерегут преисподнюю. Вариант змея – владетеля подземного царства – Ящер, реже – Рыба. Ящер часто встречается в народных песнях архаических времён, иногда, утратив древний смысл символики, его называют Яша.
В период христианства на Руси змей чествовали на Юрьев день (Юрий – Георгий) – 23 апреля.
Немало племён, особенно в охотничьих лесных регионах, верили в то, что предок их был могучий исполинский зверь. Например, медведь, олень, ящур-пращур и т.д. С такими представлениями связан культ Велеса. Древние люди верили, что род ведётся от бога, который показывается лишь в образе зверя, а потом снова уходит в небесные чертоги (созвездия Большая Медведица, Малая Медведица и т.д.).
Велес – один из древнейших восточнославянских богов. Вначале он покровительствовал охотникам. Вследствие табу на обожествляемого зверя назывался «волохатый», «волосатый», «волос», «велес». Обозначал также духа убитого зверя, охотничьей добычей. «Vel» – корень слов со значеним «мёртвый». Умереть, преставиться – значит приставиться духом, душою к небесным предкам, душа которых улетает на небо, а тело остаётся на земле. Существовал обычай оставлять на сжатом поле «жменю колосьев Волосу на бородку», то есть славяне считали, что предки, покоящиеся в земле, тоже помогают плодородию. Таким образом, культ скотьего бога Велеса как-то связывали с предками, с урожаем, с благополучием рода. Травы, цветы, кусты, деревья называли «волосами земли».
С древнейших времён скот считался основным богатством племени, семьи. Поэтому скотий бог Велес был ещё и бог богатства. Корень «воло» и «вло» стал составной частью слова «володеть» (владеть).
Культ Велеса восходит к культу Рода и Рожаниц. Поэтому вместе с Ярилой славяне в праздник семик (4 июня), на масляничную неделю с 20 по 25 марта и с 25 декабря по 6 января на зимние святки отдавали дань сладострастным скотьим богам Туру и Велесу, жертвуя им хороводами, пением, поцелуями через венок из свежих цветов и зелени, всякими любовными действиями.
В период христианства на Руси Велесову дню 6 января соответствовал Власьев день – 11 февраля.
С культом Велеса связано и понятием волхвы, так как корень этого слова также происходит от «волохатый», «волосатый». Волхвы при исполнении ритуальных танцев, заклинаний, обрядов в древности одевались в шкуру (длаку) медведя или другого животного. Волхвы – своего рода учёные, мудрецы древности, знающие свою культуру, во всяком случае, лучше многих.
Большая часть названий богов, явлений и предметов, данных народом под наитием художественного творчества, основана на весьма смелых метафорах. Но те исходные нити, к которым они были прикреплены изначала, часто рвались, метафоры теряли свой поэтический смысл, принимались за простые, непереносимые выражения и в таком виде переходили от одного поколения к другому, переживая века, дробясь по местностям, кочуя с народами. Одни звуки заменялись другими. Словам придавались новые значения. Смысл древних речений становился всё загадочнее и темнее, метафорический язык утрачивал свою общедоступность, ясность. Понадобилась помощь вещих и знающих свой язык и культуру людей, жрецов-истолкователей. У славян это были волхвы.
Весьма почитаемыми были у славян женщины-богини, восходящие к древнему культу Рожаниц, а также пантеону богов индоевропейского мира.
Наиболее древняя – богиня западных славян Триглава (Тригла). Она изображалась с тремя лицами, идолы её стояли всегда под открытым небом – на горах, пригорках, у дорог. Её отождествляли с богиней Земли. Расшифровку понятия «Триглава» надо искать в тысячелетней культуре индоиранского мира.
В индийской мифологии Трилока (лока – место, определённый пространственный предел) – трёхчленная вселенная, состоящая из неба и воды, земли и воды, подземного нижнего мира и воды, хотя понятие «вода» чаще всего выпадает при толковании триады, оно всегда как бы держится в уме.
В индийской языческой мифологии существовал тройственный образ бога Тримурти: Брахма – творец мира; Вишну – его хранитель; Шива – разрушитель. Чаще всего все три функции представлял Вишну. Позже (в I тысячелетии до н.э.) – Шива. В первом тысячелетии до нашей эры формировались предки славян, как одна из ветвей индоевропейских народов. Именно поэтому древние божества у разных племён (разнопроизносимые) здесь носят в женской своей ипостаси имена во многом созвучные: Жива (ср. Шива – буквально жизнь, бог жизни); Сива; Дива («div» — инд. бог); Дева; Дзiва; Зiва; Циза; Зiзе (зiзе у поляков – грудь женщины); Дидилия (от дитя); Ляля (Леля, Лель) и т.д. Таким образом, все эти богини воплощали в себе движение жизни на земле.
Слова «жива» (Шива) связано с многими в сфере обозначениями плодородия и, как следствие – богатства, обеспеченности, довольства: «живот», «жильё», «нажива», «наживаться» (богатеть), «выжить», «зажить», «жито», «житница», «живность» (съестные припасы), «жировать» (материальное довольство), «зажиточный», «пажить» (пастбище) и т.д.
Макошь – одна из главных богинь восточных славян. Имя её составлено из двух частей: «ма» – мать, и «кошь» – кошёлка, корзина, кошара. Макошь – мать наполненных кошей, мать хорошего урожая. Это не богиня плодородия, а именно богиня итогов сельскохозяйственного года, богиня урожая, подательница благ.
Объём урожая при равных трудовых затратах года определяет жребий, судьба, доля, счастливый случай. Поэтому Макошь почитали ещё как богиню судьбы. Эта богиня связывала отвлечённое понятие счастливой судьбы с конкретным понятием изобилия, покровительствовала домашнему очагу, стригла овец, пряла, наказывала нерадивых. По белорусскому поверью, негоже оставлять на ночь кудель, а то «Макоша опряде».
Макошь покровительствовала браку и семейному счастью. Конкретное понятие «пряха» связывалось с метафорическим: «прядение нити судьбы», Судьба – Среча. Сербы говорят: «Несреча тонко пряде». То есть, если нить судьбы слишком тонка, счастье и жизнь в любой момент могут оборваться.
В русском православии Макошь перевоплотилась в Праскеву Пятницу. Поскольку в её распоряжении были все плоды земные, она ведала и судьбой урожая, то есть распределением продуктов, сырья, предметов ремесленного производства. Именно поэтому она хозяйствовала на торгу, покровительствовала торговле. В Новгороде в 1207 году была построена церковь Праскевы Пятницы на Торгу, такие же храмы были возведены в XII-XIII вв. в Чернигове, Москве в торговом и охотном ряду. Пятница на Руси – торговый день.
Известен особый апокрифический пятничный календарь, состоящий из 12-ти пятниц. Это хорошо осмысленная цепь сменных праздников. Ни одному божеству христианского мира не оказано столько внимания.
Праздник Праскевы Пятницы — 28 октября, когда собран урожай, скот не гоняют в поле, начинаются зимние домашние работы: прядение, ткачество, подготовка приданого и т.д.
Особенно любили славяне Ладу – богиню любви, красоты, очарования. С наступлением весны, когда сама природа вступает в союз с Ярилой, наступали и Ладины праздники. В эти дни играли в горелки. Гореть – любить. Любовь часто сравнивали с красным цветом, огнём, жаром, пожаром. Остуда – нелюбовь. Красный цвет – род, родство, кровь, любовь, а также солнечные признаки: родъство – пекло; родрый, ръдрый, ръдяный – красный; ръдется, ръдеть – краснеть.
С корнем «лад» связаны многие слова брачного значения, союза и мира. Лад – супружеское согласие, основанное на любви; ладить – жить любовно; ладковать – сватать; лады – помолвка; ладило – сват; ладники – уговор о приданом; ладканя – свадебная песня; ладный – хороший, красивый. И самое распространённое – лада, так называли любимых. Это можно найти в «Слове о полку Игореве».
С Ладой связано дитя её, имя которого встречается в женской и мужской ипостасях: Лель (Леля, Лелио) или Ляля (Лелия). Лель – дитя Лады, он побуждает природу к оплодотворению, а людей – к брачным союзам.
Во многих областях 22 апреля проводился весенний праздник – ляльник. На лугу собирались девушки, выбирали Лялю, наряжали в белые одежды, перевязывали руки и талию свежей зеленью. На голову одевали венок из весенних цветов. Вокруг неё водили хороводы, пели песни, просили об урожае. Додолы – девушки в платьях с бахромой внизу – исполняли танец дождя, моля о дожде.
Полеля – второй сын Лады, бог супружества. Не случайно он изображался в белой простой будничной рубахе и терновом венке, такой же венок он подавал супруге. Он благословлял людей на будничную жизнь, полный терний семейный путь.
С Ладой также связан Зничь – огонь, жар, пыл, пламя любовное, священный пыл любви (ср. навзничь).
