Ли статья за провокацию. Консультант по ст.228 УК РФ
Как соотносятся позиции Верховного суда РФ и Европейского суда по правам человека по вопросу оценки законности оперативно-розыскных мероприятий.
По каким критериям можно отграничить правомерное ОРМ от провокации.
Каким образом власти могут убедительно и доказательно продемонстрировать наличие достаточных оснований для проведения оперативных мероприятий.
Европейским судом по правам человека (далее - ЕСПЧ) было вынесено, постановление от 15.12.2005 по делу «Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации» (жалоба № 53203/99), ставшее впоследствии широко известным, в котором Суд сделал вывод о нарушении властями РФ ст. 6 Конвенции при рассмотрении дела заявителя, осужденного в России по ч. 1 ст. 228 УК РФ за приобретение для О. З. по ее просьбе героина и хранение его без цели сбыта, поскольку милиция спровоцировала приобретение наркотиков заявителем, а использование полученных вследствие этого доказательств при рассмотрении уголовного дела против заявителя непоправимо подорвало справедливость судебного разбирательства. Менее чем через год, 26.10.2006, ЕСПЧ вынес аналогичное постановление в отношении России по делу «Худобин против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00).
В названных постановлениях Суд применил те критерии отграничения провокации от правомерного поведения оперативных органов, которые были ранее (начиная с 1992 года1) сформулированы им при рассмотрении других дел2. Эти критерии подверглись затем дальнейшему развитию и конкретизации в практике ЕСПЧ.
ПОЗИЦИИ ВС РФ И ТЕНДЕНЦИИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ
Процесс приведения правоприменительной практики в соответствие с правовыми позициями ЕСПЧв РФ в настоящее время еще далеко не завершен.
Так, критерии отграничения провокации от правомерного оперативно-розыскного мероприятия, сформулированные Пленумом Верховного суда РФ (п. 25 постановления Пленума ВС РФ от 10.02.2000 № 6 и п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 15.06.2006 № 14»), никак не соотнесены с правовыми позициями ЕСПЧ и, как будет показано далее, не вполне им соответствуют.
В Обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ (утв. Президиумом ВС РФ 27.06.2012) ВС РФ указал на то, что у российских судов имеется ряд вопросов, связанных с использованием в качестве доказательств результатов оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ). Более того, изучение опубликованной судебной практики (в том числе кассационных и надзорных определений, постановленных как ВС РФ, так и судами субъектов РФ) позволяет заключить следующее.
Оценка судами доводов версии о провокации . Российская судебная практика в данный момент находится в развитии и в целом движется в сторону более точного и адекватного восприятия и реализации тех критериев разграничения провокации и правомерных ОРМ, которые были сформулированы в решениях ЕСПЧ. В частности, нельзя не отметить, что еще 4-7 лет назад суды фактически не исследовали вопрос о том, не являются ли результаты ОРД, использованные в доказывании по уголовным делам, результатом провокации со стороны правоохранительных органов, даже если сторона защиты ссылалась на данное обстоятельство, либо делали это исключительно формально.
В надзорном определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 09.04.2008 № 52-Д07-12 указано: «Действия сотрудников правоохранительных органов, связанные с производством проверочных закупок в целях раскрытия и предупреждения преступной деятельности, связанной с распространением наркотических средств, не может рассматриваться как провокационные действия сотрудников милиции». При этом какие-либо обоснования этого вывода в тексте определения отсутствуют. Из текста данного определения следует, что суд надзорной инстанции отверг даже теоретическую возможность провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов.
В настоящее время, ситуация меняется . Суды, в случае заявления стороны защиты о том, что имела место провокация преступления, как правило, с большей или меньшей полнотой исследуют этот вопрос и отражают в судебном решении те критерии, которыми они руководствовались. Тем самым они, так или иначе, отграничивают провокацию от правомерного ОРМ, перечисляя фактические данные, с учетом которых они пришли к выводам о наличии/отсутствии отдельных критериев провокации в рассматриваемом деле.
Неоднородность судебной практики. В то же время судебная практика не устоялась, она разнообразна и противоречива. Суды (один и тот же суд и иногда практически в один и тот же день) делают выводы о наличии или отсутствии провокации в действиях органов дознания, основываясь на различных критериях и используя различные подходы. Иногда точно и последовательно воспроизводя правовые позиции ЕСПЧ и принимая решение в соответствии с ними, в другом случае воспринимая их только частично, а иногда - действуя без их учета и вопреки им.
