Исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные. Я – гражданин России
УДК 342.7:341.98
Страницы в журнале: 91-94
Л.В. АЛЕКСЕЕВА,
аспирант кафедры международного права и государствоведения Белгородского государственного университета
Представлен сравнительно-правовой анализ обращений российских граждан в международные организации и суды, а также раскрывается понятие права на защиту трудовых прав и свобод гражданина.
Ключевые слова: Европейский суд по правам человека, Международная организация труда, конвенция, защита прав человека.
References in the international organizations and courts of the Russian citizens on protection of the labor rights
The rather-legal analysis of references of the Russian citizens is presented to the international organizations and courts, and also the concept of the right to protection of the labor law and freedom of the citizen reveals.
Keywords: The European Court of Human Rights, International Labor Organization, Convention, protection of human rights.
Согласно ч. 3 ст. 46 Конституции РФ каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по охране прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Федеральным законом от 30.03.1998 № 54-ФЗ Российская Федерация ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее - Конвенция), что позволило гражданам Российской Федерации обращаться с индивидуальными жалобами в Европейский суд по правам человека (далее - ЕСПЧ). Так, В.И. Миронов отмечает: «Как минимум нарушение трех статей Конвенции может стать приемлемым поводом для обращения в Европейский суд по правам человека».
Статья 11 Конвенции предусматривает право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов. Часть 2 ст. 11 подчеркивает, что осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Следовательно, ущемление указанного права может явиться предметом рассмотрения в ЕСПЧ, если исчерпаны внутригосударственные способы его защиты. Как отмечает ряд исследователей, в качестве ограничения такого права может рассматриваться создание профсоюза работодателем с целью прекращения действующего профсоюза, который представляет интересы работников данного предприятия.
В статье 6 Конвенции провозглашено право каждого в случае возникновения спора о его гражданских правах и обязанностях на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Как известно, основным законом Российской Федерации является Конституция РФ. Поэтому состав суда, рассматривающий гражданские дела, в том числе в сфере трудовых отношений, должен соответствовать требованиям Конституции РФ. В части 5 ст. 32 Конституции РФ гражданам Российской Федерации гарантировано право на участие в отправлении правосудия.
Согласно ст. 34 Конвенции ЕСПЧ принимает жалобы от любого физического лица, неправительственной организации или группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения положений Конвенции. Подчеркнем, что в Конвенции особо отмечено, что государство никоим образом не может препятствовать эффективному осуществлению права гражданина на подачу жалобы. Статья 35 Конвенции определяет условия приемлемости. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 35 ЕСПЧ может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение 6 месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.
Жалоба может быть признана неприемлемой по материальным основаниям, если она подана на нарушение права, не обеспеченного Конвенцией. Например, Конвенция не гарантирует социально-экономических прав, на несоблюдение которых часто жалуются заявители из России, - прав на труд, на социальное обеспечение, на жилье и т. д., - поэтому такого рода жалобы признаются неприемлемыми по материальным основаниям. К такому решению ЕСПЧ пришел в деле «Бурков против России», где заявитель жаловался на недостаточное социальное обеспечение ему как пострадавшему от ядерных испытаний в Семипалатинске. ЕСПЧ указал, что в его компетенцию не входят вопросы рассмотрения уровня или качества социальных гарантий, предоставляемых национальными властями.
Жалоба также может быть признана неприемлемой, если она подана не на действия государства или одного из его органов, а на действия частных лиц или организаций. Так, часть иска «Тумилович против России» была отклонена в связи с тем, что заявительница жаловалась на работодателя - частную компанию, а не на действия публичных органов власти.
ЕСПЧ также не рассматривает дела, поданные в общественных интересах частными лицами или организациями, которые сами не являются жертвами нарушений.
Постановления ЕСПЧ имеют значение для разрешения аналогичных дел. Таким образом, «постановления Европейского суда по правам человека подлежат применению при разрешении аналогичных дел, а также являются поводом для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных постановлений, вынесенных по делам, на основании которых принято постановление Европейского суда по правам человека».
Практика показывает, что каждый четвертый рассматриваемый ЕСПЧ иск - российский.
Из постановлений ЕСПЧ в отношении жалоб граждан Российской Федерации на нарушение их прав при рассмотрении судами общей юрисдикции дел социально-трудовой направленности основное количество составляют решения ЕСПЧ по делам:
1) о перерасчете и взыскании недоплаченной пенсии;
2) о нарушении положений Конвенции при разрешении споров и исполнении судебных решений по делам о взыскании социальных пособий;
3) о взыскании компенсационных выплат в возмещение вреда здоровью и по трудовым спорам, включая требования о взыскании задолженности по заработной плате.
В данных постановлениях ЕСПЧ рассматривались различные аспекты реализации гражданами права на жизнь (ст. 2 Конвенции), права на суд (ст. 6), права на уважение своей собственности (ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции от 20 марта 1952 г. (далее - Протокол № 1)), права на уважение жилища (ст. 8 Конвенции), права на свободу мнения (ст. 10), права на предоставление эффективного средства правовой защиты (ст. 13).
Анализ принятых против Российской Федерации решений выделяет ряд тенденций, которые отмечаются европейским органом по правам человека применительно к ситуации с обеспечением и защитой прав и свобод граждан России.
Во-первых, ЕСПЧ отмечает приоритет государственных интересов над личными, что проявляется в применении судами процедуры надзора либо пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений, прежде всего по делам о присуждении гражданам выходного пособия, компенсаций и иных выплат социального характера.
Во-вторых, ЕСПЧ подчеркивает, что большинство поступивших обращений российских граждан связано с несоблюдением сроков исполнения судебных решений, принятых в их пользу, что является свидетельством неэффективности действий национальных властей в области исполнения судебных актов, подрывает авторитет власти и не способствует утверждению торжества справедливости.
В-третьих, ЕСПЧ выделяет медлительность судебной защиты и, как следствие, нарушение сроков судебного разбирательства, что приводит к неэффективности правосудия.
Проблемы нарушения прав российских граждан на доступ к правосудию составляют около 8% от общего числа обращений.
Так, постановлением ЕСПЧ от 29 ноября 2007 г. удовлетворена жалоба Глебова и Глебовой против Российской Федерации на несвоевременное исполнение состоявшегося в их пользу решения Коминтерновского районного суда г. Воронежа от 25 января 2001 г. о присуждении им недоплаченной пенсии. Вынесенное судом решение было исполнено спустя 5 лет с момента его вступления в законную силу.
Установив, что в данном случае имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1, ЕСПЧ констатировал, что, не исполняя в течение нескольких лет вступившее в законную силу судебное постановление, вынесенное в пользу заявителей, власти Российской Федерации воспрепятствовали им эффективно воспользоваться своим правом на справедливое судебное разбирательство и на получение денег, на которые они могли обоснованно рассчитывать.
К аналогичному выводу пришел ЕСПЧ и в отношении жалобы Л.В. Березкиной на несвоевременное исполнение вынесенного в ее пользу Левобережным районным судом г. Воронежа 24 ноября 2000 г. судебного решения о присуждении недоплаченной пенсии по старости. Судебное решение было исполнено спустя 5 лет с момента вступления судебного акта в силу. Признавая факт нарушения Российской Федерацией п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1, ЕСПЧ присудил заявителю компенсацию морального вреда за несвоевременное исполнение судебного акта.
Анализируя проблему нарушения сроков исполнения властями Российской Федерации судебных решений, состоявшихся в пользу граждан и юридических лиц, ЕСПЧ сформулировал ряд важных принципиальных положений:
1) длительное неисполнение судебных решений о взыскании с государства в пользу граждан денежных сумм признается нарушением как п. 1 ст. 6 Конвенции, поскольку исполнение судебных решений является частью судебного разбирательства, так и ст. 1 Протокола № 1, поскольку невозможность для взыскателей в течение значительного времени исполнить судебные решения представляет собой вмешательство в их право на беспрепятственное пользование своим имуществом, закрепленное в этой статье;
2) от лица, имеющего подлежащее исполнению судебное решение, нельзя требовать обращаться к исполнительному производству в целях его исполнения.
Применительно к проблеме нарушения сроков рассмотрения дел судами Российской Федерации ЕСПЧ сформулировал следующие положения:
1) организация работы судов должна отвечать требованиям о рассмотрении дел в разумный срок, установленным в ст. 6 Конвенции;
2) длительность судопроизводства не может быть оправдана неоднократным прохождением дела в различных судебных инстанциях, когда это напрямую не связано со сложностью рассматриваемого спора;
3) не вправе рассматриваться в качестве одобрения нарушения ст. 6 Конвенции благоприятный для заявителя результат рассмотрения спора;
4) не может быть вменено в вину заявителю и служить оправданием нарушения разумных сроков рассмотрения дел использование заявителем предусмотренных национальным законодательством процессуальных средств защиты нарушенного права (изменение, уточнение иска, подача ходатайств и т. д.).
Ставя перед собой задачу активизации международно-правовой защиты прав человека, ООН выступает не только как инициатор принятия соответствующих международных документов. Организацией создана сеть специализированных учреждений, обладающих нормотворческими полномочиями в области охраны тех или иных прав человека; некоторые из таких структур ООН обладают также правомочием международного контроля. Одна из них - Международная организация труда (далее - МОТ), созданная в 1919 году в рамках Лиги Наций. В 1946 году МОТ стала первым специализированным учреждением ООН. Ее нормотворческая деятельность весьма многогранна. Значительное место в ней принадлежит защите основных прав человека в области труда: прав на труд, ассоциацию, свободу от дискриминации в трудовых отношениях (в том числе и по половому признаку) и от принудительного труда, на обеспечение занятости, регламентацию условий труда и отдыха, социальное страхование и социальное обеспечение трудящихся. Наряду с регулирующими названные вопросы конвенциями МОТ универсального характера имеется немалое число актов МОТ, предназначенных для защиты отдельных категорий трудящихся, работающих в промышленности, на транспорте, в шахтах, в торговле, сельском хозяйстве и др.
Федеральным законом от 01.07.2010 № 139-ФЗ Российская Федерация ратифицировала Международную конвенцию об оплачиваемых отпусках 1970 года (далее - Конвенция об оплачиваемых отпусках). Однако, как отмечают исследователи, возникает много вопросов, которые касаются накоплений отпуска. Так, согласно Конвенции об оплачиваемых отпусках воспользоваться остатком отпуска за текущий год можно в течение последующих 1,5 лет.
А.Л. Сафонов, заместитель министра здравоохранения и социального развития, по этому поводу отметил, что обязательство в отношении работников сохранится, «никаких экстраординарных ситуаций в связи с этим не произойдет». Правила предоставления отпусков кардинально не изменятся. Теперь трудовые права защищены не только российским, но и международным законодательством. Ратифицированный текст Конвенции об оплачиваемых отпусках гласит: работодатель обязан предоставить сотруднику первый отпуск в году не менее чем на 2 недели. Вторая же половина отпуска должна быть предоставлена по выбору работника в удобное для него время в течение текущего рабочего года или присоединена к отпуску за следующий рабочий год. Это положение и сейчас закреплено в ТК РФ.