Богам солнца, жизни и любви, земного царства противопоставлялись боги смерти и подземного царства. Среди них – Чернобог, властитель подземного мира, представитель тьмы. С ним связаны отрицательные понятия «чёрная душа» (человек, погибший для благородства), «чёрный день» (день бедствия).
Одним из главных служителей Чернобога был Вий (Ний). Он считался судьёй над мёртвыми. Славяне никогда не могли примириться с тем, что те, кто жили беззаконно, не по совести, обманывая других, и несправедливо пользовались не принадлежащими им благами, не наказаны. Они искренне верили, что отомстится, отольётся чужое горе хоть не на этом – на том свете. Как и многие народы, славяне полагали, что место казни для беззаконников внутри земли. Вий также связан со смертью природы во время зимы. Этот бог считался насылателем ночных кошмаров, видений и привидений, особенно для тех, у кого не чиста совесть.
С сезонной смертью природы на время зимы связан Кащей – божество подземного царства. Он символизирует окостенение, оцепенение от мороза в зимнюю пору всей природы. «Кошь» — также «кошт», «кость», «костлявый». Многие герои сказок превращаются на какое-то время в камень, дерево, лёд и другое состояние – окостеневают. Затем приходит герой – красная девица, добрый молодец (весна, солнце) и они оживают от поцелуя (луча) или слезинки (капели).
Отсюда же русское «кощун», «колдун», «кощуны творить».
Как-то связаны с этим понятием «вязень» – «узень». Узник – враг, попавший в плен. Именно в таком значении слово «кощей» употребляется в «Слове о полку Игореве» и во многих русских сказках. Кащей – не настоящий бог смерти, власть его недолговечна.
Настоящей богиней смерти была Мара (Мор). Отсюда, вероятно, слова «умереть», «смерть», «мрут», «вымирают», «мёртвые».
У славян были также трогательные образы женских божества смертной печали Карны (ср. окарнать, постигла кара) и Жели, которые встречаются в «Слове о полку Игореве»; Кручины и Журбы (в других племенах) – воплощавших беспредельное сострадание. Считалось, что одно лишь упоминание их имён (пожалеть, жалость), облегчает души и может спасти от многих бедствий в дальнейшем. Не случайно в славянском фольклоре так много плачей и причитаний.
Корень «три» связан с отрицанием неблагоприятного признака – «нечёта», как символ несчастья, именно поэтому он часто встречается в заклинаниях. Ярославна плачет: «Светлое и тресветлое солнце!» Не случайно и день, установленный в память умершего, включавший в свою программу несколько ритуальных действий, назывался Тризна. Погребальные игры воинов, тоже называвшиеся тризна, напоминали о земных делах умершего и о том, что человек одинаково принадлежит трём мирам: небесному, земному и подземному (отсюда сакральное «три»). Затем была страва – поминки, которые иногда неправильно называют тризна.
Тысячу лет на нашей земле властвует христианство. Если бы оно пришло на голую землю, оно не укоренилось бы так прочно. Оно легло на подготовленную духовную почву, имя ей – вера в Бога. Язычество и христианство при том, что можно найти в них самые противоположные позиции по отношению к тем или иным явлениям (например, к жертвоприношениям, к понятию греха, врагам), роднит главное: и то, и другое – вера в Бога – создателя и хранителя всего видимого нами мира.
Менялся человек, менялось мышление, усложнялась, менялась и вера. Христианство, пришедшее на Русь с мечом князя Владимира I Святого и растоптавшее языческие капища и святыни, не могло противостоять этике народа, его эстетическим пристрастиям, не могло не учитывать сложившийся регламент жизни.
Так Пасха – оптимистический праздник христианского спасения и воскресения – соединилась с языческой Радуницей – днём памяти предков всех умерших. В христианстве не принято было поминать умерших едой – это чисто языческая традиция, но именно она сейчас и взяла верх. Даже семьдесят лет атеизма не вычеркнули из регламента жизни православного славянина день, когда он привык поминать умерших родных. В разгул самых ужасных вакханалий союза воинствующих безбожников, в годы войны, голода, людской поток на кладбище в дни Пасхы не прерывался, ибо этой традиции не тысяча лет, а несколько тысяч лет.
Таким образом, не только христианство влияло на язычество, но и наоборот. Через тысячелетие христианства благополучно прошёл языческий праздник – масленица. Это проводы зимы и встреча весны. Язычники испекали блин – символ жаркого весеннего солнца – и съедали его горячим, наполняя таким образом, себя солнечной энергией жизни, солнечной силой и здоровьем, которых должно было хватить на весь сельскохозяйственный годовой цикл. Часть печива давали животным, на забывая помянуть души умерших.
Зимние и летние святки – игры в честь бога Световида в период поворота солнца на лето или на зиму также не совсем забыты. Летние святки отчасти слились с христианской Троицей, а зимние – с рождественнскими праздниками.
Примеры слияния праздников и отдельных богов можно приводить ещё. Таким образом, и та, и другая вера от изначального своего естества претерпели немало изменений и теперь уже существуют слитно и монолитно, получив не случайно название Русское Православие.
Все нынешние споры о том, что лучше – язычество или христианство? – беспочвенны. Ну, допустим, язычество лучше. И что? Ведь его нет в чистом виде, в широконародной вере, в широком знании. Спросите у людей, кто знает, как назывался славянский бог солнца? – ответят не многие. Также и христианство – его раскололи на множество течений: католичество, лютеранство, григорианство и т.д.
Единственно приемлемо для современного русского человека – вернуться к Русскому Православию. Но это не значит, что надо считать всё дохристианское негодным и никчёмным. Язычество нужно изучать как древнейший период нашей культуры, младенческий период жизни наших пращуров, что укрепит наш дух, даст каждому из нас прочность духовно-национальной почвы, которая поможет выстоять в самые тяжёлые моменты бытия.
Духовное состояние русского народа перед принятием христианства было совершенно подготовлено всей его предшествующей историей, что и определило политические и культурные последствия этого шага. Именно с этих позиций и возрастает значение христианизации Руси как духовного праздника: возврат веры, соответствующей духовному миросозерцанию русского народа, проклятие корысти и стяжательства, гимн братской общности и единой цели – установлению справедливого царства Божия для людей на Земле, в противовес разобщённым силам зла. Для становления и единения общества – это наиважнейшие положения.
Изучение религии древних славян необходимо нынешнему поколению, чтобы осмыслить, обсудить исторические, культурные и нравственные аспекты жизни наших предков, что поможет нам, ныне живущим, узнать своё далёкое-далёкое прошлое, прошлое светлое и достойное. Прошлое, у которого нет пределов древности для установления юбилейных дат.
Прошлое, которое каждый русский человек должен знать и котором вправе гордиться.
Славяне поклонялись явлениям природы и обожествляли их. Так же наши предки верили в злых и добрых духов, в почете у них был культ рода и предков. Первым религионзным верованием восточных славян было язычество. Главной отличительной чертой язычества является многобожие. поклонялись Сварогу, Роду, Даждьбогу, Ярило, Хоросу, Стрибогу, Мокошь и .
На смену лету приходила зима, на смену дня приходила ночь. Люди не могли понять, почему на смену теплым дням приходят заморозки, начинает идти снег. Славяне думали, что всё это зависит от воли богов и других таинственных сил. Если летом шёл сильный дождь, люди полагали, что это рассерженный бог Перун посылает на землю огненные стрелы, и потому гремел такой страшный гром и сверкали яркие молнии.
Когда дождь заканчивался, значит, бог успокоился, делали вывод славяне. Перун для них представлялся великаном с большой головой, седой головой и рыжей бородой. В правой руке у него лук, а в левой стрелы. Вырезая из дерева идола, люди покрывали бороду и усы золотом, а верх головы - серебром. Ставили идола на капище (самое высокое место), а к подножью приносили требы (кровавые жертвы).
Жертвами были птицы, животные, а иногда люди. В отличие от других язычников, древние славяне не строили храмов, не было у них сословия жрецов, хотя волхвы (толкователи воли богов) существовали. Вот такой была вера древних славян, языческая.
Люди не знали, почему светит солнце, дует ветер, небо бывает разного цвета. Подумав, пришли к выводу, что все эти явления зависят от божеств и находятся в их власти. Так появились: отец солнца - Сварог, распорядитель воздушной стихии - Стрибог. Славяне любили землю свою русскую, поэтому почитали Мокошь - богиню земли.
Много песен они сложили о земле кормилице. Относились к ней трепетно и почтительно. Пахарь, например, перед тем как пахать землю, со слезами просил прощение у Матери-земли, что будет делать ей больно, рвать сохой. Если человек давал клятву в чём-либо и ел, или целовал землю, то обязательно должен был исполнить своё обещание. В противном случае становился изгоем.