Недопустимость многократных «проверочных закупок» . В оперативно-розыскной деятельности зачастую встречаются ситуации повторного (иногда многократного) проведения «проверочных закупок» у одного и того же лица. Поэтому отечественная судебная практика была вынуждена выработать свое отношение по вопросу о допустимости такого рода деятельности и возможности использования результатов повторных «проверочных закупок» в доказывании. Однако стоит отметить, что выработанная правовая позиция по данному вопросу нуждается в отдельном сопоставлении с критериями правомерности оперативного мероприятия, сформулированными ЕСПЧ.
ПОЗИЦИИ ЕСПЧ
Представляется необходимым рассмотреть те критерии отграничения провокации совершения преступления от правомерного ОРМ, которые сформулированы ЕСПЧ, и посмотреть, насколько адекватно они отображаются в современной российской судебной практике.
В данной статье мы будем производить анализ правовых позиций ЕСПЧ по вопросу об отграничении провокации совершения преступления от правомерного оперативно-розыскного мероприятия, опираясь, прежде всего, на постановление ЕСПЧ от 04.11.2010 «По делу «Банникова (Bannikova) против России» (жалоба № 18757/06). Во-первых, в данном постановлении ЕСПЧ фактически подвел итог (как минимум промежуточный) разработки таких критериев, «собрав» их воедино в одном постановлении и дополнив примерами их практического использования судом. Во-вторых, данное постановление, в рамках дела заявительницы, носит «позитивный» характер по отношению к деятельности правоохранительных органов РФ.
ОБЩИЙ ПОДХОД ЕСПЧ К ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМ, ПОЛУЧЕННЫМ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОВОКАЦИИ
С одной стороны, в своих решениях ЕСПЧ признает необходимость использования агентов под прикрытием, информаторов и тайных операций, особенно в борьбе с незаконным оборотом наркотиков и коррупцией4. В то же время он исходит из того, что право на справедливое судебное разбирательство, из которого исходит требование должного отправления правосудия, должно применяться ко всем уголовным делам, как очевидным, так и самым сложным. Право на справедливое судебное разбирательство занимает выдающееся место в демократическом обществе и не может быть принесено в жертву из соображений удобства5.
Из этого Суд делает следующие выводы:
использование специальных следственных (оперативно-розыскных) действий, таких, как использование агентов под прикрытием, для сбора доказательств не нарушает как таковое право на справедливое судебное разбирательство, при условии отсутствия нарушений прав человека. Однако ввиду риска провокации со стороны полиции при таких действиях они должны ограничиваться четкими рамками;
при этом публичные интересы не могут служить оправданием для использования доказательств, полученных в результате провокации со стороны полиции, поскольку это создает риск нарушения с самого начала права обвиняемого на справедливое судебное разбирательство.
Отсюда, по мнению ЕСПЧ, следует необходимость четкого разграничения провокации и правомерных оперативно-розыскных мероприятий с тем, чтобы исключить использование в доказывании по уголовному делу доказательств, полученных в результате провокации преступления (при условии, что сторона защиты сделала в ходе судебного разбирательства заявление о том, что такая провокация имела место).
ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАЛИЧИЯ ПРОВОКАЦИИ
Отграничивая провокацию от допустимого поведения, Европейский суд дал ее определение, согласно которому: «Полицейская провокация случается тогда, когда задействованные должностные лица, являющиеся или сотрудниками органов безопасности, или лицами, действующими по их указанию, не ограничивают свои действия только расследованием уголовного дела по существу неявным способом, а воздействуют на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено, с тем чтобы сделать возможным выявление преступления, то есть получить доказательства и возбудить уголовное дело…».
С учетом этого определения, Европейским судом сформулированы критерии, которые должны быть учтены при определении того, является ли то или иное действие провокацией, или нет.
Критерий наличия объективных подозрений. В соответствии с данным критерием для признания оперативного мероприятия (проверочной закупки или оперативного эксперимента) правомерным необходимо, чтобы еще до принятия решения о его проведении у соответствующих органов имелось обоснованное предположение о том, что лицо задействовано в преступной деятельности или предрасположено к совершению преступления. Решая данный вопрос, суд должен изучить причины, лежавшие в основе проведения оперативного мероприятия, и поведение властей, проводивших его.
При этом национальные власти «должны быть способны продемонстрировать на любой стадии, что они обладают достаточными основаниями для проведения оперативного мероприятия». Соответствующая информация, по мнению ЕСПЧ, должна быть проверяема. Простое заявление сотрудников полиции в суде о том, что они располагали информацией о причастности заявителя к распространению наркотиков, является недостаточным основанием дял проведения ОРМ.