Впрочем, одно новшество все же будет: граждане России, по вине работодателя лишенные ежегодных оплачиваемых отпусков, смогут обращаться в МОТ, которая защищает трудовые права. Такая возможность появится примерно в конце 2011 года, после того как грамота о ратификации будет поставлена на учет в реестр МОТ.
МОТ уделяет значительное внимание и вопросам борьбы с дискриминацией. В частности, в 1958 году МОТ приняла специальную Конвенцию о дискриминации в области труда и занятий, которая была ратифицирована СССР в 1961 году. Отметим, что каждая страна разрабатывает национальную систему охраны труда в соответствии со своими потребностями. МОТ оказывает помощь в разработке.
Охрана труда, наряду с вопросами борьбы с детским и принудительным трудом, помощи работникам-мигрантам и продвижения малого и среднего бизнеса, является неотъемлемой частью деятельности Субрегионального бюро МОТ.
Как уже было указано, развитие международного трудового законодательства, которое регулирует условия труда, было причиной создания МОТ и остается ее главной задачей. Международные трудовые нормы вступают в силу с момента их принятия Международной конференцией труда - органом, в котором представлены делегаты от правительств, трудящихся и работодателей практически всех стран мира.
Любая организация, как работодателей, так и работников (при этом не имеет значения, национальная она или международная), вправе направить в МОТ сообщение о том, что государство-член не обеспечило эффективного соблюдения в пределах своей юрисдикции какой-либо ратифицированной им конвенции. Административный совет МОТ может направить полученное представление заинтересованному правительству для получения от него комментариев по изложенным в документе вопросам. Если ответа не последовало, то Административный совет МОТ вправе опубликовать представление; при получении комментариев опубликовывается и протест правительства. Делая это, Административный совет МОТ в своих выводах также указывает, в каких отношениях он считает поднятые представлением вопросы решенными или, напротив, требующими дополнительных действий и разъяснений.
Таким образом, мы можем сделать следующие основные выводы.
Во-первых, Конституция РФ закрепляет право каждого в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
Во-вторых, ЕСПЧ разрешает споры между государством и гражданами, а не между частными лицами и организациями.
В-третьих, ЕСПЧ рассматривает нарушения тех прав, которые предусмотрены Конвенцией.
В современных условиях развития общества право зачастую не поспевает за многообразием возникающих жизненных ситуаций и отношений, которые требуют правового урегулирования: в содержании норм имеют место пробелы, коллизии, в связи с чем возникает риск самостоятельного усмотрения законодателя и органов исполнительной власти, несмотря на то что Конституция РФ закрепляет границы такого предела. В связи с отмеченным существенно возрастает роль Конституционного суда Российской Федерации в процессе судейского нормотворчества, где ключевое значение отведено выявлению соотносимости проверяемой нормы с конституционными принципами и другими конституционными нормами.
Библиография
1 Миронов В.И. Трудовое право. - М., 2006. С. 324.
2 См. об этом, например: Актуальные проблемы защиты прав человека (по материалам Междунар. заоч. науч.-практ. конф., посв. 60-летию Всеобщей декларации прав человека и 15-летию Конституции Российской Федерации): Сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.В. Самович. - Кемерово, 2008. С. 11-12.
3 См. официальный сайт Европейского суда по правам человека // http://europeancourt.ru
4 См.: Некоторые проблемы, связанные с рассмотрением дел против Российской Федерации в Европейском суде по правам человека: Пособие для русскоязычной библиотеки по правам человека Университета Миннесоты // http://www1.umn.edu/ humanrts/russian/hrtsbook/Rechrguide_russiancases.html
5 Там же. С. 21.
6 http://europeancourt.ru
7 См.: Аналитическая справка, подготовленная Морозовским районным судом Ростовской области // http://morozovsky. ros.sudrf.ru/
8 См.: Аналитическая справка... // http://morozovsky. ros.sudrf.ru/
9 См.: Некоторые проблемы, связанные с рассмотрением дел против Российской Федерации…
10 См.: Аналитическая справка... // http://morozovsky.ros.sudrf.ru/
12 См.: Лукьянцев Г.Е. О деятельности Комиссии ООН по правам человека в контексте международного контроля // Вестн. Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. № 1(19). - М., 2006. С. 111-112.
13 См.: Лукьянцев Г.Е. Указ. раб. С. 113
14 КонсультантПлюс.
Статья 20 Конституции Российской Федерации закрепляет право на жизнь.. Статья 46 Конституции Российской Федерации гарантирует судебную защиту прав и свобод, предусматривая, что решения и действия любых органов государственной власти могут быть обжалованы в суд. Часть 3 этой же статьи гарантирует право каждого на обращение в международные органы по защите прав человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
Статьи 52 и 53 Конституции Российской
Федерации предусматривают, что права
потерпевших от преступлений и
злоупотреблений властью охраняются
законом. Государство обеспечивает им
доступ к правосудию и компенсацию ущерба,
причиненного незаконными действиями
органов государственной власти.
Часть
третья статьи 55 Конституции России
предусматривает ограничение прав и свобод
федеральным законом, но только в той мере, в
какой это необходимо в целях защиты основ
конституционного строя, нравственности,
здоровья, прав и законных интересов других
лиц, обеспечения обороны страны и
безопасности государства.
Статья 56
Конституции Российской Федерации
предусматривает, что чрезвычайное
положение может быть введено в
соответствии с федеральным законом.
Определенные права, включая право на жизнь
и право не подвергаться пыткам, не подлежат
ограничению.
Статья 25 Федерального
закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об обороне"
предусматривает, что "надзор за законностью
и расследование дел о преступлениях в
Вооруженных Силах Российской Федерации,
других войсках, воинских формированиях и
органах осуществляются Генеральным
прокурором Российской Федерации и
подчиненными ему прокурорами. Рассмотрение
гражданских и уголовных дел в Вооруженных
Силах Российской Федерации, других войсках,
воинских формированиях и органах
осуществляют суды в соответствии с
законодательством Российской Федерации".
В Федеральном законе от 25 июля 1998 г. N 130-ФЗ
"О борьбе с терроризмом" закреплено
следующее:
"Статья 3. Основные понятия
Для целей настоящего Федерального
закона применяются следующие основные
понятия:
"борьба с терроризмом" -
деятельность по предупреждению, выявлению,
пресечению, минимизации последствий
террористической деятельности;
"контртеррористическая операция" -
специальные мероприятия, направленные на
пресечение террористической акции,
обеспечение безопасности физических лиц,
обезвреживание террористов, а также на
минимизацию последствий террористической
акции;
"зона проведения
контртеррористической операции" -
отдельные участки местности или акватории,
транспортное средство, здание, строение,
сооружение, помещение и прилегающие к ним
территории или акватории, в пределах
которых проводится указанная операция...
Статья 13. Правовой режим в зоне проведения
контртеррористической операции
1. В
зоне проведения контртеррористической
операции лица, проводящие указанную
операцию, имеют право:
1) принимать при
необходимости меры по временному
ограничению или запрещению движения
транспортных средств и пешеходов на улицах
и дорогах, по недопущению транспортных
средств, в том числе транспортных средств
дипломатических представительств и
консульских учреждений, и граждан на
отдельные участки местности и объекты либо
по удалению граждан с отдельных участков
местности и объектов, а также по
отбуксировке транспортных средств;
2)
проверять у граждан и должностных лиц
документы, удостоверяющие их личность, а в
случае отсутствия таких документов
задерживать указанных лиц для установления
личности;
3) задерживать и доставлять в
органы внутренних дел Российской Федерации
лиц, совершивших или совершающих
правонарушения либо иные действия,
направленные на воспрепятствование
законным требованиям лиц, проводящих
контртеррористическую операцию, а также
действия, связанные с несанкционированным
проникновением или попыткой проникновения
в зону проведения контртеррористической
операции;
4) беспрепятственно входить
(проникать) в жилые и иные принадлежащие
гражданам помещения и на принадлежащие им
земельные участки, на территории и в
помещения организаций независимо от форм
собственности, в транспортные средства при
пресечении террористической акции, при
преследовании лиц, подозреваемых в
совершении террористической акции, если
промедление может создать реальную угрозу
жизни и здоровью людей;
5) производить
при проходе (проезде) в зону проведения
контртеррористической операции и при
выходе (выезде) из указанной зоны личный
досмотр граждан, досмотр находящихся при
них вещей, досмотр транспортных средств и
провозимых на них вещей, в том числе с
применением технических средств...
Статья 21. Освобождение от ответственности
за причинение вреда
При проведении
контртеррористической операции на
основании и в пределах, которые установлены
законом, допускается вынужденное
причинение вреда жизни, здоровью и
имуществу террористов, а также иным
правоохраняемым интересам. При этом
военнослужащие, специалисты и другие лица,
участвующие в борьбе с терроризмом,
освобождаются от ответственности за вред,
причиненный при проведении
контртеррористической операции, в
соответствии с законодательством
Российской Федерации".
Статья 225
Гражданского процессуального кодекса
РСФСР предусматривает, что, если при
рассмотрении жалобы на действия
должностных лиц или гражданского дела суд
обнаружит признаки преступления, он должен
сообщить об этом прокурору.
Глава 24.1
ГПК РСФСР устанавливает, что гражданин
вправе обратиться в суд за возмещением
вреда от неправомерных действий
государственного органа или должностного
лица. Такие жалобы подаются по усмотрению
истца в суд по месту его жительства или по
месту нахождения государственного органа.
В рамках того же процесса суды также могут
вынести решение о возмещении убытков,
включая нематериальные убытки, если
сделают вывод, что нарушение имело место.
Статьи 126 - 127 упомянутого Кодекса
содержат общие формальные требования,
регламентирующие подачу заявления в суд,
которое должно содержать, в числе других,
наименование и адрес ответчика, точные
обстоятельства, на основании которых
подается жалоба и любые документы в
поддержку жалобы.
Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г.
(с изменениями и дополнениями), который
действовал в имеющий значение период
времени, содержал положения, относящиеся к
уголовному расследованию.
Статья 53 УПК
РСФСР устанавливает, что по делам о
преступлениях, последствием которых
явилась смерть потерпевшего, его или ее
родственники признаются потерпевшими. Во
время проведения предварительного
следствия потерпевший имеет право
представлять доказательства и заявлять
ходатайства, а с момента окончания
предварительного следствия он имеет право
знакомиться со всеми материалами дела.
Статья 108 УПК РСФСР устанавливает, что
поводами к возбуждению уголовного дела
являются заявления и письма граждан,
государственных органов и организаций,
статьи, опубликованные в печати, или
непосредственное обнаружение признаков
преступления органом дознания, прокурором
или судом.
Статья 109 УПК РСФСР
закрепляет, что следственный орган должен
принять одно из следующих решений в срок не
более 10 суток со дня получения сообщения о
преступлении: о возбуждении или отказе в
возбуждении уголовного дела или о передаче
сообщения по подследственности или по
подсудности. О принятом решении сообщается
заявителю.
Статья 113 УПК РСФСР
предусматривает, что об отказе в
возбуждении уголовного дела выносится
мотивированное постановление, о чем
уведомляется лицо, от которого поступило
заявление. Мотивированное постановление
может быть обжаловано вышестоящему
прокурору или в суд.