Славяне придумали себе Домового, Лешего, Водяного, Кикимору, Бабу-ягу. Они считали, что дома, в лесу, на реке должен быть хозяин, который может помочь человеку, а может и погубить.
Языческие были связаны с земледельческими работами и сменой года. День весеннего равноденствия - это праздник Масленица, летний солнцеворот - Ивана Купала, Новый год - Колядки. Совершали особые ритуалы при рождении, смерти, свадьбы. Всё это сопровождалось песнями, которых было очень много.
Древняя, дохристианская религия славянских народов известна нам еще далеко не достаточно. Ученые начали интересоваться ею с конца XVIII в., когда вообще пробудилось национальное самосознание у многих славянских народов, а в европейской литературе стал сказываться интерес к народной культуре, народному творчеству. Но к этому времени все славянские народы, уже давно обращенные в христианство, успели позабыть свои древние верования; сохранились у них лишь некоторые народные обычаи и обряды, некогда связанные с этими верованиями.
Древние славяне никогда не были объединены ни политически, ни экономически, и едва ли они могли иметь общих богов, общие культы. Очевидно, у каждого племени были свои предметы почитания, и даже у каждого рода свои. Но, конечно, многое было одинаковым или сходным у разных племен.
Погребальный культ и семейно-родовой культ предков
У славян очень долго держался патриархально-родовой строй. По словам Киевской летописи, "живяху кождо родом своим и на своих местех, владеюще кождо родом своим". Поэтому естественно, что у них сохранялся и семейно-родовой культ в виде почитания предков, связанного с погребальным культом.
По всей территории, на которой обитали славянские племена, встречаются многочисленные могильники и курганы с погребениями. Погребальные обычаи были сложными и разнообразными: кремация (особенно у восточных и частью у западных славян; у южных не засвидетельствована), трупоположение (с X-XII вв. повсеместно), часто хоронили или сжигали в лодке (пережиток водяного погребения). Над могилой обычно насыпали курган; с умершим всегда клали разные вещи, при погребении знатных убивали коня, а иногда и раба, даже жену умершего. Все это связано с какими-то представлениями о загробной жизни. Слово "рай" - дохристианское общеславянское слово - означало прекрасный сад, каким рисовался, видимо, загробный мир; но он, вероятно, был доступен не для всех. Впоследствии христианское учение о "будущей жизни" перекрыло эти древние представления; пожалуй, только у украинцев сохранилось смутное мифологическое поверье о какой-то блаженной стране - вирий (ирий), куда улетают осенью птицы и где обитают умершие.
Зато верования, касающиеся отношений умерших к живым, удерживались поразительно прочно, и они совсем непохожи на христианские. Умершие делились очень резко на две категории. Это разделение, сохранившееся в поверьях по крайней мере у восточных славян, прекрасно определил Д. К. Зеленин: одна категория - "чистые" покойники, умершие естественной смертью: от болезни, старости, - их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями; другая - "нечистые" умершие (мертвяки, заложные), те, кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (умершие от пьянства); сюда же относились дети, умершие некрещеными (влияние христианства!), и колдуны. Отношение к этим двум категориям умерших было в корне различно: "родителей" почитали, смотрели на них как на покровителей семьи, а "мертвяков" боялись и старались обезвредить.
Почитание "родителей" - это настоящий семейный (а прежде, очевидно, родовой) культ предков. Он и засвидетельствован средневековыми авторами (Титмар Мерзебургский: "domesticos colunt deos" - "они чтут домашних богов") и отчасти сохранился в качестве пережитков до наших дней. Русские крестьяне поминают родителей в определенные дни года, особенно в родительскую субботу (перед масленицей, а также перед троицей), на радуницу (послепасхальная неделя). Белорусские крестьяне справляли несколько раз в году праздник дзядов (то есть дедов, умерших), особенно торжественно - осенью (большей частью в последнюю субботу октября). К празднику старательно готовились, чистили и мыли жилище, готовили обрядовые кушанья; дзядов приглашали принять участие в трапезе, которая всегда проходила очень торжественно. У сербов и болгар до сих пор справляются - и не только крестьянами, а и горожанами - задушницы, поминовение умерших на кладбищах, куда приносят съестные припасы, едят и пьют на могилах, а часть оставляют покойникам. Смотрят ли при этом на умерших как на покровителей семьи - неясно. Но раньше, несомненно, так и смотрели.
Пережитком древнего семейно-родового культа предков надо считать и сохранившийся у сербов до наших дней обычай справлять семейную славу (крано име). Слава справляется в день христианского святого - покровителя семьи; но самый характер праздника и его происхождение несомненно дохристианские, и прежде он справлялся, видимо, в честь предков - покровителей семьи.
Еще один след существовавшего некогда культа предков - фантастический образ Чура или Щура. Очень вероятно, что это был почитаемый предок-родоначальник. Культ его прямо не засвидетельствован, но сохранились убедительные следы его в славянских языках. Восклицания "Чур!", "Чур меня!", "Чур, это мое!" означали, видимо, заклинание, призывание Чура на помощь; сейчас оно сохранилось в детских играх; украинское (и польское) "Цур тобi" - тоже в смысле заклинания. Глагол "чураться" - держаться в стороне, то есть как бы ограждаться Чуром. И слово "чересчур" явно происходит от понятия о Чуре, как бы охраняющем какие-то рубежи, границы родовой земли, вероятно. Что Чур-Щур был именно предок - видно из слова "пращур", прапредок. Быть может, изображения Чура делались из дерева, на что намекает русское слово "чурка" - обрубок дерева * .
* (См. А. Г. Преображенский. Этимологический словарь русского языка. М., 1958, стр. 1221-1222. )
Наконец, последний пережиток древнего семейно-родового культа предков - это вера в домового, сохранившаяся доныне, особенно у восточных славян, где патриархально-семейный уклад держался дольше. Домовой (домовик, доможил, хозяин, суседко и пр.) - это невидимый покровитель семьи; по народным поверьям, он есть в каждом доме, живет обычно под печкой, за печкой, под порогом; человекообразен; следит за хозяйством, покровительствует трудолюбивым хозяевам, но наказывает ленивых и нерадивых; требует уважения к себе и маленьких жертвоприношений - немного хлеба, соли, каши и пр.; любит лошадей и ухаживает за ними, но только если масть их ему по нраву, иначе он может загубить лошадь. Домовой может предстать в виде старика, умершего хозяина или даже живого. В его образе как бы олицетворилось благополучие и неблагополучие семьи и хозяйства. Сохранение этого образа от древней эпохи объясняется устойчивостью патриархального быта в русских и белорусских крестьянских семьях; у украинцев этот быт сохранился слабее, потому и вера в домового поблекла. У западных славян есть аналогичные образы: скржитек - у чехов, хованец - у поляков.
Нечистые мертвецы
Совсем иным было отношение к "нечистым" умершим, которые ни малейшего отношения ни к семейному, ни к родовому культу не имели. Нечистых просто боялись, и эта суеверная боязнь, очевидно, была порождена либо страхом перед этими людьми при их жизни (колдуны), либо самой необычайностью причины их смерти. В суеверных представлениях об этих нечистых мертвецах, видимо, очень мало анимистических элементов: славяне боялись не души или духа мертвеца, а его самого. Это видно из того, что до недавнего времени жили народные суеверные приемы обезвреживания такого опасного мертвеца: чтобы не дать ему вставать из могилы и вредить живым, труп пробивали осиновым колом, вбивали зуб от бороны позади ушей и пр.; словом, боялись именно самого трупа, а не души и верили в его сверхъестественную способность двигаться после смерти. Нечистым умершим приписывали и дурное влияние на погоду, например засуху; чтобы предотвратить ее, выкапывали из могилы труп самоубийцы или иного мертвяка и бросали его в болото либо заливали могилу водой. Такие нечистые умершие назывались упырями (слово неясного происхождения, может быть чисто славянское, так как оно имеется во всех славянских языках), у сербов - вампирами, у северных русских - еретниками и т. п. Может быть, древнее слово "навье" ("навий") означало именно таких нечистых и опасных мертвецов; по крайней мере, в Киевской летописи помещен (под 1092 г.) рассказ о том, как случившийся в Полоцке мор (эпидемию) испуганный народ объяснял тем, что "се навье (мертвецы) бьют полочаны". У болгар и сейчас навии - это души некрещеных детей. Отсюда, вероятно, и украинские навки, мавки.