Чтобы лучше понять, каким образом власти могут убедительно и доказательно продемонстрировать наличие достаточных оснований для проведения оперативных мероприятий, с тем, чтобы эта информация была проверяема в судебном заседании, обратимся к постановлению ЕСПЧ по делу «Банникова против России». В своем решении по данному делу ЕСПЧ учел, что к моменту проведения в отношении заявительницы проверочной закупки с участием сотрудника Б., действующего в качестве покупателя, в распоряжении ФСБ России уже имелись записи переговоров заявительницы с С., поставщиком наркотиков, о проводимой сделке. В ходе этих переговоров упоминалось об «обстоятельствах предыдущих продаж наркотиков, остатках непроданных наркотиков, появлении новых клиентов и перспективах проведения других совместных сделок». При этом в судебном разбирательстве были исследованы записи этих переговоров, а сотрудник ФСБ России Б., участвовавший в проведении проверочной закупки был вызван в суд и подвергнут перекрестному допросу в судебном заседании. В этой ситуации Европейский суд согласился с выводом российского суда о том, что данные доказательства с большой долей уверенности позволяли прийти к выводу о существовавшем намерении заявительницы продавать наркотики.
Иной вывод сделан Европейским судом по правам человека по делу «Худобин против России». В решении по этому делу Суд указал, что само то, что милицейская операция проводилась на законном основании и была документально зафиксирована установленным образом, еще не делает автоматически эту операцию законной, а вытекающие из нее процедуры справедливыми. Делая вывод по вопросу о наличии в действиях сотрудников милиции провокации по этому делу, ЕСПЧ учел, что у заявителя не было криминального прошлого до его задержания. Информация о том, что заявитель в прошлом занимался распространением наркотиков, была получена из одного источника - Т., информатора сотрудников милиции. При этом неясно, почему Т. решила сотрудничать с правоохранительными органами. Кроме того, она утверждала в судебном заседании, что обратилась к заявителю, так как на тот момент она не знала, где еще можно было достать героин. В этой ситуации ЕСПЧ пришел к выводу, что, по-видимому, милицейская операция была направлена не на поимку лично заявителя, а на любое лицо, которое бы согласилось купить героин для Т.
Европейский суд также высказывает позицию, согласно которой для обоснования того, что конкретное лицо было предрасположено к совершению преступления, необходимы конкретные доказательства того, что оно и до вмешательства сотрудников полиции планировало его совершить. Одного только того обстоятельства, что, будучи поставлено в определенные условия, лицо согласилось совершить противоправные действия (то есть обнаружило «латентный преступный умысел»), для вывода о предрасположенности лица к преступной деятельности недостаточно. Для обоснования правомерности полицейской операции необходимы свидетельства проявления лицом реального преступного намерения, а не потенциальной его предрасположенности к совершению преступления. Таким образом, ситуацию «ловушки», в которой правоохранительные органы не проверяют имеющуюся информацию об участии конкретного лица в преступной деятельности, а намерены «поймать» любое лицо, которое совершит преступление в смоделированных ими условиях, ЕСПЧ рассматривает именно как провокацию.
Одного только криминального прошлого соответствующего лица, по мнению ЕСПЧ, также недостаточно для вывода о наличии объективных подозрений об участии лица в преступной деятельности или его предрасположенности к совершению преступления.
Что же тогда может, по мнению Европейского суда, свидетельствовать о предрасположенности, намерении лица совершить преступление? По конкретным делам он указывал на такие обстоятельства, как явная осведомленность заявителя о действующих ценах на наркотики и его способность незамедлительно достать их (дело «Шаннон против Соединенного Королевства»). С другой стороны, противоречащим выводу о существовавшем у лица намерении совершить преступление, ЕСПЧ посчитал то обстоятельство, что лицо не извлекало никакой материальной выгоды из сделки (дело «Худобин против России»).
Таким образом, Европейский суд исходит из того, что доказательствами виновности обвиняемого по делу могут служить только результаты такого оперативно-розыскного мероприятия, которое проведено не в «поисковых» целях, для выявления преступлений, а лишь в целях документирования той преступной деятельности, которая уже совершается или вот-вот начнется и без вмешательства соответствующих органов. Причем информация об этом к моменту проведения полицейской операции должна быть собрана с применением других способов и средств и оформлена так, чтобы она могла стать предметом исследования в суде.
Критерий «наличие объективных подозрений» в позициях ВС РФ . В своем постановлении от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (п. 14) Пленум Верховного суда РФ сформулировал следующие критерии допустимости использования в доказывании по уголовному делу результатов оперативно-розыскного мероприятия:
1) получение результатов ОРД в соответствии с требованиями закона. При этом к числу таких требований Пленум отнес лишь:
а) наличие оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных ст. 7 Закона об ОРД;
б) наличие постановления о проведении проверочной закупки, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность;
2) наличие в материалах ОРД, представленных в суд данных, свидетельствующих о том, что:
а) умысел на совершение преступления сформировался независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений и б) обвиняемым были проведены все подготовительные действия, необходимые для совершения противоправного деяния.