Статьи 208 и 209 УПК
РСФСР включают положения, касающиеся
прекращения уголовного дела. Основания
прекращения уголовного дела включают
отсутствие в деянии состава преступления.
Постановление о прекращении уголовного
дела может быть обжаловано вышестоящему
прокурору или в суд.
В Чеченской
Республике не было объявлено ни
чрезвычайного, ни военного положения. Не
был принят федеральный закон об
ограничении прав населения этого района. Не
было заявлено о мерах в отступление от
обязательств по Конвенции согласно ее
статье 15.
СУТЬ ЖАЛОБ
1. Заявители
жаловались в соответствии с пунктом 1
статьи 2 Конвенции на то, что их право на
жизнь и право на жизнь их родственников
были нарушены действиями Российской армии.
Первый и второй заявители также жаловались
на то, что их подвергли бесчеловечному и
унизительному обращению по смыслу статьи 3
Конвенции.
2. В соответствии со статьей
13 Конвенции заявители жаловались на то, что
им не была предоставлена возможность
воспользоваться эффективными
национальными средствами правовой защиты,
так как на территории Чеченской Республики
не функционировали правоохранительные
органы. Им неизвестен никакой способ
привлечения к правосудию тех, кто
ответственен за смерть и ранения их
родственников.
3. Третий заявитель
жаловалась на то, что уничтожение машины ее
семьи вместе с находившимся в ней
имуществом является нарушением статьи 1
Протокола N 1 к Конвенции.
ПРАВО
1.
Заявители жаловались согласно статье 2
Конвенции на то, что право их и их
родственников на жизнь было нарушено
налетами российских военных самолетов на
колонну. Первый и второй заявители также
утверждали, что в результате налета была
нарушена их свобода от бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения по смыслу
статьи 3 Конвенции. Они также жаловались на
то, что у них не было эффективных средств
правовой защиты против этих нарушений, что
противоречит статье 13 Конвенции. Эти статьи
закрепляют следующее:
"Статья 2
1.
Право каждого лица на жизнь охраняется
законом. Никто не может быть умышленно
лишен жизни иначе как во исполнение
смертного приговора, вынесенного судом за
совершение преступления, в отношении
которого законом предусмотрено такое
наказание.
2. Лишение жизни не
рассматривается как нарушение настоящей
статьи, когда оно является результатом
абсолютно необходимого применения силы:
a) для защиты любого лица от
противоправного насилия;
b) для
осуществления законного задержания или
предотвращения побега лица, заключенного
под стражу на законных основаниях;
c)
для подавления, в соответствии с законом,
бунта или мятежа.
Статья 3
Никто не
должен подвергаться ни пыткам, ни
бесчеловечному или унижающему достоинство
обращению или наказанию.
Статья 13
Каждый, чьи права и свободы, признанные в
настоящей Конвенции, нарушены, имеет право
на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это
нарушение было совершено лицами,
действовавшими в официальном качестве".
Власти Российской Федерации выдвинули ряд
возражений в отношении приемлемости
жалоб.
1. Юридическая действительность
доверенностей
Прежде всего они оспорили
юридическую силу доверенностей, выданных
заявителями своим представителям -
правозащитному центру "Мемориал". Они
утверждали, что доверенности не содержат
сведений о месте, где они были выданы, в то
время как в соответствии с
внутригосударственным правом они должны
были быть заверены нотариусом, и отдельная
доверенность должна была быть выдана
организацией "Мемориал" их юристу,
выступающему в качестве представителя.
Также они утверждали, что в соответствии с
Гаагской конвенцией об отмене требования о
легализации иностранных публично-правовых
документов 1961 г., участницей которой
является Российская Федерация, эти
доверенности должны иметь апостиль. Власти
Российской Федерации также оспорили
юридическую действительность ответных
замечаний заявителей на меморандум властей
Российской Федерации по причине того, что
текст замечаний не был подписан.
Европейский суд обратил внимание на то, что
власти Российской Федерации не оспаривали
статус заявителей как жертв заявленных
нарушений Конвенции и юридическую
действительность представленных подписей.
Возражение о доверенностях основано на том
утверждении, что они должны были быть
составлены в соответствии с национальным
законодательством. Однако в соответствии с
пунктом 3 правила 45 Регламента Суда
письменная доверенность является
действительной для целей производства по
делу в Европейском суде. Регламент Суда не
содержит требования о том, чтобы
доверенности составлялись в соответствии с
национальным законодательством. Что
касается юридической действительности
замечаний заявителей, Европейский суд
отметил, что представитель заявителей
расписался на почтовом документе при
отправке замечаний и что замечания были
переданы властям Российской Федерации
только в порядке информации. У Европейского
суда нет причины сомневаться в их
подлинности. При данных обстоятельствах
Европейский суд признал на основании
имеющихся в его распоряжении материалов,
что заявители надлежащим образом
представлены в Европейском суде и что
поданные ими документы юридически
действительны.
2. Исчерпание внутренних
средств правовой защиты
Власти
Российской Федерации попросили
Европейский суд объявить жалобы
неприемлемыми, так как заявители не
исчерпали доступные им внутренние средства
правовой защиты. Они утверждали, что
компетентные органы проводили в
соответствии с национальным
законодательством расследования смертей и
ранений гражданских лиц, а также
уничтожения собственности в Чеченской
Республике.
В частности, власти
Российской Федерации утверждали, что, хотя
суды в Чеченской Республике на самом деле
прекратили функционировать в 1996 г.,
средства правовой защиты были по-прежнему
доступны для лиц, покинувших Чеченскую
Республику. Устоявшаяся практика позволяет
им обращаться в Верховный Суд или
непосредственно в суды по новому месту их
проживания, которые затем рассмотрели бы их
жалобы. Доступность этого средства
правовой защиты подкрепляется тем фактом,
что первый заявитель подавала заявление об
установлении факта смерти ее родственников
в Назрановский районный суд Республики
Ингушетия.
Власти Российской Федерации
также утверждали, что заявители могли
обратиться в Главное управление
Генеральной прокуратуры Российской
Федерации по надзору за исполнением
законов о федеральной безопасности и
межнациональных отношениях на Северном
Кавказе, расположенное в г. Ессентуки
(Ставропольский край). Этот орган был
учрежден для получения информации о
преступлениях и для проведения уголовных
расследований по любому заявлению.
Заявители утверждали, что официальные
средства правовой защиты неэффективны,
поэтому они не были обязаны полностью их
использовать. Заявители основывали это
утверждение на трех моментах.
Во-первых, они утверждали, что
контртеррористическая военная операция в
Чеченской Республике, проводимая
представителями государства, основывается
на положениях Федерального закона "О борьбе
с терроризмом" и была официально одобрена
на высшем уровне государственной власти.
Заявители ссылались на текст
Федерального закона "О борьбе с
терроризмом", который разрешает
подразделениям по борьбе с терроризмом
нарушать некоторые права, включая право на
свободу передвижения, свободу,
неприкосновенность жилища и переписки и
т.д. Этот Закон не устанавливает четкой
границы, до которой такие права могут быть
ограничены, и не предусматривает средств
правовой защиты для жертв таких нарушений.
Также он не содержит положений об
ответственности властей за возможное
злоупотребление полномочиями. Заявители
ссылались на переписку между Генеральным
секретарем Совета Европы и властями
Российской Федерации в 2000 г. на основании
статьи 52 Конвенции о защите прав человека и
основных свобод. Они указывали на то, что
Сводный доклад, который в соответствии с
указаниями Генерального секретаря
преследовал цель изучения переписки,
указал на эти пробелы в законе, на который
ссылаются власти Российской Федерации как
на правовое обоснование их действий в
Чеченской Республике.
Также заявители
утверждали, что, хотя должностные лица,
которые организовывали
контртеррористическую операцию в
Чеченской Республике, должны были знать о
возможности широкомасштабного нарушения
прав человека, никакие значимые меры не
были приняты для того, чтобы остановить или
предотвратить такие нарушения. Они
представили газетные вырезки, содержащие
похвалу Президента Российской Федерации
военным и милицейским операциям в
Чеченской Республике, и предположили, что
прокуратура не захочет противоречить
"официальному политическому курсу", обвиняя
представителей правоохранительных органов
или военных.
Во-вторых, заявители
утверждали, что существует
административная практика, не совместимая
с требованиями об эффективном
расследовании злоупотреблений,
совершенных российскими военнослужащими и
сотрудниками милиции как в мирное время,
так и во время войны. Заявители указывали
на:
a) безнаказанность за преступления,
совершенные в текущий период военных
действий (начиная с 1999 г.);
b)
безнаказанность за преступления,
совершенные в 1994 - 1996 гг.;
c)
безнаказанность за пытки в милиции и
жестокое обращение повсюду в России;
d)
безнаказанность за пытки и жестокое
обращение, которые происходят в различных
армейских подразделениях в целом.
a) Что
касается ситуации в Чечне к настоящему
моменту, заявители привели доклады
правозащитных групп, неправительственных
организаций и сообщения средств массовой
информации о нарушениях прав гражданского
населения, совершенных федеральными
войсками. Также они утверждали, что
российские официальные органы в Чеченской
Республике и не только получают множество
подобных жалоб. Они ссылались на доклад
Специального представителя Президента
Российской Федерации по обеспечению прав и
свобод человека и гражданина в Чеченской
Республике В.А. Каламанова, в котором он
приводит следующие цифры: более 4000 жалоб
было подано в его аппарат за первые шесть
месяцев его работы. Несмотря на множество
признаков нарушений, число уголовных дел,
возбужденных по подобным признакам,
остается очень низким и еще меньшее их
количество передается на рассмотрение в
суды. Они ссылались на доклад, сделанный в
Государственной Думе в сентябре 2000 г., в
котором сказано, что в Чеченской Республике
было возбуждено 19 уголовных дел против
федеральных военнослужащих. Вследствие
этого они сделали вывод о том, что
большинство преступлений, совершенных на
территории Чеченской Республики
представителями власти, не расследуются
надлежащим образом и преступников не
предают правосудию. Среди таких
преступлений заявители указывали
беспорядочное и несоразмерное применение
силы, произвольные казни, дискреционные
аресты и исчезновения, пытки и жестокое
обращение, а также мародерство.
Даже в
случаях, когда следствие начато, заявители
утверждали, что оно неэффективно. В
частности, они ссылались на расследование
массовых убийств, совершенных в
Старопромысловском районе Грозного, и на
аналогичные события, имевшие место в
феврале 2000 г. в районе Грозного Новые Алды.
Они указывали на необъяснимые задержки в
расследованиях, отсутствие ясности в том,
какой орган занимается данным делом, и
недоверие местных жителей к должностным
лицам.