Общинные земледельческие культы
Рядом с семейно-родовыми формами культа у славян существовали и общинные культы, связанные прежде всего с земледелием. Прямых и ясных свидетельств о них, правда, нет, но сохранились многочисленные и очень устойчивые пережитки аграрного культа в виде религиозно-магических обрядов и праздников, приуроченных к важнейшим моментам сельскохозяйственного календаря и слившихся впоследствии с церковными христианскими праздниками: святки, падающие на время зимнего солнцестояния (рождественско-новогодний цикл); масленица в начале весны; весенние обряды, относимые теперь к христианской пасхе; летний цикл праздников, частью приуроченный к троицыному дню, частью - к дню Иоанна Крестителя (Ивана Купалы); осенние братчины - общинные трапезы после уборки урожая. Все эти обычаи и обряды сельскохозяйственного цикла очень схожи у всех славянских народов, как, впрочем, и у неславянских. Возникли они когда-то, по всей вероятности, из простых трапез, игр и праздников, посвященных началу или окончанию определенных земледельческих работ (это хорошо показал в своих исследованиях В. И. Чичеров), но с ними сплелись магические ритуалы и суеверные представления. Земледельческая магия была либо начинательной ("магия первого дня" - обычаи и гадания в канун Нового года), либо имитативной (обряды при посеве, например зарывание куриного яйца в борозду и т. п.). Эти магические обряды сохранялись до недавнего времени.
Гораздо менее ясен вопрос о тех олицетворенных образах божеств - покровителей земледелия, которые несомненно имелись у славян. В литературе встречаются, правда, имена каких-то мифологических существ, якобы покровительствующих земледелию (Коледа, Ярило, Купала, Лель, Кострома и др.), и о них много писали прежние авторы, особенно сторонники мифологической школы. Но все эти образы весьма сомнительны: они либо сформировались под влиянием христианства (Купала - это Иоанн Креститель, ибо христианское крещение народ ассоциировал с купанием; Лель - от христианского "аллилуйя"), либо являются простой персонификацией праздников и обрядов (например, Коледа - от античного праздника календ, с которыми совпадали славянские зимние святки).
Древнеславянский пантеон
Письменные источники сохранили имена древнеславянских божеств, и некоторые из них - позже утраченные - имели, видимо, какое-то отношение к земледельческому хозяйству. Таковы были, надо думать, солнечные божества Сварог, Даждьбог, Хорс. Видимо, был и культ богини земли, хотя прямо он и не засвидетельствован. Возможно, что с земледельческим хозяйством был связан и бог грозы Перун (имя это, кажется, эпитет и означает "ударяющий"), позже ставший на Руси княжеским богом; почитался ли он крестьянами - неизвестно. Покровителем скотоводства был несомненно Белес (Волос) - скотий бог.
Очень интересно упоминаемое в русских источниках женское божество Мокошь. Это не только почти единственный женский образ, засвидетельствованный в древнем восточнославянском пантеоне, но и единственное божество, имя которого сохранилось в народе до наших дней. Мокошь, видимо, богиня-покровительница женских работ, прядения и ткачества. В северорусских областях и сейчас есть поверье, что, если овцы линяют, это значит, что "Мокошь стрижет овец"; есть поверье, что "Мокуша великим постом обходит дома и беспокоит прядущих женщин" * .
* (Г. Ильинский. Из истории древнеславянских языческих верований. "Известия Общ-ва археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те", т. 34, вып. 3-4. 1929, стр. 7. )
Неясно религиозно-мифологическое значение Рода и Рожаниц, которым, по свидетельству разных источников, поклонялись древние славяне. Одни исследователи видят в них родовых духов-предков (Род - родоначальник), другие - духов рождения и плодородия. По мнению Б. А. Рыбакова, Род в дохристианскую эпоху успел стать верховным божеством всех славян; но это сомнительно.
Вообще, существовали ли общеславянские божества? Об этом много спорили. Многие авторы в своем романтически-славянофильском увлечении чуть не все известные мифологические имена, даже самые сомнительные, рассматривали как имена общеславянских богов. Впоследствии же оказалось, что одни боги упоминаются у восточных славян, другие - у западных, третьи - у южных. Повторяется у разных групп славян только имя Перуна, но, как уже сказано, это просто эпитет бога-громовика. Общеславянскими считают часто Сварога и Даждьбога, иногда и Белеса; но и это все недостоверно.
О культе племенных богов можно говорить тоже лишь предположительно. Некоторые имена, видимо, племенных или местных богов западных, особенно прибалтийских, славян приводят средневековые писатели и хронисты Адам Бременский, Титмар Мерзебургский, Самсон Грамматик и другие авторы. Не исключено, что из этих племенных богов некоторые получили и более широкую известность и стали, быть может, межплеменными. Таким был Святовит, святилище которого стояло в Арконе, на острове Руяне (Рюген), и было разрушено датчанами в 1168 г.; Радгост был богом лютичей, но следы его почитания сохранились даже у чехов. Триглав был богом поморян. Известны также племенные боги Ругевит (на Руяне), Геровит, или Яровит (в Вольгасте), Пров (у вагров), богиня Сива (у полабских славян) и др. У сербов племенным покровителем был, как полагают, Дабог, позже превратившийся в антагониста христианского бога. Сохранилось немало и других имен божеств, но они сомнительны.
"Бог", "бес" и "черт"
Салю слово "бог" исконно славянское, общее для всех славянских языков, а также родственное древнеиранскому baga и древнеиндийскому bhaga. Основное значение этого слова, как показывают данные языка, - счастье, удача. Отсюда, например, "бог-атый" (имеющий бога, счастье) и "у-богий" ("у" - префикс, означающий утрату или удаление от чего-то); польское zbože - урожай, лужицкое zbožo, zbože - скот, достаток. С течением времени представления об удаче, успехе, счастье, везении олицетвори-лись в образе некоего духа, дающего удачу. Еще в начале XV в. в Москве на царской свадьбе один боярин сказал другому, споря с ним из-за места: "У твоего брата бог в кике (то есть счастье в кичке, в жене), а у тебя бога в кике нет": брат второго боярина был женат на сестре царя * .
* (См. В. Ключевский. Курс русской истории, ч. 2. 1912, стр. 195. )
Другое общеславянское обозначение сверхъестественного существа - бес. Это слово, видимо, означало вначале все сверхъестественное и страшное (сравни литовское baisas - страх, латинское foedus - ужасный, отвратительный). До сих пор сохраняются в русском языке слова "бешеный", "беситься". После принятия христианства слово "бес" стало синонимом злого духа, равнозначным с понятием дьявола, сатаны.
Такая же судьба постигла представление о черте. Но дохристианское значение этого образа неясно, как не совсем ясна и этимология слова "черт". Из разных попыток его объяснить наиболее правдоподобно старое предположение чеха Карела Эрбена: он возводит его к древнеславянскому krt, которое звучит в имени западнославянского бога Krodo, в названиях домашнего духа у чехов křet (skřet), у поляков skrzatx у латышей krat. Видимо, тот же корень и в слове "крачун" ("корочун"), которое тоже известно всем славянам и некоторым их соседям. Слово "крачун" ("корочун") имеет несколько значений: зимний праздник святок, обрядовый хлеб, выпекаемый в это время, а также какой-то" дух или божество зимы, смерти. "Его хватил корочун" по-русски означает: он умер.
Можно думать, что древние славяне верили в некое божество зимы и смерти, быть может олицетворение зимнего мрака и холода. Есть следы и какого-то раздвоения образа krt-crt, может быть связанного с зачатками дуалистического представления о светлом и темном начале. Но корень "крт" почти исчез, а "чрт" - черт - сохранился почти во всех славянских языках как олицетворение всяческой злой сверхъестественной силы. Черт стал синонимом христианского дьявола.
Перерастание племенных культов в государственные
Когда славянские племена по мере классового расслоения стали переходить к государственным формам жизни, возникли и условия превращения племенных культов в национальные и государственные. Быть может, культ Святовита у поморских славян распространился именно в связи с этим. У восточных славян попытку создания общегосударственного пантеона и государственного культа сделал киевский князь Владимир: по рассказу летописи, он в 980 г. собрал на одном из холмов Киева целый сонм кумиров различных богов (Перуна, Велеса, Даждьбога, Хорса, Стрибога, Мокоши) и велел молиться им и приносить жертвы. Некоторые исследователи, гиперкритически настроенные (Аничков), считали, что эти "Владимировы боги" были с самого начала княжескими или дружинными богами и культ их не имел корней в народе. Но это маловероятно. Солнечные божества Хорс, Даждьбог и др., женская богиня Мокошь, видимо, были и народными божествами; Владимир лишь пытался сделать из них как бы официальных богов своего княжества, чтобы придать ему идеологическое единство. Надо полагать, что самого князя не удовлетворила попытка создать собственный пантеон из богов славянского происхождения, - всего через 8 лет он принял из Византии христианство и принудил к этому весь народ. Христианская религия более соответствовала формировавшимся феодальным отношениям. Поэтому она, хотя и медленно, преодолевая сопротивление народа, распространилась среди восточных славян. То же произошло у южных славян. И западные славяне под большим нажимом феодально-королевской власти приняли христианство в католической форме из Рима.