Формализм при проверке критерия. Формулировки, содержащиеся в этом постановлении Пленума ВС РФ, фактически не стимулируют суды к исследованию вопросов о наличии в данных, представленных в суд в обоснование правомерности произведенной проверочной закупки, сведений о том, что к моменту ее проведения у органов дознания существовали объективные подозрения об участии лица в противоправной деятельности, либо его предрасположенности к совершению преступления. Из этих формулировок возможно заключить, что вывод суда о правомерности проверочной закупки может быть основан на одном только формальном критерии - наличии постановления о проведении проверочной закупки, вынесенного до момента проведения данного ОРМ. Существование же других обстоятельств (наличие умысла на совершение преступления и производство всех необходимых подготовительных действий) могут быть, исходя из данных определений, проверены и «по факту» произведенной «поисковой» проверочной закупки. Причем даже при отсутствии сведений о том, что к моменту ее проведения у сотрудников правоохранительных органов были основания подозревать лицо в совершении противоправных действий.
Изученная судебная практика подтверждает этот вывод, как минимум частично. Среди опубликованных судебных решений можно найти и те, что были постановлены на основе учета правовых позиций ЕСПЧ о необходимости «наличия объективных подозрений в том, что заявитель задействован в преступной деятельности или предрасположен к совершению преступления», и судебные акты, в которых вывод суда о правомерности проверочной закупки основан только на формальном критерии - существовании постановления о проведении проверочной закупки (лишь бы оно было вынесено до момента производства соответствующего ОРМ, или, хотя бы, это не исключалось).
Из практики . Пример 1. Гергерт Д. Н. был осужден судом первой инстанции по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ за совершение двух преступлений к 8 годам лишения свободы за каждое. Кассационным определением приговор оставлен без изменения. Определением Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 24.04.2012 № 50-Д12-10, которой уголовное дело было пересмотрено в порядке надзора, ранее состоявшиеся в отношении Гергерта Д. Н. судебные решения были отменены и дело прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления. Принимая данное решение, суд учел следующее:
из имеющихся в деле однотипных постановлений о проведении проверочных закупок следует, что оперативные мероприятия в отношении Гергерта каждый раз проводились на основании имевшейся у сотрудников УФСКН России <…> информации о том, что мужчина по имени «Д.» занимается сбытом наркотических средств;
в материалах дела, в том числе и среди рассекреченных результатов оперативно-розыскной деятельности, отсутствуют сведения о том, что Гергерт занимается сбытом наркотических средств или готовится к нему; показания оперуполномоченных УФСКН России <…> участвовавших в проведении проверочных закупок, о наличии оперативной информации о том, что Гергерт занимается сбытом наркотических средств, не подтверждены доказательствами;
Гергерт согласился помочь в приобретении героина знакомому своего друга, по его просьбе и за его деньги. Себе ничего не оставил, никакой выгоды для себя от помощи не получил.
С учетом этого судом был сделан вывод о том, что по делу отсутствовали свидетельства о том, что до принятия решения о проведении проверочной закупки у сотрудников правоохранительных органов были основания подозревать Гергерта в распространении наркотических средств.
Пример 2. Макаров А. А. был осужден по ч. 5 ст. 33 и ч. 2 ст. 228 УК РФ. Кассационным определением приговор оставлен без изменения. В определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 25.10.2011 № 7-Д11-7, которой уголовное дело было пересмотрено в порядке надзора, доводы жалобы адвоката о том, что в отношении Макарова была совершена провокация, были отвергнуты.
Между тем адвокат в своей жалобе, основываясь на порядковых номерах регистрации документов, указывал, что ОРМ в отношении Макарова проводились вообще до вынесения постановления о проведении внедрения К., проводившего проверочную закупку. Суд отверг доводы защиты только на том основании, что и вышеуказанное постановление, и постановление о проведении проверочной закупки были вынесены (судя по дате их вынесения) «не позднее дня проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении Макарова».
Вывод об отсутствии провокации суд мотивировал только тем, что «основанием для проведения ОРМ послужила имеющаяся оперативная информация о том, что Макаров в группе с неустановленными лицами занимается сбытом наркотиков».
При этом в данном судебном акте не содержится ссылок на наличие в материалах дела хотя бы каких-то данных, которые бы подтверждали, что в распоряжении правоохранительных органов до проведения проверочной закупки имелись данные, подтверждавшие, что Макаров А. А. действительно занимается сбытом наркотических средств или готовится к нему. Это позволяет предположить, что наличие такой информации судом презюмировано только лишь на основании текста постановлений о производстве проверочной закупки и о внедрении К., чего явно недостаточно, исходя из правовых позиций ЕСПЧ.