Заявители высказали мнение, что
среди военных и милицейских подразделений,
участвующих в операциях на территории
Чеченской Республики, царит атмосфера
безнаказанности и что, за одним
исключением, не существует общеизвестных
дел, по которым военный командир был бы
временно отстранен от должности за
преступления против гражданского
населения, совершенные им или его
подчиненными. Также они ссылаются на
опубликованные интервью с военнослужащими,
которые говорят о том, что для них не
проведено четкого различия между военными
и гражданскими целями.
b) Заявители
далее обратились к событиям предыдущей
военной кампании в Чечне 1994 - 1996 гг. Они
утверждали, что широкомасштабное нарушение
прав человека было документально
подтверждено организацией "Мемориал" и что
расследование и судебное преследование
преступников были полностью неадекватными.
Они указывали, что ни один из
высокопоставленных военных или
милицейских офицеров, ответственных за
операцию, не был предан правосудию и что ни
один никогда не считался ответственным за
огромное количество смертей и телесных
повреждений гражданского населения и
уничтожение гражданских объектов.
Далее заявители обосновывали свое
утверждение о существовании
административной практики
нерасследования:
c) безнаказанностью за
пытки в милиции и жестокое обращение при
содержании под стражей;
d)
безнаказанностью за различные виды
жестокого обращения в Российской армии,
такие как "дедовщина". Заявители прилагали
доклады неправительственных организаций
по предмету, газетные статьи и доклад
Омбудсмана. Заявители утверждали, что в
большинстве подобных случаев
расследование не соответствует
требованиям, ведется медленно и редко когда
преступников предают правосудию.
В-третьих, заявители утверждали, что вне
зависимости от того, существует такая
административная практика или нет,
внутренние средства правовой защиты, на
которые ссылаются власти Российской
Федерации, неэффективны вследствие
неспособности правовой системы обеспечить
возмещение ущерба. Они ссылались на
Постановление Европейского суда по делу
"Акдивар и другие против Турции" и
утверждали, что Российская Федерация не
отвечает требованию о том, чтобы средство
правовой защиты являлось "эффективным,
доступным как теоретически, так и
практически в то время, когда происходили
события, то есть что они позволяли
заявителю обращение с жалобами, имевшими
перспективы на успех" (см. Постановление
Европейского суда по делу "Акдивар и другие
против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 30 августа
1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1210, § 68).
В тексте документа, видимо, допущена
опечатка: Постановление Европейского суда
по делу "Акдивар и другие против Турции"
(Akdivar and Others v. Turkey) принято 16.09.1996. Заявители
подвергли сомнению оба средства правовой
защиты, на которые ссылались власти
Российской Федерации. В отношении
гражданского иска они утверждали, что он не
мог являться эффективным средством
правовой защиты по смыслу Конвенции.
Гражданский иск в конечном счете не имел бы
успеха при отсутствии содержательного
расследования и обвинения прокуратурой, а
гражданский суд был бы принужден
приостановить рассмотрение такого иска на
время расследования согласно части 4 статьи
214 Гражданского процессуального кодекса
РСФСР. Далее они утверждали, что
гражданское судопроизводство может дать
только компенсацию за материальный и
нематериальный вред, в то время как их
основной целью является следить за тем,
чтобы виновные предстали перед
правосудием. И наконец, они указывали, что,
хотя многочисленные гражданские иски и
были поданы в суды после военной кампании
1994 - 1996 гг., почти ни один из них не был
удовлетворен.
Что касается
деятельности прокуратуры, они утверждали,
что она не дает им реальной возможности
использования эффективного средства
правовой защиты. По их мнению, Федеральный
закон "О борьбе с терроризмом"
санкционирует злоупотребления и
освобождает должностных лиц от
ответственности за их совершение.
Сотрудники прокуратуры не в состоянии
обеспечить эффективную правовую защиту,
как видно по небольшому числу успешных
расследований по такого рода
злоупотреблениям. Они также утверждали, что
прокуратура не является независимым
органом расследования, ссылаясь на тесную
политическую связь и иерархическую
зависимость между прокуратурой и
Президентом Российской Федерации. Также
они утверждали, что ни военных прокуроров,
ни военные суды нельзя назвать
независимыми органами, так как они состоят
из военнослужащих, имеющих воинское звание,
которые зависят от армии в карьерном плане,
оплате и иным привилегиям.
Что касается
эффективности расследования, заявители
также утверждали, что ситуация, сложившаяся
в Чеченской Республике с 1999 г.,
характеризуется показательными
гражданскими волнениями, обусловленными
конфронтацией между федеральными силами и
чеченскими вооруженными формированиями.
Они ссылались на газетные вырезки и доклады
неправительственных организаций, которые,
по их мнению, наглядно демонстрируют
существование серьезных препятствий для
нормального функционирования системы
отправления правосудия, что вызывает
серьезные сомнения в эффективности работы
прокуратуры. В частности, они отметили, что
в результате повсеместного отсутствия
безопасности прокуроры часто
передвигаются с военной охраной и часто
вооружены сами, что вызывает недоверие и
пугает местных жителей в тех случаях, когда
они хотят пожаловаться на военнослужащих.
Также они ссылались на плохие условия
работы сотрудников прокуратуры, на тот
факт, что штат не укомплектован, и на
большую текучесть кадров, обусловленную
ротационной политикой в прокуратуре
Чеченской Республики. Они утверждали, что
сложные обстоятельства в Республике не
освобождают власти Российской Федерации от
их обязанностей согласно статье 13
Конвенции и что власти Российской
Федерации не предоставили никаких
доказательств того, что какое-либо
расследование по злоупотреблениям против
гражданского населения было эффективным и
адекватным.
Заявители также подвергли
сомнению эффективность практики, в
соответствии с которой уголовные дела,
возбужденные по преступлениям, совершенным
на территории Чеченской Республики,
направляются в Верховный суд, который
впоследствии перераспределяет их по
областным судам России. Они отметили, что
российские суды уже перегружены и что
свидетели и жертвы преступлений,
приезжающие из Чечни, не в состоянии
разъезжать по России по причинам
финансового характера и из соображений
безопасности.
Заявители далее
утверждали, что у них было достаточно
оснований не обращаться в прокуратуру
сразу после нападения, так как они
чувствовали себя уязвимыми, бесправными и
опасающимися представителей
государственной власти. Они ссылались на
тот факт, что из-за бомбардировок они были
вынуждены покинуть свои дома, проживали в
Ингушетии как внутренне перемещенные лица,
завися в своих основных потребностях от
органов власти и международных
гуманитарных организаций, а также на общую
атмосферу преследования и дискриминации
чеченцев в России.
Заявители
утверждали, что прокуратура России по
непонятным причинам не смогла действовать
достаточно рационально по получении
сообщений о нападении. Прокуратура знала
или должна была знать о нападении и о смерти
множества гражданских лиц не позднее 30
октября 1999 г., когда Международный комитет
Красного Креста выпустил пресс-релиз,
касающийся этого инцидента. По мнению
заявителей, информация Красного Креста и
средств массовой информации об уничтожении
медицинских транспортных средств, которые
пользуются особой защитой по
международному гуманитарному праву, и
сообщения о большом количестве несчастных
случаев должны были заставить прокуратуру
действовать с особой рациональностью и
старательностью.
Далее они упоминали о
том, что Назрановский районный суд, который
20 декабря 1999 г. установил факт смерти детей
первого заявителя, должен был сделать эти
сведения доступными для прокуратуры в
соответствии со статьей 225 Гражданского
процессуального кодекса РСФСР. Также они
указывали на то, что первый и второй
заявители получали медицинскую помощь в
Ингушетии, и медицинские работники обязаны
сообщать правоохранительным органам о
телесных повреждениях, которые могут быть
связаны с преступлением.
Заявители
считали, что, несмотря на все вышесказанное,
прокуратура не смогла быстро принять меры к
расследованию нападения. До 3 мая 2000 г.
уголовное преследование не было начато.
Более того, некоторое количество заявлений
для прессы, сделанных высокопоставленными
российскими должностными лицами, включая
пресс-центр военно-воздушных сил, отрицали,
что нападение, произошедшее 29 октября 1999 г.,
привело к каким-либо ранениям или к смерти
гражданских лиц.
И наконец, заявители
утверждали, что расследование преступлений
не отвечало требованиям и было неполным и
не может рассматриваться как эффективное
средство правовой защиты согласно статье 13
Конвенции. Первый заявитель признала, что
прокуратурой было предпринято несколько
неудачных попыток связаться с ней, но
только после коммуникации Европейским
судом жалобы властям Российской Федерации.
Так как она не появилась на главной
российской военной базе в Ханкале для
допроса по причине страха и соображениям
безопасности, она считала, что следователи
должны были сделать больше попыток
связаться с ней в местах ее проживания в
Ингушетии и Чечне. Также она считала, что
несоответствие расследования требованиям
иллюстрируется тем фактом, что
неофициальная беседа сотрудников
прокуратуры с ее братом, когда они
разыскивали ее, дала повод для упоминания о
нем в замечании властей государства как о
"свидетеле", подтверждающем смерть ее
родственников.
Второй и третий
заявитель ни разу не были допрошены об
инциденте органами власти. Никому из
заявителей не был предоставлен статус
потерпевших согласно
внутригосударственному праву.
Европейский суд счел, что при определенных
обстоятельствах данного дела он не имеет
достаточного количества сведений для того,
чтобы сделать возможным вынесение
постановления по вопросу исчерпания
внутренних средств правовой защиты. Более
того, этот вопрос настолько близко связан с
конкретными обстоятельствами дела, что
нецелесообразно решать его на данной
стадии дела.
Поэтому Европейский суд
решил приобщить эти возражения к
обстоятельствам дела.
3. Относительно
обстоятельств подачи жалоб заявителями
Власти Российской Федерации не оспаривают
нападение на колонну беженцев 29 октября 1999
г., результатом которого явилась смерть
трех родственников первого заявителя,
ранение первого и второго заявителей и
уничтожение машины семьи третьего
заявителя, в которой находилось ее
имущество. Однако они утверждали, что
расследование было окончено, так как пилоты
действовали в порядке самообороны после
того, как их атаковали с земли, и они не
имели намерения убить или ранить
гражданских лиц и не предвидели и не могли
предвидеть последствий для гражданских лиц
применения ими силы.
Заявители
утверждали, что власти Российской
Федерации должны были знать о продвижении
колонны гражданских лиц по дороге 29 октября
1999 г. и должны были уделить дополнительное
внимание при проведении каких-либо военных
операций именно в этот день на этом участке
дороги. Они утверждали, что их право на
жизнь и право на жизнь невестки и детей
первого заявителя, гарантируемое статьей 2
Конвенции, были нарушены. Первый и второй
заявители также жаловались на то, что они
были подвергнуты бесчеловечному и
унизительному обращению по смыслу статьи 3
Конвенции. Они также утверждали, что не
имели доступа к эффективным средствам
правовой защиты против указанных нарушений
в противоречие статье 13 Конвенции.
В
свете объяснений сторон Европейский суд
счел, что дело затрагивает сложные вопросы
фактов и права в соответствии с Конвенцией,
разрешение которых должно зависеть от
рассмотрения жалоб по существу. Поэтому
Европейский суд пришел к выводу, что жалобы
не могут быть объявлены явно
необоснованными по смыслу пункта 3 статьи 35
Конвенции. Никаких других причин для
объявления их неприемлемыми не
установлено.