Распространение христианства сопровождалось его слиянием со старой религией. Об этом позаботилось само христианское духовенство, чтобы сделать новую веру более приемлемой для народа. Старые земледельческие и другие праздники были приурочены к дням церковного календаря. Старые боги постепенно слились с христианскими святыми и по большей части утратили свои имена, но перенесли свои функции и атрибуты на этих святых. Так, Перун продолжал почитаться как божество грозы под именем Ильи Пророка, скотий бог Велес - под именем святого Власия, Мокошь - под именем святой Параскевы или святой Пятницы.
"Низшая мифология" славян
Но образы "низшей мифологии" оказались более устойчивыми. Они дожили почти до наших дней, хотя и не всегда легко различить, что в этих образах действительно идет от древних времен, а что наслоилось на них позже.
У всех славянских народов отмечены поверья о духах природы. Духи - олицетворения леса известны главным образом в лесной полосе: русский леший, белорусский лешук, пущевик, польский duch lesny, borowy. В них олицетворилась опасливая враждебность славянина-земледельца к дремучему лесу, у которого приходилось отвоевывать землю для пашни и в котором человеку угрожала опасность заблудиться, погибнуть от диких зверей. Дух водной стихии - русский водяной, польский topielec, wodnik (topielnica, wodnica), чешский vodnik, лужицкий wodny muž (wodna žona) и т. д. - внушал гораздо больший страх, чем сравнительно добродушный шутник леший, ибо опасность утонуть в омуте, озере куда страшнее, чем опасность заплутаться в лесу. Характерен образ полевого духа: русская полудница, польская poludnice, лужицкая pripoldnica, чешская polednice. Это женщина в белом, которая будто бы является работающим на поле в полуденный жар, когда обычай требует делать перерыв в работе: полудница наказывает нарушителя обычая сворачивая ему голову или как-нибудь иначе. Образ полудницы - олицетворение опасности солнечного удара. В горных областях Польши и Чехословакии есть поверье о духах гор, стерегущих сокровища либо покровительствующих горнякам: skarbnik у поляков, perkman (от немецкого Bergmann - горный человек) у чехов и словаков.
Более сложен и менее ясен образ вилы, особенно распространенный у сербов (у болгар - самовила, самодива); он встречается и в чешских и в русских источниках. Некоторые авторы считают его исконно и общеславянским; другие - все-таки лишь южнославянским. Вилы - лесные, полевые, горные, водяные или воздушные девы, которые могут вести себя и дружественно и враждебно в отношении человека, в зависимости от его собственного поведения. Кроме верований, вилы фигурируют в южнославянских эпических песнях. Происхождение образа вилы неясно, но несомненно, что в нем переплелись разные элементы: тут и олицетворение природных стихий, и, может быть, представления о душах умерших, и силы плодородия. Само слово, видимо, славянское, но этимология его спорна: от глагола "вити" - гнать, воевать или от "вилити" - носиться в бурной пляске (чешское vilny - сластолюбивый, похотливый, польское wit - пугало, чучело, wity - глупости, сумасшедшие выходки).
Более ясен вопрос о происхождении образа русалки, хотя последний еще более сложен. Образ русалки или по крайней мере какой-то аналогичный известен у всех славян. О нем много спорили: одни считали русалку олицетворением воды, другие полагали, что русалка - это утопленница и т. д. Само слово выводили то от "русый" (светлый, ясный), то от "русло" (речное) и т. п. Теперь, однако, можно считать доказанным, что слово это не славянского, а латинского происхождения, от корня "rosa".
Самое обстоятельное исследование о восточнославянских русалках принадлежит Д. К. Зеленину * ; он собрал огромнейший фактический материал об этих верованиях, но его взгляд на их происхождение страдает односторонностью. Уже со времени работ Миклошича (1864), Веселовского (1880) и др. стало ясно, что нельзя понять поверий о русалках и связанных с ними обрядов, если не учесть влияния античной и раннехристианской обрядности на славян. У народов Средиземноморья весенне-летний праздник троицы (пятидесятницы) назывался domenica rosarum, pascha rosata, в греческой форме ρoυσαλια. Эти греко-римские русалии были перенесены вместе с христианством к славянам и слились с местными весенне-летними земледельческими обрядами. До сих пор у болгар и македонцев известны русалии, или русалници, как летние праздники (перед троицыным днем). У русских тоже справлялась русальская неделя (перед троицей), а также проводы русалки; русалку изображала девушка либо соломенное чучело. Сам мифологический образ русалки - девушки, живущей в воде, или в поле, в лесу, - поздний: он засвидетельствован только с XVIII в.; это в значительной мере олицетворение самого праздника или обряда. Но этот образ слился, видимо, с древними чисто славянскими мифологическими представлениями, притом довольно разнообразными: тут и олицетворение водной стихии (русалка любит завлекать в воду и топить людей), и представления о погибших в воде женщинах, девушках, о некрещеных умерших детях (нечистые умершие), и верования о духах плодородия (русалки в южновеликорусских верованиях гуляют во ржи, катаются по траве и тем самым дают урожай хлеба, льна, конопли и пр.). Очевидно, этот новый и сложный образ русалки вытеснил исконно славянские древние образы берегинь, водяниц и других женских водяных духов.
* (См. Д. К. Зеленин. Очерки русской мифологии. Пг., 1916. )
У современных славянских народов сохранилось множество и других суеверных представлений о сверхъестественных существах, частью враждебных, частью благожелательных к человеку. В них олицетворились либо страх перед стихиями природы, порожденный неразвитостью материального производства, либо социальные условия. Некоторые из этих представлений восходят к дохристианской эпохе, другие возникли в сравнительно новых условиях жизни; к числу поздних принадлежат, например, украинские поверья о злыднях - мелких духах, олицетворяющих злосчастную судьбу крестьянина-бедняка. Под церковным влиянием большинство этих мифологических образов соединилось под собирательным названием нечистой силы (у белорусов - нечистики).
Древнеславянский культ и его служители
Очень неясен вопрос о древнеславянских служителях культа, исполнителях религиозных обрядов. Ритуал семейно-родового культа выполнялся, скорее всего, главами семей и родов. Общественный же культ был в руках особых профессионалов - волхвов. Само это слово удовлетворительно не разъяснено, несмотря на многочисленные попытки. Есть мнение, что в нем отразились связи славян с кельтами ("волох", "валах" - прежнее обозначение кельтов), либо с финнами (от финского velho - колдун), либо даже с германцами (vo"lva - пророчица). Во всяком случае, несомненна связь слова "волхв" со словом "волшебный", "волшебство". Но кем же были волхвы? Простыми колдунами, шаманами или жрецами богов? Были ли какие-нибудь различия, ранги, специализация между волхвами? На это ответить трудно. Сохранились, впрочем, и другие обозначения для исполнителей религиозно-магических обрядов: чародей, ведун, вещий, баяльник, ворожец, кудесник и пр.
Есть известия, что после принятия на Руси христианства волхвы выступали как защитники старой веры и одновременно как руководители антикняжеских и антифеодальных восстаний (например, в 1071 г.). И это понятно, ибо христианство пришло на Русь как чисто феодально-княжеская религия. В позднейшее время у всех славянских народов сохранялись колдуны, чародеи, чернокнижники, которым приписывались тайные знания, сношения с нечистой силой. Но наряду с ними сохранились от древней эпохи и специалисты по лечебной магии, связанной с народной медициной, - знахари (шептуны, ведуны). В народных поверьях они отграничивались от колдунов и нередко сами себя противопоставляли им, утверждая, что действуют они при помощи силы божьей, а не нечистой силы.
Очень характерно, что у русских считались более сильными колдунами и знахарями иноплеменники: финны, карелы, мордва и пр. Это явление, впрочем, известной другим народам.
В древнеславянской религии, несомненно, существовали священные и жертвенные места, а кое-где и настоящие святилища и храмы с изображениями богов и пр. Но известно только об очень немногих: Арконское святилище на острове Рюгене, святилище в Ретре, дохристианское святилище в Киеве (под Десятинной церковью).
Вопрос о мифологии и общем характере славянской религии
Древнеславянской мифологии, к сожалению, совершенно не сохранилось, хотя, вероятно, она существовала. Скудость остатков древнеславянской религии побудила некоторых исследователей считать эту религию жалкой, убогой в сравнении с религиями других древних народов. "Особенно убого было язычество Руси, - говорил, например, Е. В. Аничков, - жалки ее боги, грубы культ и нравы" * . Но дело, видимо, просто в недостаточной изученности религии древних славян и в скудости источников. Знай мы о ней столько же, сколько о религии, например, древних римлян, славянская религия едва ли показалась бы нам более убогой и жалкой, чем римская.
* (Е. В. Аничков. Язычество и Древняя Русь. Спб., 1914, стр. XXXVI. )
Говоря о религии славян до процесса внедрения в них так называемых мировых религий, т.е. их христианизации, а частично – исламизации, мы должны понимать, что в данном вопросе мы можем опираться на крайне ненадежные источники: либо на наши догадки, основанные на списках с древних летописей и крайне разрозненных археологических находках, либо на критику славянского язычества со стороны христианской церкви, либо на анализ сохранившегося устного народного творчества неясного происхождения.