Оценка «латентного преступного умысла». Нельзя также обойти вниманием и еще одно обстоятельство. Предложенные Пленумом ВС РФ в разъяснения, в соответствии с которыми результаты ОРМ могут быть положены в основу приговора, если они получены в соответствии с требованиями закона и свидетельствуют о наличии у виновного умысла на незаконный оборот наркотических средств, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, а также о проведении лицом всех подготовительных действий, необходимых для совершения противоправного деяния, не вполне соответствуют позициям ЕСПЧ. Такие выводы ВС РФ позволяют использовать в доказывании результаты ОРД, послужившие выявлению в деятельности лица «латентного преступного умысла», не свидетельствуя при этом о проявлении лицом реального, определенного преступного намерения до момента проведения проверочной закупки.
Из практик и . В определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 12.04.2011 № 24-Д11-1 правомерность проведения проверочной закупки в отношении Мудревского И. А. мотивирована следующим образом:
основанием для проведения проверочных закупок (неоднократных) в отношении Мудревского явилась «оперативная информация о том, что житель населенного пункта по имени И. занимается незаконным сбытом марихуаны»;
из показаний К., оперативного сотрудника УФСКН, следует, что на основании указанной информации сотрудники УФСКН приехали в данный населенный пункт и там «после наведения справок, они вышли на Мудревского И., и в первый же день приобрели у него наркотическое средство»;
о том, что умысел Мудревского И. А. на сбыт наркотиков сформировался независимо от деятельности оперативных сотрудников, «свидетельствует тот факт, что он хранил наркотическое вещество и сразу согласился на предложение его сбыть». Основой для данного вывода суда послужило то обстоятельство, что после обращения к Мудревскому А., участвовавшего в проверочной закупке, Мудревский согласился ему помочь и предложил проехать за коноплей к ферме, расположенной на окраине. На ферме он взял кофейную банку, в которой было немного конопли, которую он ранее оборвал с дикорастущих растений, и передал А.
В данном случае вывод суда о наличии к моменту проведения проверочной закупки объективных подозрений о совершении Мудревским И. А преступлений основан лишь на простом заявлении оперативного работника о наличии у него соответствующей информации, что ЕСПЧ, как было показано выше, считает явно недостаточным. Кроме того, постановление о проведении проверочной закупки не конкретизировано. В нем не указаны данные конкретного лица, в отношении которого будет проводиться данное мероприятие («житель по имени И.»), что противоречит требованию о том, чтобы оперативное мероприятие производилось только в отношении конкретного лица, в отношении которого имеются объективные подозрения.
Наконец, в данном случае можно усомниться в том, что у И. А. Мудревского ранее, независимо от деятельности оперативных сотрудников, сформировался умысел на сбыт наркотиков, поскольку ничто в судебном решении не подтверждало, что конопля, которую он ранее оборвал с дикорастущих растений и хранил в кофейной банке на ферме, в действительности предназначалась для продажи. Представляется, что здесь имеет место как раз тот самый случай, когда можно говорить о выявлении в деятельности лица «латентного преступного умысла», а не о проявлении им реального, определенного, ранее сформировавшегося преступного намерения.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ПРАВОВЫХ ПОЗИЦИЯХ ВС РФ
Справедливости ради необходимо отметить, что, говоря о соотношении между правовыми позициями ЕСПЧ и ВС РФ по вопросу об отграничении правомерного оперативно-розыскного мероприятия от провокации, нельзя обойти вниманием то обстоятельство, что правовые позиции ВС РФ по данному вопросу меняются в сторону большего соответствия требованиям Европейского суда. Так, в «Обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ», утвержденном Президиумом ВС РФ 27.06.2012 (далее - Обзор) критерии, сформулированные ранее в, фактически были несколько скорректированы, истолкованы в понимании, более приближенном к правовым позициям ЕСПЧ.
В частности, в п. 7.1 Обзора требование законности проведения проверочной закупки истолковано более широко, чем это прямо следует из формулировки постановления Пленума. Кроме наличия постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, согласно данному пункту, «для проведения указанного ОРМ требуются данные, свидетельствующие о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести закупку, а также следует закрепить эти данные, придать им такую процессуальную форму, которая позволит в будущем признать их доказательствами по делу».
Одновременно, в п. 7.2 Обзора Верховный суд РФ одобрил практику тех судов, которые признавали наличие провокации со стороны оперативных работников в случаях, когда до проведения оперативно-розыскного мероприятия «проверочная закупка» у правоохранительных органов не было оснований подозревать лицо в распространении наркотических средств, и было установлено, что сам сбыт наркотического средства явился результатом вмешательства оперативных работников.