2. Третий заявитель также
утверждала, что уничтожение в результате
авианалета машины семьи, в которой
находилось ее имущество, нарушило ее права
по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая
предусматривает следующее:
"Любое
юридическое или физическое лицо имеет
право на уважение своей собственности.
Никто не может быть лишен своего имущества
иначе как в интересах общества и на
условиях, предусмотренных законом или
общими принципами международного права.
Предыдущие положения не умаляют права
государства обеспечивать выполнение таких
законов, какие ему представляются
необходимыми для осуществления контроля за
использованием собственности в
соответствии с общими интересами или для
обеспечения уплаты налогов или других
сборов и штрафов".
Власти Российской
Федерации не оспаривали того, что машина
семьи заявителя, в которой находилось ее
имущество, была уничтожена в результате
атаки военных самолетов. Однако они
утверждали, что третий заявитель не
исчерпала все внутренние средства защиты в
отношении жалобы об уничтожении ее
собственности.
Европейский суд пришел
к выводу, что то же обоснование применяется
в отношении исчерпания внутренних средств
правовой защиты этой жалобы, как
применялось выше к жалобам, поданным на
основании статей 2 и 3 Конвенции.
Соответственно, Европейский суд решил
присоединить эти возражения к рассмотрению
дела по существу.
В свете объяснений
сторон Европейский суд счел, что дело
поднимает сложные вопросы фактов и права в
соответствии с Конвенцией, разрешение
которых должно зависеть от рассмотрения
жалоб по существу. Поэтому Европейский суд
пришел к выводу, что жалобы не могут быть
объявлены явно необоснованными по смыслу
пункта 3 статьи 35 Конвенции. Никаких других
причин для объявления их неприемлемыми не
установлено.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД
ЕДИНОГЛАСНО:
присоединил рассмотрение
возражений властей Российской Федерации о
неисчерпанности внутренних средств
правовой защиты к рассмотрению дела по
существу;
объявил жалобы приемлемыми,
не предрешая дело по существу.
Председатель Палаты
Х.РОЗАКИС
Заместитель Секретаря
Секции Суда
С.НИЛЬСЕН
Рассматривая жалобу о нарушении какого-либо права, защищаемого Конвенцией, властями государства, против которого эта жалоба направлена, Суд не может не обратиться к нормам внутреннего права, имевшим значение в данном деле, равно как и к судебной практике данного государства, а решение Суда по жалобе, каким бы оно ни было, по определению приобретает характер оценки этих норм и правоприменительных актов.
Не следует преуменьшать реальное влияние, которое Суд оказывает таким путем на внутренний правопорядок государств-участников. Но вместе с тем не следует преувеличивать правомочия Суда в отношении действующего права и судебной практики государства-участника. Следует отметить, что:
Страсбургский суд, признав Конвенцию нарушенной, тем не менее, не вправе отменять правовые нормы и акты внутреннего законодательства, требовать такой отмены или осуществления каких-либо иных властных мер по обстоятельствам рассмотренного дела;
Страсбургский суд не вправе отменить по жалобе заявителя приговор или решение, вынесенное национальным судом; он не является вышестоящей инстанцией по отношению к национальной судебной системе;
Решения Страсбургского суда, в том числе и по тем делам, где в качестве ответчика выступало данное государство, не носят характера обязательного прецедента для законодателя и судебной системы государства-участника.
Все эти положения - следствие того, что основой, определяющей деятельность Суда, является Конвенция о правах человека - международно-правовой договор суверенных государств, которые не предусматривали наделения Суда подобными полномочиями. Вместе с тем государства-участники, как правило, серьезно относятся к решениям Суда, в определенной мере сообразуют с его практикой свою законодательную и судебную политику, равно как и деятельность исполнительных органов власти. Кроме того, у Суда имеются некоторые возможности воздействовать на национальный правопорядок государства-участника.
Для того чтобы государство могло стать членом Совета Европы, его политическая и правовая системы должны отвечать демократическим принципам и стандартам правовой государственности, общепризнанным в Европе. Эти принципы и стандарты должны быть не только закреплены в конституции, но и последовательно конкретизированы и реализованы в практической деятельности всех ветвей власти, обеспечивая необходимый уровень закрепления и защиты прав и свобод человека Джекинс М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека: практика и комментарии. - М., 1997. - C. 212.. Другими словами, каждое государство - член Совета Европы располагает необходимым механизмом защиты прав и свобод, в основном достаточным для реализации целей Совета Европы и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем более что после ратификации Конвенции она оказывается имплементированной в правовую систему государства-участника.
Из сказанного следует, что защита прав и свобод, гарантированных Конвенцией, это, прежде всего, и главным образом задача самих государств-участников. Обязанность Суда "является субсидиарной во времени и по объему по отношению к деятельности компетентных национальных властей. Задача органов Конвенции - направлять и оказывать содействие национальным правовым институтам с тем, чтобы государства - участники Конвенции могли гарантировать необходимую степень защиты прав человека через собственные правовые институты и процедуры" Банчук О. Розумний строк розгляду справ у суді: європейські стандарти та українські реалії // Адвокат. - 25. - № 11. - С. 8..
Субсидиарность по определению означает, что компетенция Европейского Суда в отношении национального правопорядка государств-участников существенно ограничена. Однако она ни в какой мере не должна пониматься как пассивная роль Суда в отношении их правовых институтов и деятельности их правоприменительных органов. В процедуре рассмотрения конкретных дел Суд имеет широкую возможность оценки как первых, так и (особенно) вторых.
"Европейский контроль" - один из важнейших понятийных инструментов Суда. По отношению к принципу субсидиарности "европейский контроль" - как бы оборотная сторона медали. В решениях Суда он неизменно сопровождает почти каждое упоминание принципа субсидиарности и первенствующей роли национального правопорядка в защите прав человека. В широких, четко не очерченных рамках "европейского контроля" Суд обладает большой свободой усмотрения, и некоторые его правовые позиции (например, автономные понятия) достаточно трудно совместить с принципом субсидиарности. Но в целом в практике Суда принципы субсидиарности и "европейский контроль" достаточно сбалансированы Зайцев Ю. Потреба використання практики Європейського Союзу з прав людини // Практика Європейського Суду з прав людини: Рішення. Коментар. - К., 2007. - № 3. - С. 6..
Исчерпание внутренних правовых средств - очень важное предварительное условие, несоблюдение которого (как и других предварительных условий, о которых говорилось ранее, - ratione material, ratione loci, ratione temporis, ratione personae) делает жалобу неприемлемой. Оно является прямым следствием принципа субсидиарности. Подчеркивая это обстоятельство, Суд указывал, что правило об исчерпании всех внутренних правовых средств, о котором говорит Конвенция, обязывает всех лиц, желающих возбудить дело против государства в международных судебных и арбитражных органах, использовать, прежде всего, правовые средства, предоставленные национальной правовой системой. Государства освобождаются от ответственности перед международным органом за свои действия, пока у них имеется возможность рассмотреть соответствующие дела в рамках собственной правовой системы. Важный аспект этого правила состоит в том, что система правовой защиты, действующая в рамках Конвенции, является субсидиарной по отношению к национальным системам защиты прав человека.
Согласно ст. 35 Конвенции "Условия приемлемости" Суд "может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты" Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года // Действующее право в документах / Под ред. В. Блищенко. - М., 1998. - С. 34..
При применении правила об исчерпании средств правовой защиты, как, впрочем, и любого другого предварительного условия, возможны два варианта: очевидный и более сложный. Первый - когда сразу же после поступления жалобы очевидно, что какое-либо предварительное условие не соблюдено, например, дело заявителя национальный суд рассматривал только по первой инстанции, и его решение не было своевременно обжаловано заявителем в более высокую судебную инстанцию. В таких случаях индивидуальная жалоба отклоняется незамедлительно. При втором варианте вопрос о неиспользовании заявителем всех внутренних правовых средств более сложен, что позволяет государству-ответчику настаивать на его рассмотрении на более поздних стадиях прохождения дела.
Представители государств-ответчиков по вполне понятным причинам проявляют немалую изобретательность в поисках правовых средств, которые заявитель якобы мог использовать в рамках национального правопорядка. Подавляющее большинство из них отклоняется Судом, и в этой связи им разработан ряд критериев, которыми он руководствуется, решая вопрос об исчерпании внутренних правовых средств:
Это правило следует применять в контексте всей системы защиты прав человека, установленной государством-участником, с определенной гибкостью и без лишнего формализма;
Средства правовой защиты должны быть достаточно надежными и эффективными не только в теории, но и на практике; заявитель не обязан прибегать к средствам, которые неадекватны, неэффективны или не гарантируют рассмотрение жалобы и в этом смысле "не имеют перспективы на успех";
Заявитель, который воспользовался средством защиты, способным исправить положение, вызвавшее предполагаемое нарушение, непосредственно, а не только косвенно, не обязан прибегать к другим доступным ему средствам защиты, эффективность которых сомнительна;
Необходимо учитывать не только само наличие правовых средств в правовой системе конкретного государства-участника, но и общий правовой и политический контекст, в котором они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся заявители. Правило исчерпания всех внутренних средств правовой защиты неприменимо, если совершенно очевидно, что существует административная практика постоянных нарушений, несовместимая с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении подобных нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах бесполезны;
Бремя доказывания в Суде реального функционирования, доступности и эффективности правового средства в тот период, когда у лица возникли основания озаботиться защитой своего права на национальном уровне, лежит на государстве-ответчике. Однако затем бремя доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о которых говорило правительство, были им использованы или они в силу определенных обстоятельств данного конкретного дела были неадекватными и неэффективными и обращение к ним не имело перспективы на успех.
Пожалуй, из всех этих критериев наиболее часто используется формула надежности и эффективности правового средства в том смысле, что дело будет должным образом рассмотрено в инстанции, куда обращается лицо. Именно она определяет позицию Суда по вопросу о том, что следует считать исчерпанием средств судебной защиты в Украине.
По отношению к ее судебной системе Страсбургский суд считает достаточным прохождение дела в двух инстанциях: если оно было рассмотрено в местном суде, а затем по жалобе в апелляционном суде или Верховном суде и тем самым вступило в законную силу, то дальнейшее обращение в порядке надзора, в том числе в Верховный Суд Украины не входит в число правовых средств защиты, подлежащих обязательному исчерпанию.
Конституция Украины, говоря о судебной защите прав и свобод, в частности, устанавливает (ч. 3 ст. 55): "Каждый вправе в соответствии с международными договорами Украины обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты" Конституция Украины. - К., 1996. - С. 51..
В отличие от конституционных судов и общих судов (наделенных в национальном правопорядке правом контроля за конституционностью и законностью нормативных актов), которые в процедуре конкретного контроля могут признавать нормативные акты недействительными, Страсбургский суд, как уже отмечалось выше, таким правомочием не наделен. Разумеется, он не может решить вопрос о том, имело место нарушение Конвенции или нет, не обращаясь к национальному законодательству, и во многих случаях ему приходится так или иначе давать оценочные суждения о примененных в данном деле нормах, но это совсем иной правовой уровень.