Однако, признавая ненадежность наших представлений о религии древних славян, нельзя отрицать очевидность того, что славянский политеизм не может принципиально отличаться от общеевропейского политеизма; более того – славянский политеизм является составной частью древней индоевропейской религии, так же как славянская культура и язык являются подмножеством европейской культуры и языка.
К сожалению, политическая ситуация в императорской России и СССР привели к своеобразной монополии на официальные знания о славянском политеизме. Несмотря на антагонизм этих двух систем, они преследовали одну и ту же цель: дискредитацию дохристианских верований и возвышение Московской Руси как консолидирующей силы. При всем уважении к Б.Д.Грекову, Б.А.Рыбакову и его научной школе, эти ученые сыграли незавидную роль в представлении дохристианских верований славян как религиозного обоснования державнической и националистической концепции славянской истории.
Между тем, для научного исследования интересны именно дохристианские верования, так как они могут оказаться ключом к нераскрытым до сих пор загадкам происхождения славян. При этом необходимо отметить, что описание тех религиозных представлений, которые христианство застало на славянских землях в V-X вв., хотя и интересно с познавательной позиции, однако мало что дает для понимания исторической картины, в то время как поиск общих закономерностей славянской религии может дать значительно больший результат.
Нам известно, что, как и в любом разрозненном обществе, среди славянских племен был распространен политеизм. Мы сознательно не употребляем в данном разделе термин «язычество», так как последний выражает отношение христианской церкви к политеизму и не несет должной смысловой нагрузки.
К сожалению, большинство доступных нам славянских летописей написано уже под сильнейшим влиянием греческой культуры. Следствием этого является укоренившееся в научной среде представление о неких параллелях между древнеславянскими верованиями и древнегреческой и другими средиземноморскими религиями, как минимум на уровне пантеонов божеств. Так, широко известное «Слово об идолах» бичует эллинистические обряды и упоминает греческие и малоазийские божества наряду со славянскими божествами.
На самом деле, исходя из истории развития славянской письменности, очевидно, что подобные летописи составлялись либо византийскими монахами, являющимися носителями соответствующей культуры, либо со слов путешественников, переполненных впечатлениями о религии греков и египтян.
Между тем, история расселения славян свидетельствует скорее об их близком и даже общем культурном пространстве со скандинавами, и именно в скандинавском пантеоне, вероятно, следует искать какие-то параллели со славянской религией. Аналогии же со средиземноморскими богами необходимо рассматривать лишь с функциональной точки зрения, т.е. с общности их предназначения.
Славянский политеизм не является религией одного замкнутого сообщества. Это – религия небольших общин, связанных единым происхождением, языком и элементами культуры, и не более того. Именно в истории развития этих общин и следует искать корни религии. Совершенно естественно, что, плотно контактируя на западе с германскими племенами и даже частично ассимилируясь с ними, а на севере и северо-востоке – с финнами, славянские общины, вероятнее всего, заимствовали (и соответственно отдавали взамен) вероучительные концепции именно этих народов. Авторы же поучений против язычества являлись посланниками средиземноморской, в первую очередь византийской культуры, и могли осмыслить славянскую религию лишь со своей точки зрения, с позиций своего знания, и не более того.
Российская славяноведческая школа «от Рыбакова» делит дохристианский период славянской религиозной истории на три этапа: поклонение «упырям» и берегиням; формирование под влиянием средиземноморских (эллинистических и египетских) религий культа Рода и рожаниц; формирование местного пантеона богов во главе с Перуном. Подобная структуризация базируется на отрывочных и своеобразно интерпретированных первоисточниках, существенно адаптированных к уже существующим концепциям научной школы. Нельзя не заметить при этом, что упомянутая школа базируется на далеко не бесспорной идее общности всех славян в описываемый период и как следствие этого – общности их воззрений и верований.
Между тем, находясь в условиях отсутствия сколько-нибудь достоверной информации, за исключением весьма тенденциозных поучений против язычества, нельзя не принимать во внимание тот факт, что славянские племена не могли пройти путь, радикально отличающийся от исторического пути всех других народов, а потому их религиозная история в дохристианский период должна была совпадать, в той или иной степени, с общемировыми тенденциями политеистических верований,
С другой стороны, практически во всех российских научных школах наблюдаются весьма сомнительные попытки толкований поучений против язычества в пользу той или иной теории. В первую очередь это касается параллелей, которые проводили авторы «поучений» между славянскими и средиземноморскими божествами. Совершенно очевидно, что для авторов «поучений» подобные параллели были очевидными в силу их глубокого знания собственной религиозной действительности того периода, а потому приводимые аналогии необходимо воспринимать буквально, а не аллегорически.
Говоря о параллелях между божествами в разных религиозных системах, нельзя не отметить и некоторый научный примитивизм, опирающийся на предполагаемый абсолют имен божеств. Существуют целые научные направления, которые делают далеко идущие выводы исключительно на аналогиях, вызванных некоторым сходством в произношении имен – к примеру, славянского Перуна и хеттского Перуны (или, более того, индийского Парьяня), игнорируя при этом написание имени, его значение, происхождение и хронологию.
Путь любой цивилизации начинался с этапа собирательства и охоты, и славяне не могут являться исключением. Хотя на этом историческом этапе отсутствует письменность, и кодификация религиозных представлений была невозможна, тем не менее, наиболее значимые из этих представлений остаются в устных преданиях и кодифицируются впоследствии.
Традиционные представления для собирателей и охотников – это обожествление духов природы и начало формирования идей о духах предков. Собственно, обожествление духов природы (к примеру, появление бога-громовержца) уже предполагает определенный уровень абстракции, к чему человек способен прийти далеко не сразу, а лишь на определенном уровне развития, а потому изначально речь могла идти только об обожествлении духов местности, дающих кров и пищу. В обобщенном виде, можно говорить о своеобразном «славянском синто», то есть почитании в первую очередь непосредственного места проживания, пищи, собственно общины, а уже во вторую – неких духов, отождествляющихся с перечисленными понятиями.
С этой точки зрения так называемые упыри и берегини не могут относиться к одному хронологическому периоду. Берегини, как духи места, являются аналогами ками, примитивными безымянными существами, которые с развитием уровня представлений и абстракций начинают приобретать как имена, так и сопутствующие обряды поклонения и задабривания. Появление имен у берегинь напрямую связано с персонификацией их внешности, и в этот момент в представлениях славян происходит коренной перелом, так как речь уже идет о комплексе представлений о духах предков, что требует соответствующего абстрагирования от реальности. С позиций современной философии процесс включения в верования духов предков (духовных образов умерших) наряду с духами места является естественным, но для древнего человека формирование подобного комплекса явилось своеобразной культурной революцией.
Можно предположить, что именно с этого момента место берегинь занимают вилы (в видоизмененном виде сохранившиеся до наших дней в южнославянской мифологии), существа, имеющие как форму, образ, так и имена. Представление вил в сиреноподобном виде, в форме летающих женщин, свидетельствует о формировании представлений об образе духа человека после смерти, о невидимом сопровождении живых духами предков.
Так как хронологически вилы в представлениях славян существуют одновременно с высшими божествами, а их функциональное назначение не исключает общение как с людьми, так и с богами, то, исходя из внешнего облика этих существ, они вполне могли выполнять роль посредников между небом и землей.
Любопытно, однако, что в примитивных представлениях о духах предков нет места для так называемых «упырей», в том виде, в котором они описаны в поучениях против язычества. Авторы этих поучений совершенно откровенно используют образ упыря в его вампирской, некромантической интерпретации, для запугивания современного им обывателя. Нет никакого сомнения, однако, в том, что у славян имелся культ мертвых, совершенно аналогичный такому культу у всех народов Европы, Азии и Африки. В основе этого культа – трепет перед мистикой факта смерти и последующее почитание как самих умерших, так и их духов. Безусловно, в представлениях славян существовало допущение о возможности оживления мертвецов; вполне вероятно, подобные легенды основываются на реальных фактах летаргического сна и других подобных состояниях. Крайне любопытным является и предположение ряда современных исследователей о том, что упырем первоначально называли некремированного покойника, который, не освободив дух, оставался в мире живых и мог ожить при некоторых сопутствующих обстоятельствах. Период кремации покойников у славян не вызывает сомнений, подтверждаясь как летописными источниками, так и археологическими находками.
Как бы то ни было, около двух процентов всех захоронений на территории Европы представляют собой тела мужчин с отрубленными стопами ног, а в некоторых случаях – и с полным посмертным расчленением тела. На сегодняшний момент нет иной версии подобного расчленения, чем страх перед выходом умершего из могилы. В то же время развитые представления у славян об упырях-кровопийцах относятся к значительно более позднему времени, к XIII-XV вв., и появление их, вероятно, связано именно с поучениями против язычества и последующей мифологизацией и демонизацией таких ересей, как вальденсы, богомилы и люцифериане.