Очевидно, что сегодня позиция Верховного суда РФ более, чем раньше, тяготеет к соответствию ее с правовыми позициями ЕСПЧ относительно необходимости собирания органом дознания предварительно, до проведения проверочной закупки, данных, дающих основание для существования объективных подозрений в том, что лицо задействовано в преступной деятельности или предрасположено к совершению преступления, а также относительно необходимости оформления этих данных в форме, которая может быть исследована судом, и их проверки в ходе судебного разбирательства. В то же время, с сожалением приходится отметить, что единственный приведенный в Обзоре пример несоответствия ОРМ закону касается ситуации, в которой постановление о проведении ОРМ было вынесено четырьмя днями позже проведения проверочной закупки.
Таким образом, позиция ВС РФ, закрепленная в Обзоре, относительно необходимости существования в результатах ОРД данных, свидетельствующих о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести закупку, а также о правильном закреплении этих данных, не была подтверждена в нем ссылкой на положительные или отрицательные примеры из судебной практики.
В результате, на наш взгляд, Обзор не в достаточной мере позволяет сориентировать суды относительно того, каких данных может быть достаточно (или недостаточно) для признания ОРМ правомерным, и в какой форме они должны быть оформлены для судебного исследования.
Как следствие, в настоящее время для обоснования стороной позиции по делу, в котором, возможно, имела место провокация со стороны правоохранительных органов, либо для обоснования судебного решения по такому делу все еще есть необходимость в непосредственном использовании отсылок к правовым позициям Европейского суда.
N 144-ФЗ следует, что провокация - это склонение, побуждение к совершению преступления.
Из формулировки п.14 Пленума N 14 следует, что сотрудники правоохранительных органов не должны производить действия - помогающие формированию у виновного умысла на преступление.
Из формулировки п.34 Пленума № 24следует, что провокация - это действия "подталкивающие" к совершению преступления (при отсутствии которых виновный это преступление бы не совершил).
Использование доказательств полученных с помощью провокации
Если факт провокации удалось доказать, то доказательства, полученные таким путем признаются недопустимыми . Нормой 89 УПК запрещается использовать в доказывании незаконно полученные результаты оперативно-розыскной деятельности .
Способ закрепления доказательств, полученных путем провокации - это допрос оперативных сотрудников, и использование их показаний как доказательств обвинения (подробнее об этом можно прочитать здесь: Допрос сотрудников производивших ОРМ в судебном заседании).
Отличие провокации от фальсификации
Провокация, это "подталкивание" человека, который до этого не имел умысла.
Но при этом, после удачной провокации человек уже реализует свой умысел сам (в отличие от фальсификации, где умысла у человека даже не возникло).
Фальсификация (ч.4 303 УК ), это намеренное создание признаков преступления, умышленная фабрикация доказательств, в отношении человека у которого нет умысла на преступление.
Провокация по 228.1 УК: как доказать, как защититься
Любой потребитель может быть обвинен в сбыте
В данной статье мы рассмотрим часто встречающуюся ситуацию, связанную с обвинением в сбыте наркотиков (ст. 228.1 УК ). Для простоты я буду называть наркотические и психотропные вещества просто наркотики.
Статья 228.1 УК очень популярная и, к сожалению, чаще попадают по нее совсем не крупные наркоторговцы, а люди, зачастую либо вообще непричастные к системному сбыту, либо случайно, «одноразово» оказавшееся в ситуации, формально подпадающей под состав ст. 228.1 УК .
Потребитель наркотиков, причем не обязательно страдающий наркоманией, да и любое лицо, хотя бы раз притронувшееся к любому наркотику, находиться в потенциальной опасности быть обвиненным в сбыте. Любой потребитель, взявший для личного употребления разовую дозу наркотика, берет при этом на себя такие риски, о которых и не подозревает.
Наша правовая система рассматривает сбыт наркотиков как тяжелейшее преступление, даже хуже убийства (суда по назначаемым срокам). А грань между приобретением наркотика для личного потребления и сбытом может быть очень хрупкой.
Любая передача любого количества наркотика или попытка передачи не важно кому, при любых обстоятельствах и по любым мотивам означает сбыт со всеми вытекающими. И вот эти обстоятельства очень часто зависят от сотрудников полиции, которые их же и создают таким образом, что статья 228 УК (приобретение хранение без цели сбыта) превращается в гораздо более жесткую ст. 228.1 УК (сбыт).
Что такое провокация и как она работает
Провокация - это подстрекательство, склонение, побуждение в прямой или косвенной форме к совершению преступления (ст.5 Закона « Об оперативно-розыскной деятельности»). Это действия "подталкивающие" к совершению преступления, при отсутствии которых виновный это преступление бы не совершил (п. 34 Постановления Пленума Верховного суда от 9 июля 2013 г. N 24).