Уже во втором решении Европейского Суда, вынесенном в 1962 г. по делу "Беккер против Бельгии", указывалось, что Суд призван "выносить решения не по абстрактной проблеме, касающейся совместимости (национального) закона с положениями Конвенции, а по конкретному случаю применения такого закона к заявителю и в той мере, в какой последний был бы в результате этого ограничен в осуществлении одного из прав, гарантированных в соответствии с Конвенцией". С тех пор это положение в разных вариантах многократно повторялось в судебных решениях.
Страсбургский суд, решая вопрос о том, не нарушают ли действия властей государства-участника какое-либо из защищаемых Конвенцией прав лица, находящегося под его юрисдикцией, не может уйти от той или иной оценки закона, на основании которого действовали эти власти. В большинстве случаев Суд исследует, как действовали власти в рамках такого закона, была ли использована предоставленная им законом свобода усмотрения созвучно требованиям Конвенции или нет.
Суд неоднократно подчеркивал в своих решениях, что он не дает никаких указаний, тем более обязательных, государствам-участникам в отношении их законодательной, судебной или иной деятельности Паліюк В. Застосування судами України Конвенції про захист прав людини та основних свобод. - К., 2004. - С. 81..
При рассмотрении дела "Белилос против Швейцарии" (1988 г.) в ответ на требование заявительницы отменить решение полицейского суда Лозанны о наложении на нее штрафа, а заодно потребовать от Швейцарии изменить компетенцию этих судов Суд подчеркнул, что Конвенция не наделяет его полномочиями требовать от Швейцарии изменения ее законодательства, равно как и полномочиями, позволяющими требовать пересмотра дела, если только сама Швейцария не согласится отменить решение национального суда в отношении заявительницы Решение по делу "Белилос против Швейцарии" // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. - 1970 - Т. 2. - С. 579..
В решении по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (1978 г.) Суд признал нарушение ст. 3 Конвенции "Запрещение пыток", но единогласно указал, что он не правомочен предписать, как того требовал заявитель, государству-ответчику возбудить уголовное или административное преследование против работников служб безопасности, с деятельностью которых были связаны нарушения, констатированные Судом Решение по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. - 1970 - Т. 2. - С. 508..
В деле "Ф. против Швейцарии" (1987 г.) заявитель потребовал у Суда отменить ст. 150 Гражданского кодекса Швейцарии, согласно которой судья, расторгая брак, может запретить стороне, по вине которой произошел развод, в течение определенного времени (до трех лет) вступать в новый брак. Однако Суд разъяснил заявителю, что "Конвенция не наделила его компетенцией давать государству предписания об изменении законодательства".
В деле "Сельмуни против Франции" (решение от 28 июля 1999 г.), вызвавшем большой отклик во Франции (Суд признал нарушение ст. 3 "Запрещение пыток"), заявитель, в частности, просил Суд перевести его для отбытия оставшегося срока тюремного заключения в Нидерланды. С учетом обстоятельств дела Голландское правительство поддержало эту просьбу. Однако Суд разъяснил, что ст. 41 Конвенции не наделяет его компетенцией издавать подобные приказы государствам-участникам.
Заявитель по делу "Дашар против Франции" (решение от 10 октября 2000 г.) просил Суд дать указание об исключении из его финансового, банковского досье порочащих его сведений. Суд, сославшись на ту же ст. 41, указал, что подобных приказов он издавать не может.
Сказанное свидетельствует о том, что возможность прямого, юридически обязательного воздействия Суда на национальные правовые и судебные системы государств-участников существенно ограничена. Однако это не означает, что такое воздействие не имело места; во многих конкретных ситуациях оно бывало достаточно ощутимо.
Имеется несколько путей реального, а точнее, результативного влияния решений Суда на правопорядок государства-участника.
Во-первых, определенные юридические обязанности государства, вытекающие из Конвенции.
Во-вторых, политическая ответственность государства перед Советом Европы, если судебная практика показывает, что нарушения Конвенции носят систематический характер и связаны с несовершенством законодательства и правопорядка.
В-третьих, добровольное осуществление государством законодательных и иных мер, необходимость или, во всяком случае, полезность которых логически следует из решения Суда. При этом в одних случаях решение Суда служит как бы катализатором изменений, которые осознавались государственными властями, но с которыми по тем или иным основаниям не торопились. В других случаях решения Суда помогают заметить пробел в действующем праве, который отчетливо не ощущался на национальном уровне Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека: Очерк организации и деятельности. - М.: Норма, 2001. - - С. 61..
Важную роль играет завоеванный Судом авторитет, высокая планка его правовых позиций, принимаемых им решений, опыт, накопленный путем обобщения на европейском уровне особенностей большого числа национальных правовых систем. Оба эти пути - "юридический" и "социологический" - практически зачастую тесно переплетены.
К юридическим возможностям относится та единственная санкция, которой снабжены материально-правовые нормы Конвенции, а именно налагаемая Судом на государство-ответчика в случае признания факта нарушения права заявителя обязанность возместить причиненный последнему материальный ущерб и моральный вред в размерах, определенных в решении Суда. В каждом решении, где Суд пришел к выводу о том, что нарушение имело место, фигурирует ст. 50 (в прежней редакции Конвенции) или ст. 41 (в действующей ныне редакции) - "Справедливая компенсация", согласно которой, если внутреннее право государства-участника допускает возможность лишь частичного возмещения причиненного нарушением вреда, Суд "в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". Применение этой санкции - своеобразное "воспитание рублем" - способно повлечь за собой достаточно заметную корректировку законодательства и судебной практики государства-ответчика, особенно когда речь идет о типичных, многократно повторяющихся нарушениях, что грозит государству ощутимыми финансовыми потерями.
На территории Российской Федерации «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» вступила в силу 5 мая 1998 года. С этого дня согласно п.5 ст. 15 РФ, гласящему, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются частью её правовой системы», данная конвенция стала частью российской правовой системы.
Не только провозгласила основополагающие права и свободы человека, но и создала особый механизм их защиты, заключающийся, прежде всего, в функционировании по правам человека. Юрисдикция этого суда с некоторыми оговорками, в частности в отношении военнослужащих и некоторых статей уголовно-процессуального кодекса, распространяется и на Российскую Федерацию.
После ратификации в 1998 году Конвенции и Протоколов к ней все российские граждане получили по правам человека с жалобой на неправомерные действия государственных органов РФ, нарушающие их гражданские права. Это право закреплено в ч. 3 ст. 46 Конституции РФ, в которой говорится, что «каждый вправе, в соответствии с международными договорами РФ, обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты «.
Имеют абсолютную юридическую силу на территории РФ и обязательны для исполнения всеми органами государственной власти.
Кроме того, основываясь на практике вынесения решений Европейским судом, в целях обеспечения правильного и единообразного применения судами международного права при осуществлении правосудия Пленум Верховного Суда РФ издал Постановление от 10 октября 2003 №5.
Согласно п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела является основанием для возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств, а состоявшиеся по делу судебные решения подлежат отмене на основании ч. 5 ст. 415 УПК РФ с передачей дела на новое судебное разбирательство (Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29.08.2007 №290-П07).
Какие жалобы в Европейский суд по правам человека признаются приемлемыми, критерии и условия: Видео
Последняя редакция Статьи 46 Конституции РФ гласит:
1. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.
2. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд.
3. Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
Комментарий к Ст. 46 КРФ
1. Закрепленная в ч. 1 комментируемой статьи гарантия судебной защиты является важнейшим и эффективным средством реализации провозглашенных в положений о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита - обязанностью государства.
Право на судебную защиту каждого означает, что им обладает любое лицо независимо от гражданства. На это прямо указывается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 17 февраля 1998 г. N 6-П по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 31 Закона СССР от 24 июня 1981 г. "О правовом положении иностранных граждан в СССР" (СЗ РФ. 1998. N 9. ст. 1142). В этом Постановлении сказанo: "Право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту являются личными неотчуждаемыми правами каждого человека вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства и, следовательно, должны гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами Российской Федерации".
Гарантия судебной защиты означает, с одной стороны, право каждого подать жалобу в соответствующий суд и, с другой - обязанность последнего рассмотреть эту жалобу и принять по ней законное, справедливое и обоснованное решение.
Суды имеют различные полномочия и осуществляют правосудие в различных процессуальных формах, каковыми являются конституционное, гражданское, административное и уголовное судопроизводство (см. ). Но все они в пределах своих полномочий призваны стоять на страже законных прав и свобод человека и гражданина.
Круг дел, входящих в сферу деятельности судов, постоянно растет. Обращение к судам как к защитникам прав и свобод людей стало повседневным явлением, так как очевидны преимущества судебного порядка обжалования перед административным. Главное из них - самостоятельность и независимость судебной власти от законодательной и исполнительной власти.
Судебное разбирательство производится на основе закрепленных в Конституции принципов судопроизводства: открытости, состязательности, равноправия сторон и др. Лицу, подавшему жалобу, предоставляется право самому принять участие в судебном рассмотрении дела и обжаловать принятое решение.
Комментируемая конституционная норма носит универсальный характер и является непосредственно действующей. В соответствии со . Под каждым, которому гарантируется судебная защита, понимается любое лицо, работающее в государственном, общественном, частном, смешанном и ином предприятии, учреждении, организации, нигде не работающее, пенсионер, военнослужащий, студент, учащийся, лицо, отбывающее наказание, и т.д. Недееспособное лицо может защищать свои права в суде через представителя.
Часть 1 комментируемой статьи 46 Конституции Российской Федерации полностью соответствует требованиям международно-правовых актов и даже дополняет их. Так, в ст. 8 Всеобщей декларации прав человека установлено, что "каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом".
В соответствии со ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод "каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".
Дополнением к международно-правовым нормам является то, что судебная защита в Российской Федерации распространяется не только на основные права, но и на те, которые предоставлены законом, другим нормативным или индивидуальным правовым актом. Это вытекает из содержания , установившей, что перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.
2. В ч. 2 комментируемой статьи развиваются общие положения о праве на судебную защиту, содержащиеся в ч. 1. Раскрытию ее положений и инструментом проведения их в жизнь служит Закон РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", с изм.; и доп. от 14 декабря 1995 г. (Ведомости РФ. 1993. N 19. ст. 685; СЗ РФ. 1995. N 51. ст. 4970).
Этот Закон полнее гарантирует право на судебную защиту, чем два предыдущих по этой же проблеме - законы 1987 и 1989 гг. (Ведомости СССР, 1987, N 26, ст. 388; 1989, N 22, ст. 416): Законы 1987 и 1989 гг. не предусматривали возможности обжалования в суд решений и действий государственных органов, кроме органов государственного управления, а также обжалования решений и действий общественных объединений. Сейчас сняты все препоны, препятствовавшие обращению в суд. Нужно отметить, что новый Закон, в отличие от прежних, допускает возможность жаловаться и на решения и действия должностных лиц и органов управления Вооруженных Сил. Новый Закон нацелен также на повышение ответственности государственных органов, общественных объединений, должностных лиц, всех государственных служащих за ненадлежащее исполнение ими своих обязанностей, невнимательное отношение к нуждам населения, бюрократизм и волокиту.