Переход от примитивных представлений, от «славянского синто», к пантеону высших божеств в славянской религиозности произошел при нарастании уровня абстракций в понимании природы вещей, наряду с развитием общественных отношений, торговли, накопления материальных ценностей и их переоценки, а также связанным с этим процессом ростом противоречий – как материальных, так и духовных. Переход этот в сути своей имеет ту же самую природу, что и последующий переход от политеизма к монотеизму, и связан он исключительно с потребностями общества. Укрупнение славянских общин и переход их к земледелию потребовали перестройки структуры управления, что, в свою очередь, вызвало к жизни консолидацию жреческой и светской властей. Необходимость, вследствие этого, перевода духовных представлений на более высокий уровень, вызвал к жизни формализацию божеств и создание их пантеона и иерархии.
Есть основания предполагать, что подобные процессы, независимо друг от друга, произошли практически во всех человеческих сообществах, перешедших от племенного строя собирателей и охотников к более упорядоченному и экономически развитому земледельческому. «Назначение» высших божеств, произошедшее естественным образом, вытекало из самой человеческой природы, и потому мы можем найти аналогии между божествами даже совершенно оторванных друг от друга территорий. Пантеон политеистических божеств иерархически представляет собой аналог человеческой общины с сильными мотивами матриархата; так, наличие практически во всех известных пантеонах двух богинь, связанных с плодородием, указывает на высокую значимость рождающего женского начала и его преемственность, а наличие высшего божества, первого среди равных – на принципы управления общиной.
С другой стороны, общества, не вышедшие из состояния племенных отношений, не смогли породить представления о высших божествах (если эти представления и появлялись в таком социуме, то они были заимствованы либо навязаны внешним давлением), и столкновение их напрямую с монотеистической идеей неизбежно производило культурный шок, порождая таких религиозных монстров, как «черное христианство». При этом остается, однако, открытым вопрос об обратном процессе, когда развитие общества не влекло за собой отрицания духов предков, как, например, в японском «древнем синто», традиции которого не смогли преодолеть ни буддизм, ни официальный синтоизм, ни христианство во всех его ипостасях.
Развивая представления о мире богов, человек не мог придумать то, с чем не сталкивался в жизни. Именно развитие иерархии человеческих отношений породили представления об иерархии божеств. Процесс этот, безусловно, был весьма постепенным, однако не мог затянуться на века, вследствие весьма тесного общения народов на незначительном по размерам европейском континенте. В человеческом мире построение иерархии отношений шло двумя путями, иногда пересекающимися.
Первый путь – переход от собирательства, рыболовства и охоты к оседлому обитанию и земледелию, с последующим накоплением материальных ценностей и торговле. Этот процесс вызвал расслоение общества, зависимость людей внутри общины, необходимость защиты от внешних врагов и конкурентов.
Второй путь – путь оседлого обитания без отказа от охоты и собирательства, но со значительным военным фактором. Наиболее наглядно этот путь наблюдался у скандинавов-викингов, когда основы благосостояния общины закладывались путем военных походов, а повседневная жизнь обеспечивалась охотой и рыбной ловлей.
Независимо от избранного пути, общество вынуждено было избирать лидера, формировать систему социальной защиты, правила общежития. Соответственно менялось и представление о богах -поклонение духам предков не отвергалось, однако не было столь насущным, как потребность в мистической защите от врагов, непогоды, а самое главное – в продлении рода и увеличении численности общины. Именно поэтому во всех политеистических пантеонах пара богинь плодородия, хотя и не занимает никогда главенствующие позиции, тем не менее, пользуется особым уважением.
Здесь необходимо заметить, что принятое в российском религиоведении выделение культа Рода и рожаниц в отдельный хронологический период не может быть верным. Род, безусловно, отождествляется с главой общины, главой рода, а пара рожаниц символизируют преемственность продления рода и развития общины, и такое представление возможно лишь при наличии общего представления о высших богах. Каждый представитель пантеона имел свой аналог в структуре человеческого общества, либо отождествлял некие макрокосмические представления, такие, как повелитель грома, молний и грозы.
Как уже было сказано выше, подобные представления весьма типичны для большинства политеистических верований, не подвергавшихся внешнему воздействию. Именно этим и можно объяснить наличие аналогичных друг другу божеств у разных народов, например, Дажьбог-Осирис-Аполлон-Юпитер.
Дальнейшее укрупнение общин и племен, связанное с формированием единого государства, потребовало соответствующего пересмотра и воззрений на пантеон божеств. Политеистический славянский пантеон предполагал формальное равенство основных божеств, и глава пантеона был лишь первым среди равных – что не могло не находить соответствующих аналогий в обществе. Процесс же создания единого государства, требовавший жесткой и единоличной власти, не мог оставить подобный демократизм без изменений. Переход от общинной формы общества к государственной в принципе не мог обойтись без монотеизма, и общество в этом процессе могло пойти по одному из двух путей: либо переосмыслению пантеона божеств и установлению жесткой иерархии с главенством одного бога, либо принятию пусть чужой, но монотеистической религии.
Ситуация осложнялась тем, что, несмотря на признание могущества славянских (и не только) богов, взаимоотношения между богами и людьми в политеизме достаточно родственные и даже панибратские – так, практически все политеистические религии признают возможность общения с богами, брака между богами и людьми, перехода человека в статус божества. Монопольная же власть, отрицавшая принципы демократических выборов, вынуждена была опираться на мистические обоснования своей законности, то есть, в пределе, на божественное происхождение этой власти. Политеистические божества для этой цели не подходили никаким образом: бог, провозглашающий божественность земной власти, должен был быть максимально отстранен от человеческого мира, чужд ему и даже непонятен.
Вряд ли правители, принимавшие христианство или ислам, отдавали себе отчет в теоретической правильности своих поступков; однако, их действия приводили, в конечном счете, к желаемым результатам, что не могло не усиливать тенденции распространения монотеистических религий.
История развития основных религий мира свидетельствует о спонтанной тенденции в отчуждении верховного божества от человеческого мира: в буддизме божества – суть существа человеческого мира, отличающиеся от людей лишь некоторыми раскрывшимися, но латентно присущими и людям, качествами; в христианстве бог гораздо более отдален от человека, хотя все еще может общаться с ним напрямую; в исламе же бог – нечто непостижимое, постижимым является, с некоторой условностью, лишь посланник бога на земле.
Таким образом, развитие общества повышает уровень абстрагированности бога от человека; протестантизм не просто разрушил прежнюю религиозную систему, он создал новый уровень отстраненности от бога, порожденный кризисом средневекового общества. Протестантизм предвосхитил появление демократических институтов нового времени; в мире всеобщего избирательного права уровень абстракции бога должен быть максимален, бог превращен в иерархию правил и условностей, а его пророком на земле является каждый, исполняющий эти правила.
Проводя аналогии славянских божеств с божествами сопредельных народов, следует понимать, что к моменту христианизации, то есть в апогее развития славянского политеизма, уровень культурного развития славянского общества значительно отставал от уровня развития политеизма Скандинавии, Германии и тем более – античных стран. По мнению ряда исследователей, славяне не успели дойти до развитой системы высших божеств, которая к моменту христианизации лишь начала формироваться.
Период христианизации славян растянулся на весьма продолжительный период, вследствие различий для разных славянских сообществ в контактах с другими народами. Естественно, что территории, вошедшие в регион политических интересов Византии и Рима, достаточно рано (в V – VII вв.) если не обратились в христианство, то как минимум оказались знакомы с ним, что впоследствии оказало существенную помощь в деятельности как отдельных миссионеров, так и церкви в целом. В VIII в. расширение католического (де-факто) франкского государства на восток принесло католицизм словенцам и хорватам, что впоследствии способствовало распространению христианства в Великоморавской державе.
Трудности внедрения христианства в славянских землях отчасти были вызваны языковыми проблемами; частично они были решены в 863 г., когда византийские проповедники Кирилл и Мефодий ввели в Великоморавском государстве богослужение на местных языках.
Несмотря на географическую близость Болгарии к Византии, христианство по византийскому образцу в Болгарии было принято сравнительно поздно – в 865 г., в правление хана Бориса. В отличие от восточнославянских земель, произошло это относительно добровольно, так как южные славяне были близко знакомы с христианством на протяжении веков, и принятию христианства препятствовали лишь постоянные войны с Византией. Даже попытка реставрации политеизма, предпринятая в 889 г. болгарским князем Владимиром, полностью провалилась, хотя и привела к междоусобице, ставшей еще одной каплей в распаде западнославянской общности на мелкие уделы.