Значение факта провокации в том, что если провокацию удалось доказать, то все полученные с ее помощью доказательства являются недопустимыми и должны быть, как минимум, исключены из приговора.
На практике провокация чаще всего проявляется в том, что некое лицо, близкое по тем или иным причинам к сотрудникам полиции, начинает активно предлагать потенциальному обвиняемому приобрести у него (у обвиняемого) наркотики под разным предлогом. Даже если обвиняемый раньше ничего такого не делал. Провокатор настойчиво просит, пишет, звонит, делает все, чтобы факт передачи наркотика состоялся. Основным моментом здесь является то, что без этой деятельности провокатора сам обвиняемый никому бы ничего и не сбыл.
Провокатор это чаще всего лицо уже привлекающееся к уголовной ответственности по другому делу и которое вдруг «искренне» захотело помочь сотрудникам полиции в их борьбе с наркоторговлей. Либо это просто старый и полезный «друг» сотрудников, который на регулярной основе привлекается для постановочных «сделок».
Именно поведение провокатора и является зацепкой позволяющей признать факт провокации.
Провокацией сотрудников также будет являться ситуация, когда в отношении одного обвиняемого проводилась последовательно несколько «Проверочных закупок» по одному основанию. То есть обвиняемого могли остановить уже после первой «проверочной закупки», но сотрудники «копили» обвинение и позволяли осуществляться преступлению при его фактическом попустительстве (провокации). Пример - Постановление Президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 18.10.2017 по делу N 44у-232/2017 .
Подход ЕСПЧ и российского суда
Основной момент в практике выявления провокации состоит в том, что отечественные суды её упорно стараются не замечать. Она (провокация) фигурирует в судебной практике в основном благодаря Европейскому суду по правам человека (ЕСПЧ).
ЕСПЧ пока еще является частью правовой системы России. Его решения по конкретным делам являются обязательными в той части, что они являются «новым обстоятельство» влекущим пересмотр приговора (ч.4 413 УПК ).
Собственно, именно после знакового Постановления ЕСПЧ от 15.12.2005 ("Дело "Ваньян против Российской Федерации") в законе об оперативно-розыскной деятельности появились поправки, признающие недопустимость провокации.
ЕСПЧ в своих постановлениях постоянно констатирует, что в России проблема провокации сотрудников полиции является структурной, т.е. не единичной, случайной ситуацией, а обусловлена системным подходом правоприменителя и законодателя.
В нашей системе фактически только постановление ЕСПЧ по конкретному делу гарантировано позволяет ссылаться на провокацию. Прямой практики, когда российский суд сам, без указания ЕСПЧ, признавал провокацию не много.
В чем разница подходов ЕСПЧ и российского суда?
Если упрощенно, без загромождения ссылками, то позиция ЕСПЧ состоит в том, что мотивы и основания оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ) должны быть проверяемы. Суд не должен просто верить сотрудникам полиции, утверждающим, что у них были основания для «Проверочной закупки» или «Наблюдения». Нужно эти основания проверять, не позволяя их прятать за ширму гостайны (Постановление ЕСПЧ от 05.02.2008). Личность тайного агента должна быть проверяема судом (Постановление ЕСПЧ от 11.05.2014). ОРМ должно проводиться в отношении конкретного лица, информация о намерениях совершить преступление должна быть по конкретному лицу (Постановление ЕСПЧ от 30.10.2014). Непредоставление защите возможности ознакомиться с тайными материалами нарушает право на защиту (постановление ЕСПЧ от 27.10.2004)
Наш суд подходит к этому проще - в основания для конкретного ОРМ лезть не нужно. Порядок и методы ОРМ это секретная информация, содержащаяся в ведомственных актах с грифом «совершенно секретно», и если уж в дело что-то рассекреченное предоставлено, то этого достаточно. Если оперативные сотрудник в заседании суда говорит, что «имелась информация о причастности к сбыту», если есть рапорт такого же сотрудника о том, что «имеется информация» - то этого всего достаточно, проверять ничего не нужно, ибо гостайна. Оснований не доверять сотруднику нет, как нет и оснований подозревать его в оговоре обвиняемого. Оснований не доверять тайному агенту нет, проверять кто он такой, как часто он помогает сотрудникам полиции не надо - потому что «все проведено в соответствии с законом об ОРД». В этом весь подход - одной ссылки на закон об ОРД достаточно.
Как выявлять провокацию
Что нам дает вся эта разница подходов, с учетом того, что ЕСПЧ далеко, а отечественный суд близко.
На стадии следствия или тем более оперативной работы ссылаться на ЕСПЧ так же перспективно, как и на Хартию вольностей 1215 года - все это далеко от правоприменителя.