Предметом обжалования в суде может быть любой акт, которым нарушаются права и свободы заявителя. Сюда включаются и постановления Государственной Думы и Правительства РФ. Речь идет об актах, касающихся конкретных людей, но не о законах или иных общеобязательных актах, каковыми являются нормативные акты, указанные в , которые могут быть оспорены лишь в Конституционном Суде.
Не могут рассматриваться по данному Закону решения и действия, в отношении которых установлен иной порядок судебного обжалования. Например, исключение касается жалоб на решения и действия, связанные со спорами, возникающими из гражданских, жилищных, трудовых, семейных правоотношений: Они подлежат, в соответствии требованиями ст. 22 ГПК , рассмотрению по нормам законодательства о гражданском судопроизводстве. И всякое заинтересованное лицо, у которого возникли эти правоотношения, может в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством, обратиться в суд за зашитой нарушенного, оспариваемого права или охраняемого законом интереса. В уголовном судопроизводстве также есть нормы о порядке разрешения жалоб на решения и действия различных должностных лиц, которые рассматриваются в порядке, отличном от установленного упомянутым Законом от 27 апреля 1993 г. Такие правила содержатся в гл. 16 УПК , и решают они, в частности, вопросы обжалования в суд законности содержания под стражей.
Важным моментом, способствующим обеспечению судебной защиты, является содержащееся в Законе правило, по которому каждый граждан имеет право получить, а должностные лица, государственные служащие обязаны предоставить ему возможность ознакомиться с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если нет установленных федеральным законом ограничений на информацию, содержащуюся в этих документах и материалах.
К решениям и действиям (бездействию), которые могут быть обжалованы в суд, относятся коллегиальные и единоличные решения и действия (бездействие) указанных в Законе органов, предприятий, объединений, должностных лиц, государственных служащих, в результате которых нарушены права и свободы гражданина, созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод, на гражданина незаконно возложены обязанности или он незаконно привлечен к ответственности.
Очень важно, что Закон не содержит заранее очерченных критериев обоснованности обращения в суд. Если гражданин считает, что упомянутые выше органы, объединения либо должностные лица поступили неправомерно, он вправе обратиться в суд. Так, в суд может быть обжалован отказ в постановке на учет по улучшению жилищных условий, снятии с такого учета, отказ в государственной регистрации кооператива, в регистрации транспортных средств, в зачислении детей в дошкольное или школьное учреждение, в принятии в высшее учебное заведение, в выдаче документа о реабилитации как жертвы политических репрессий и т.д.
Как уже отмечалось, предметом обжалования по настоящему Закону являются решения и действия указанных в нем органов и лиц. Под решением понимается, как правило, письменный официальный документ (например, постановление органа исполнительной власти субъекта Федерации, выборного органа общественной организации, приказ, распоряжение, резолюция на заявлении, ответ на письмо и т.д.). При рассмотрении жалобы нужно проанализировать не только суть просьбы или ходатайства, но и доводы, мотивы, оценить обоснованность ссылок на те или иные нормы, поэтому письменная форма просто необходима.
Гражданин вправе обжаловать как действия (решения), так и послужившую основанием для совершения действий (принятия решения) информацию либо то и другое одновременно. К официальной информации относятся сведения в письменной или устной форме, повлиявшие на осуществление прав и свобод гражданина и представленные в адрес государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц, государственных служащих, совершивших действия (принявших решения), с установленным авторством данной информации, если она признается судом как основание для совершения действия (принятия решений).
При решении вопроса об обжаловании неправомерных действий того или иного работника нередко возникает вопрос, является ли он должностным лицом. В ФЗ от 2 мая 2006 г. "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации" в качестве должностного лица рассматривается лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти либо выполняющее организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственном органе или органе местного самоуправления.
Жалоба подается в суд по подсудности, установленной ГПК. В соответствии со ст. 24 ГПК РФ общим правилом является рассмотрение дел в районном (городском) суде, если иное не установлено законом. Так, в ст. 254 ГПК установлено, что жалоба на отказ в разрешении на выезд из России за границу по тому основанию, что заявитель осведомлен о сведениях, составляющих государственную тайну, подается, соответственно, в Верховный Суд республики, в краевой, областной, городской суд, суд автономной области, автономного округа по месту принятия решения об оставлении просьбы о выезде без удовлетворения.
Жалоба может быть подана гражданином, чьи права нарушены, или его представителем, а также по просьбе гражданина надлежаще уполномоченным представителем общественной организации, трудового коллектива. Полномочия представителя оформляются в соответствии с требованиями ГПК, а полномочия представителя общественной организации, трудового коллектива удостоверяются выписками из постановления общего собрания либо выборного органа общественной организации или коллектива.
Суд, принявший жалобу к рассмотрению, вправе приостановить исполнение обжалуемого действия (решения) по просьбе гражданина или по своей инициативе. Суд рассматривает жалобу по правилам, предусмотренным главой 25 ГПК, с учетом особенностей, установленных Законом РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (с изм. и доп. от 14 декабря 1995 г.) Жалоба рассматривается судом в 10-дневный срок с участием заявителя и руководителя органа, общественной организации или должностного лица, государственного или муниципального служащего, действия (решения) которых обжалуются, либо их представителей.
В судебном разбирательстве могут участвовать представители общественных организаций и трудовых коллективов, а также должностные лица вышестоящих в порядке подчиненности органов или их представители. Ha органы и лиц, действия (решения) которых обжалуются гражданином, возлагается процессуальная обязанность доказать законность обжалуемых действий (решений); гражданин освобождается от обязанности доказывания незаконности обжалуемых действий (решений), но обязан доказать факт нарушения своих прав и свобод.
По результатам рассмотрения жалобы суд выносит решение. Если обжалуемые действия (решения) признаны незаконными, выносится решение об обоснованности жалобы и обязанности соответствующего органа или лица устранить допущенные нарушения, удовлетворить требования гражданина, отменить примененные к нему меры ответственности либо иным путем восстановить его нарушенные права и свободы. В этом случае указывается, какие конкретные действия (решения) неправомерно лишили гражданина возможности полностью или частично осуществить принадлежащие ему права либо какими конкретными действиями на него была незаконно возложена та или иная обязанность; называются правовые нормы, которые были нарушены при рассмотрении требования гражданина. Так, в случае отказа в выдаче гражданину, страдающему тяжелой формой хронического заболевания, заключения о таком заболевании, необходимого для подтверждения права на дополнительную жилую площадь, суд признает это действие неправомерным и обязывает соответствующее должностное лицо медицинского учреждения выдать заявителю необходимый документ для представления жилищному органу; при необоснованном отказе гражданину в регистрации выстроенного или приобретенного им жилого дома судом выносится решение, обязывающее соответствующий жилищно-коммунальный орган зарегистрировать этот дом, и т.д.
Установив обоснованность жалобы, суд определяет ответственность государственного органа, органа местного самоуправления, учреждения, предприятия или объединения, общественного объединения или должностного лица, государственного служащего за действия (решения), приведшие к нарушению прав и свобод гражданина. В соответствии с названным выше Законом (в ред. от 14 декабря 1995 г.), в отношении государственных служащих, совершивших действия (принявших решения), признанные незаконными, суд определяет меру предусмотренной федеральными законами ответственности государственного служащего, вплоть до представления о его увольнении со службы. Ответственность может быть возложена как на тех, чьи действия (решения) признаны незаконными, так и на тех, кем представлена информация, ставшая основанием для этих незаконных действий (решений). Убытки, моральный вред, причиненные гражданину незаконными действиями (решениями), а также представлением искаженной информации, возмещаются в порядке, установленном Гражданским кодексом Российской Федерации.
Если суд установит, что обжалуемые действия (решения) были совершены в соответствии с законом, не нарушили права и свободы гражданина, он выносит решение об отказе в удовлетворении жалобы.
Решение районного суда может быть обжаловано в вышестоящий суд (областной, краевой и соответствующие им суды) заинтересованным лицом, а также соответствующим органом или должностным лицом, государственным служащим.
Об исполнении решения должно быть сообщено суду и заявителю не позднее чем в месячный срок со дня получения копии этого решения. Злостное неисполнение должностным лицом решения суда либо воспрепятствование его исполнению образует состав преступления, предусмотренного статьей 315 УК РФ , и наказывается в уголовном порядке.
До последнего времени не допускалось обжалование в суд решений и действий должностных лиц правоохранительных органов - следователей, прокуроров, начальников следственных отделов, исправительно-трудовых учреждений. Законом РФ от 23 мая 1992 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" (Ведомости РСФСР. 1992. N 25. ст. 1389) было разрешено обжалование в суд арестов в стадии расследования. В то же время в соответствии с ч. 1 ст. 218 УПК РСФСР жалобы на действия органа дознания или следователя могли быть поданы только прокурору, а в соответствии со ст. 220 УПК РСФСР жалобы на действия и решения прокурора приносились вышестоящему прокурору, что необоснованно ограничивало право на судебную защиту.
Постановлением Конституционного Суда от 23 марта 1999 г. N 5-П (СЗ РФ. 1999. N 14. ст. 1749) было признано, что положения ч. 1 ст. 218 и ст. 220 УПК РСФСР не соответствовали ст. 46 (ч. 1 и 2), и 52 Конституции, постольку поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключали в ходе предварительного расследования для заинтересованных лиц, конституционные права которых нарушены, возможность судебного обжалования действий и решений органа дознания, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по уголовному делу и продлением срока предварительного расследования.
Особое место в реализации конституционного права на судебную защиту принадлежит Закону РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан". Вместе с тем после принятия 14 ноября 2002 г. нового ГПК, введенного в действие с 1 февраля 2003 г., возник вопрос о соотношении названного Закона с этим Кодексом. Указанный Закон не признан утратившим силу, а содержание его положений не во всем совпадает с ГПК РФ. Например, в Законе, как и в ст. 46 Конституции, закреплено право обжалования в суд неправомерных решений (действий) общественных объединений. На такое право указывалось и в ГПК РСФСР. В ГПК РФ об этом ничего не говорится. Нет в ГПК РФ и положения названного Закона о том, что гражданин вправе обжаловать как неправомерные действия (решения), так и послужившую основанием для их совершения информацию либо то и другое одновременно.
В то же время необходимо отметить, что в ряде жалоб, поступивших в Конституционный Суд, оспаривалась конституционность отдельных идентичных положений норм ГПК и названного Закона. Такое мнение было высказано, в частности, в жалобе общественного благотворительного учреждения "Институт общественных проблем "Единая Европа"". В жалобе оспаривалась конституционность ст. 255 и 258 ГПК РФ, а также ст. 2 и 5 Закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан".
В Определении Конституционного Суда от 22 апреля 2004 г. N 213-О, вынесенном по жалобе упомянутого учреждения, отмечается, что общественные объединения, к каковым относится общественное благотворительное учреждение "Институт общественных проблем "Единая Европа"", создаются гражданами на основании , для совместной реализации конституционных прав, таких, как право на свободный поиск, получение, передачу, производство, распространение информации любым законным способом, право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления, право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом ( ; ; ).