На христианизацию Болгарии специфическое влияние оказало переселение во Фракию массы евфратских павликан. В этот период Сергий (Тихик) внес значительные изменения в павликанство, что дало свои плоды во время иконоборческого конфликта: радикализм павликан привел к тому, что даже сами иконоборцы стремились от них отмежеваться. В 970 г. Иоанн Цимисхий поселил большую колонию павликан во Фракии около Филиппополя для охраны границы, гарантировав им полную религиозную свободу. Эта колония существовала более 100 лет, до тех пор, пока император Алексей Комнин не попытался обратить их в византийскую веру силой оружия.
С X в. в южных и западных славянских землях началось системное укрепление христианства, связанное с укреплением государств и верховной власти. В 921 г. в Чехии пришел к власти Вацлав I, давший карт-бланш христианской церкви. В 966 г. польский князь Мешко I принял христианство на территории Древнепольского государства. В 977 г. венгерский князь, впоследствии король, ввел христианство на территории Венгрии.
В это же время на территории Болгарии в среде ультраконсервативных монахов под влиянием павликанских и эвхитских идей зародилась богомильская ересь, оказавшая значительное влияние на всю славянскую религиозную жизнь вплоть до наших дней. Несмотря на жесткие репрессии, проведенные византийским императором Алексеем Комниным в отношении богомильского руководства, богомильство утвердилось в Византии, а оттуда распространилось на запад. Пройдя через Далмацию и Италию, оно в начале XII века достигло Франции, откуда вскоре было вытеснено другими ересями. Из Болгарии богомильские идеи проникли в Россию, где получили широкое распространение в малограмотной народной среде, преимущественно в форме христианских легенд. В силу особого развития в богомильской мифологии представлений о Сатанаиле как первородном сыне Бога, страшные сказки с участием Сатаны, зачастую противоречащие Священному писанию, были восприняты как простым народом, так и, впоследствии, многочисленными европейскими писателями.
Принятие христианства Россией в 988 г., имевшее сугубо политическое значение объединения славянских и неславянских народов и установления союза с Византией, оказало значительное влияние на сопредельные территории и поставило барьер распространению католицизма на восток. При этом, однако, принятие христианства по византийскому образцу произошло лишь де-юре, де-факто же поклонение отдельными политеистическим божествам и сохранение элементов политеистического религиозного сознания у восточных славян оставалось и остается по сей день.
После раскола церквей в 1054 г. западное христианство было принято во вновь созданных королевствах Центральной Европы: Польше, Венгрии и Богемии.
К концу XI в. христианство стало государственной религией практически на всех славянских территориях. Отдельные группы славян, не принявшие христианство, подвергались систематической агрессии со стороны соседних государств; так, в 1147 г. немецкие феодалы организовали большой крестовый поход против славян.
В начале XII в. в западной Европе начались альбигойские войны, задевшие и западные славянские земли. Генетическая связь катаров и альбигойцев с богомильской ересью, существовавшей в форме секты до XVII в., некоторым образом способствовала распространению византийского христианства на запад, однако жесткие действия католической инквизиции оказали этому продвижению серьезное противодействие.
Начало XIII в. связано с захватом части славянских земель крестоносцами. В 1224 г. орден меченосцев захватил г. Тарту (территория современной Эстонии), создав мощный центр католического влияния в Прибалтике. В 1226 г. мазовецкий князь Конрад в целях борьбы с пруссами призвал в Польшу Тевтонский орден.
В 1234 г. на р.Эмайыге под г.Тарту новгородский князь Ярослав Всеволодович одержал победу над войсками ордена меченосцев, остановив продвижение рыцарей на восток. В 1237 г. остатки ордена меченосцев объединились с Тевтонским орденом, образовав обширное католическое государство, включившее в себя большую часть Прибалтики.
В 1241 г. монголо-татарские кочевники достигли границ Польши, Чехии и Болгарии, а затем Венгрии, разгромив практически все армии этих государств.
Вторжение османских войск в конце XIV в. в Сербию, Албанию и Болгарию нанесло серьезный удар по славянскому православию. Как естественная (через ассимиляцию населения), так и насильственная (через образование и введение цензов) исламизация населения этих стран привела в конечном итоге к формированию среди южных и юго-восточных славян уникальной в религиозном отношении общности, в которой смешаны православные, католики, протестанты и мусульмане-сунниты. Исключением в данном процессе является Албания, где, вследствие жестокой дискриминации христианского населения, большая часть населения приняла ислам. Лишь в малодоступных горных районах население сохранило христианские верования – православие на юге и католицизм на севере.
В первой половине XV в. в Чехии и Словении возникло мощное движение гуситов. Их наиболее радикальное крыло, табориты, имело четко выраженные антифеодальные и демократические настроения. Табориты толковали «тысячелетнее царство божье на земле» хиалистически, как царство всеобщего равенства, отрицали церковные таинства, католический культ, а наиболее радикальная часть – все христианские святыни и обряды. Противоречия таборитов с чашниками привели к открытой войне между ними. Отдельные отряды таборитов продолжали борьбу до 1437 г., пока не пала их последняя крепость Сион.
Пикарды, представлявшие собой крайне левое радикальное крыло таборитов, стояли на позиции жесткой физической борьбы с церковью, полностью отрицали всю церковную обрядность, таинства и святыни. В 1421 г. умеренные табориты-чашники расправились с вождями пикартов. Сами чашники исходили из демократических принципов организации церкви и предполагали равноправие прихожан и клира в причащении под обоими видами, т.е. хлебом и вином. Гуситы предполагали сделать вероучение чашников чешской государственной религией. В 1433 г. чашники заключили соглашение с католиками («Пражские компактаты») и объединенными силами нанесли решающее поражение таборитам у Липаи.
В XVI в. часть чашников сблизилась с католиками, другая объединилась с чешскими братьями и лютеранами. Тем не менее, контрреформация и последующая миссионерская деятельность католической церкви привела к значительному превосходству католиков среди современных чехов.
Европейская Реформация не задела напрямую славянский мир, однако ее последствия оказали значительное влияние на последующую религиозную ситуацию в этих странах. Протестанты не получили решающего перевеса ни в одной славянской стране, однако их количество весьма значительно во всех западнославянских странах. Протестанты оказали большое влияние на формирования ряда обновленческих течений в России в XIX-XX в., а к концу XX в. экспансия протестантизма в России, по мнению ряда ученых, привела к превышению числа протестантов над православными без формирования ими отдельных собственных церквей (?).
В 1548 г. протестанты проиграли Первую Шмалькальденскую войну, в результате чего католическое вероисповедание становилось единственным в Германии. Хотя напрямую славянских земель (за исключением славян, проживающих на территории Германии) это не коснулось, однако существенно повлияло на распространение католицизма в приграничных с Германией странах. Через 7 лет, в результате Второй Шмалькальденской войны, князья получили право выбирать между католицизмом и лютеранством.
В 1876 г. в Болгарии произошло восстание против турков, поддержанное Россией и перекинувшееся на Сербию. Восстание завершилось победой объединенных славянских сил, однако влияние ислама среди юго-западных славян остается значительным.
Существующая на начало XXI в. религиозная ситуация на славянских землях выглядит весьма своеобразно, хотя и закономерно с точки зрения истории. Крайне восточные земли Сибири, Тувы, Якутии являются зоной разделения влияния между сохранившимися политеистическими местными верованиями (шаманизмом), буддизмом (преимущественно школы Гелуг) и православия, принесенного русскими завоевателями. Зачастую, будучи крещеными в православии, местные жители одновременно исповедуют буддизм либо синтез буддизма и шаманизма. Любопытно, что, несмотря на сравнительно долгий опыт параллельного существования трех религий на этих территориях, на них не возникло даже попыток создание некоего синкретического течения.
Схожая ситуация наблюдается и на юге России, в Калмыкии, где, однако, влияние шаманизма сведено к минимуму, а буддизм является формальной религией, не препятствующей экспансии православия.
Практически на всей территории современного распространения славян имеют место локальные общности мусульман, как правило, суннитского толка. Взаимопроникновение христианства и ислама на этих территориях сведено к минимуму, в основном за счет жесткого соблюдения традиций мусульманским населением. Несколько иная картина – в тех областях мусульманской экспансии, которые относятся к зоне турецкой оккупации XV-XVI вв., к примеру, в Южной Болгарии и Боснии. В этих регионах сталкивались различные религиозные течения – православные, католики, богомилы – что создавало определенную полирелигиозную атмосферу и облегчало взаимопроникновение разных культур.
Граница между православными и католическими славянами четко не выражена, так как она представляет собой либо традиционно католические территории со значительным проникновением православия (Литва), либо традиционно православные территории с активным проникновением католицизма (Западная Украина), либо протестантские территории с влиянием обоих течений (Латвия). Практически вся западная часть славян, за исключением запутанной ситуации в бывшей Югославии -это зона католического влияния.