Названные права по своей природе могут принадлежать как гражданам (физическим лицам), так и их объединениям (юридическим лицам), которые вправе реализовать гарантированное статьей 46 Конституции право на обращение в суд , в том числе на обжалование решений и действий (бездействия) органов государственной власти, при том что право на судебную защиту выступает как гарантия всех конституционных прав и свобод. Данная правовая позиция выражена Конституционным Судом в постановлениях от 24 октября 1996 г. N 17-П по делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 2 ФЗ "О внесении изменений в Закон Российской Федерации "Об акцизах", от 17 декабря 1996 г. по делу о проверке конституционности п. 2 и 3 ч. 1 ст. 11 Закона РФ "О федеральных органах налоговой полиции" и неоднократно подтверждена в ряде его решений.
Как вытекает из изложенной правовой позиции, осуществление права каждого на судебную защиту предполагает не только право на обращение в суд, но и разрешение дела судом по существу в соответствии с подлежащими применению нормами права, а также вынесение судом решения, по которому нарушенные права лица, обратившегося за защитой, должны быть восстановлены. Отсутствие в действующем законодательстве, в том числе в оспариваемых положениях ГПК Российской Федерации и Закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", прямого указания на право объединения граждан (юридического лица) оспорить в порядке гражданского судопроизводства коллегиальные и единоличные решения и действий (бездействие), в результате которых нарушены права и законные интересы объединения, оно незаконно привлечено к ответственности либо на него незаконно возложена какая-либо обязанность, созданы препятствия к осуществлению им прав, как и отсутствие указания на обязанность суда принять такое заявление к своему производству, а в случае его обоснованности - вынести решение об обязании соответствующего органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, государственного или муниципального служащего устранить в полном объеме допущенное нарушение или препятствие к осуществлению прав объединения, не может парализовать само это право, гарантированное Конституцией. С учетом приведенной правовой позиции в постановляющей части Определения указывается, что ст. 255 и 258 ГПК Российской Федерации и ст. 2 Закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" - по своему конституционно-правовому смыслу, выявленному в настоящем Определении в соответствии с правовыми позициями, выраженными Конституционным Судом в решениях, сохраняющих свою силу, - предоставляют объединениям граждан (юридическим лицам) право на подачу в суд заявлений об оспаривании решений и действий (или бездействия) органа государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, государственных или муниципальных служащих и предполагают обязанность суда рассмотреть такое заявление по существу.
Одной из важнейших форм судебной защиты прав и свобод граждан является рассмотрение судами гражданских и уголовных дел.
ГК содержит специальную норму, посвященную судебной защите гражданских прав (ст. 11) . Ею предусмотрено, что защиту нарушенных и оспариваемых гражданских прав в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, осуществляют суды обшей юрисдикции, арбитражные суды или третейский суд. Защита гражданских прав в административном порядке осуществляется в случаях, предусмотренных законом. Главную роль в защите гражданских прав играют суды общей юрисдикции и арбитражные суды. Что же касается третейских судов (к числу таких постоянно действующих судов относятся Международный коммерческий арбитражный суд и Морская арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате РФ), то они могут разрешить только те споры, которые им переданы по соглашению сторон. Если решение такого суда не исполняется добровольно, вопрос решается выдачей исполнительного листа суда общей юрисдикции или приказа арбитражного суда.
Разграничение полномочий по рассмотрению дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами производится на основе норм, имеющихся в ГПК и АПК. Важнейшие критерии разграничения компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов приведены в Постановлении Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 12/12 от 18 августа 1992 г. "О некоторых вопросах подведомственности дел судам и арбитражным судам" (Вестник ВАС РФ. 1992. N 1. С. 84-87).
Защита прав и свобод граждан осуществляется и в уголовном судопроизводстве. Уголовный закон, применяемый при рассмотрении уголовных дел, охраняет граждан от преступных посягательств на их жизнь, здоровье, свободу и достоинство, политические, трудовые, имущественные, жилищные, иные права и свободы. Потерпевший от преступления и гражданский истец, т.е. лица, понесшие в результате преступления материальный, а в определенных случаях и моральный ущерб и предъявившие требование о его возмещении, являются полноправными участниками процесса и могут в суде отстаивать свои интересы.
В суд можно обжаловать и постановления по делам об административных правонарушениях. Это право предоставлено лицу, в отношении которого они вынесены, а также потерпевшему.
Особое место в судебной защите прав и свобод принадлежит Конституционному Суду РФ. Он не рассматривает жалобы на неправильное применение закона, приведшее к ущемлению прав граждан, не разрешает гражданско-правовые и экономические споры, не рассматривает уголовные дела. Его назначение - проверять конституционность самих законов, в том числе тех, которые затрагивают права и свободы граждан.
На основании и п. 3 ч. 1 ст. 3 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" гражданин, который считает, что его конституционные права и свободы нарушены законом, примененным или подлежащим применению в конкретном деле, вправе обратиться с жалобой в Конституционный Суд и просить проверить конституционность такого закона. Под законом в данном случае понимается любой закон, будь то федеральный, федеральный конституционный либо закон субъекта Федерации. Жалоба гражданина считается допустимой, если закон применен или подлежит применению в конкретном деле, рассмотрение которого завершено или начато в суде либо ином органе, применяющем закон (ст. 97 Закона). Требования, которые предъявляются к направляемым в Конституционный Суд жалобам, приведены в ст. 37-39, 96 ФКЗ.
Признание закона или отдельных его частей неконституционными означает, что они перестали действовать и не могут более применяться. Таким образом, судебную защиту получает не только лицо, обратившееся с жалобой в Конституционный Суд, но и другие граждане, права которых законом нарушались или могли бы быть нарушены. Кроме того, решения судов и иных органов, основанные на актах, признанных неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены (см. комм. к ст. 125).
Конституционным Судом но жалобам граждан признаны неконституционными целый ряд законов, ограничивавших право граждан на судебную защиту. Постановления Суда открыли путь к судебной защите конституционных прав и свобод, закрепленных в законодательных актах различных отраслей права.
Многие из постановлений Конституционного Суда не только разрешают конкретный вопрос о конституционности той или иной нормы, но и приводят принципиальные правовые позиции общего характера. Постановлением от 18 февраля 2000 г. N 3-П по делу о проверке конституционности п. 2 ст. 5 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации" (СЗ РФ. 2000. N 9. ст. 1066) признана не соответствующей Конституции, в частности ее статья 46, упомянутая законодательная норма, постольку поскольку по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, он во всех случаях приводит к отказу органами прокуратуры в предоставлении гражданину для ознакомления материалов, непосредственно затрагивающих его права и свободы, без предусмотренных законом надлежащих "оснований, связанных с содержанием указанных материалов, и препятствует тем самым судебной проверке обоснованности такого отказа".
Касаясь роли постановлений Конституционного Суда в обеспечении права на судебную защиту, необходимо привлечь внимание и к другим постановлениям о проверке конституционности уголовно-процессуальных норм, ибо ограничения прав и свобод в этой сфере особенно болезненны.
Принципиальное значение для понимания и применения положений комментируемой статьи имеет и Постановление Конституционного Суда от 2 февраля 1996 г. N 4-П по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 34 УПК в связи с жалобами ряда граждан.
В этом Постановлении впервые признано, что установление уголовно-процессуальным законом конечной судебно-надзорной инстанции, каковой является Президиум Верховного Суда РФ и решения которой не подлежат пересмотру в порядке надзора, само по себе не влечет отказа в праве на судебную защиту для граждан, чьи права нарушены в результате судебной ошибки, поскольку наряду с обычными предусмотрены и дополнительные способы защиты этих прав в процедуре возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам (ст. 384-390 УПК).
В то же время Конституционный Суд признал положение п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК, ограничивающее круг оснований к возобновлению уголовного дела лишь обстоятельствами, не известными суду при постановлении приговора, и в силу этого препятствующее в случаях исчерпания возможностей судебного надзора исправлению судебных ошибок, нарушающих права и свободы человека и гражданина, не соответствующим Конституции, в частности ее ст. 46 (СЗ РФ. 1996. N 7. ст. 701).
В Постановлении от 23 марта 1999 г. N 5-П по делу о проверке конституционности положений ст. 133 , ч. 1 ст. 218 и ст. 222 УПК (СЗ РФ. 1999. N 14. ст. 1749) Конституционный Суд указал, что отложение проверки законности и обоснованности действий и решений органов предварительного расследования на стадии судебного разбирательства - если такие действия и решения не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и порождают последствия, выходящие за их рамки, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности, - может причинить ущерб, восполнение которого в дальнейшем окажется неосуществимым. Комплекс вопросов, непосредственно относящихся к проблеме обеспечения судебной защиты в различных видах судопроизводства, разрешен в Постановлении Конституционного Суда от 28 мая 1999 г. N 19-П по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 267 КоАП (СЗ РФ. 1999. N 23, ст. 2890).
В Постановлении указывается, что закрепленное в ст. 46 (ч. 1, 2) Конституции право на судебную защиту относится к основным правам и ни одна из перечисленных в целей не может оправдать ограничений этого права, являющегося гарантией всех других прав и свобод человека и гражданина. Это положение полностью соответствует содержанию ст. 46, в соответствии с которой право на судебную защиту не может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения.
В Постановлении сказано: "Раскрывая конституционное содержание права на судебную защиту, Конституционный Суд сформулировал правовую позицию, согласно которой это право предполагает и конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости (Постановление от 16 марта 1998 г. N 9-П по делу о проверке конституционности ст. 44 УПК РСФСР и ст. 123 ГПК РСФСР); отсутствие же возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает данное право (Постановление от 3 февраля 1998 г. N 5-П по делу о проверке конституционности ст. 180 , , п. 3 ч. 1 ст. 187 и ст. 192 АПК); при этом в рамках осуществления судебной защиты прав и свобод возможно обжалование в суд решений и действий (или бездействия) любых государственных органов, включая судебные (постановления от 2 июля 1998 г. N 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 331 и 464 УПК РСФСР и от 6 июля 1998 г. N 21-П по делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 325 УПК РСФСР). Эта правовая позиция Конституционного Суда РФ, как имеющая общий характер, распространяется на все виды судопроизводства, в том числе на административное".
3. В дополнение к предусмотренной в ч. 1 статьи 46 Конституции РФ судебной защите прав и свобод часть 3 наделяет каждого правом обращаться к механизмам защиты прав и свобод человека и гражданина, созданным международными соглашениями с участием Российской Федерации. Данная норма полностью соответствует п. "b" ч. 3 ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому правовая защита предусмотренных им прав обеспечивается не только компетентными национальными судебными, административными или законодательными органами, но и любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства.
Право обращения в межгосударственные органы предоставляется всем, кто на законном основании находится на территории Российской Федерации, без какого-либо различия.
Анализ международно-правовых актов, которые создают международные органы и механизмы контроля за соблюдением государствами признаваемых ими прав и свобод человека и гражданина, указывает на то, что они создавались и функционируют не только на основе международных договоров, но и на основе решений ООН и ее специализированных учреждений, соглашений регионального характера.
К настоящему времени сложился достаточно разветвленный международный механизм контроля, направленный на эффективное осуществление согласованных стандартов в области прав человека.