Прямые ссылки в тех же апелляционных и кассационных жалобах на конкретные постановления ЕСПЧ ничего не дают. Универсальный ответ у судов на это имеется - «все ОРМ проведены в рамках ОРД», «оснований не доверять сотрудникам полиции не имеется».
Что же делать, нет смысла бороться? Смысл есть.
От активной позиции защиты зависит хотя бы та же перспектива при жалобе в ЕСПЧ, к такой жалобе стоит готовиться заранее. И это мы еще далеко забегаем, перспективы при должной подготовке есть и в нашем суде.
Приведем те шаги, которые не просто работают в ЕСПЧ, а вынуждают российский суд приводить мотивировки. Даже отклоняя такие шаги, суд уже создает спорную ситуацию и дает почву для обжалования. Ведь позиция ЕСПЧ хоть со скрипом, но работает.
Что практичного можно сделать для выявления провокации:
Ходатайства к следствию и к суду о предоставлении полных документов оперативного учета, включая информацию оперативной проверки,
Ходатайства о допросе сотрудников по обстоятельствам провокации,
Ходатайство о допросе «тайного агента» или явного агента о взаимоотношениях с сотрудниками полиции, истории этих отношений, источниках информации об обвиняемом, о том кто был инициатором сделки. «Дьявол в деталях» - кто и когда звонил, кто первый предложил, в какой форме предложил…
Ходатайство об изучении/прослушивании носителей с аудио/видеозаписью ОРМ , с целью сверить реальное содержание записи с протоколом осмотра/прослушивания носителя. В провокации важны конкретные слова, а их можно в протоколе «забыть». Одно слово, одна фраза может менять смысл - кто был инициатором, кто первый озвучил предложение и пр..
Запрос сведений о телефонных соединениях агента-провокатора, оперативником - кто кому звонил, кто первый…
Позицию ЕСПЧ нужно использовать. У нас нет ясной и предсказуемой процедуры санкционирования проверочных закупок, и это не позволяет проверить доводы о провокации
(Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.07.2018 N 93П18).
Поэтому в это слабое место и остается бить защите.
Провокация преступлений или кто в нашей стране нарушает закон
Однажды просматривая судебную практику и комментарии к ней в одной из электронных правовых систем, мне, как начинающему адвокату, на глаза попалась статья «К вопросу о провокации преступления …», которая меня сильно заинтересовала, и заставила подробно изучить судебную практику российских судов, в которых осужденные за незаконный оборот наркотических средств, нарушение авторских прав путем установки контрафактных компьютерных программ, кражу, совершили данные, с точки зрения суда и правоохранительных органов, преступления в обстоятельствах, искусственно созданных теми же сотрудниками правоохранительных органов, которые путем возбуждения у граждан интереса к деньгам или приобретении наркотических средств вынуждали совершать противоправные действия, за которые предусмотрена ответственность в виде лишения свободы по Уголовному кодексу РФ.
Жизнь не заставила себя долго ждать и первое уголовное дело, в котором мне было понятно, что это дело является результатом совершения провокации преступления сотрудниками полиции была кража — тайное хищение чужого имущества (ст.158 УК РФ).
Обстоятельства дела были довольно банальными, сотрудники милиции сажали на лавочку с утра девушку с дамской красной сумочкой напротив продуктового магазина, где местные, праздно проводящие время люди, с утра покупали спиртные напитки, чтобы весело продолжить свою, как им казалось, беззаботную жизнь.
Девушка не просто сидела на лавочке, она как бы дремала, лавочка была достаточно длинной, сумочка стояла чуть вдалеке от нее, я привык проверять показания своих клиентов на месте и часто приезжаю на «место преступления», чтобы понять как все происходило или как могло быть на самом деле, что создавало впечатление, что сумочка ни этой девушки, а ничья, просто кем-то забытая вещь. Стоящему рядом с задремавшей девушкой человеку хотелось верить, что девушка спит, а сумка просто забыта кем-то.
Рано или поздно к сумке подходил человек и ходил вокруг нее кругами, соблазн с утра опохмелиться при отсутствии денег был очень велик и рано или поздно сумка на время приобретала своего нового «хозяина». Почему на время, потому что в этот момент или через несколько шагов нового обладателя женской сумочки задерживали сотрудники милиции. Девушка тут же просыпалась и заявляла, что она и есть хозяйка сумки. В присутствии понятых в сумку открывали и находили в ней старый пропуск владелицы сумки и разные другие ненужные вещи.
То, что это была именно провокация преступления, меня убедило и поведение самой девушки, посаженной на скамейку рядом с дамской сумкой, она дремала утром на скамейке в холодное ноябрьское утро в двух шагах от своего дома, и содержимое ее сумки составляло, кроме старого просроченного пропуска с предыдущей работы, а девушка не работала уже более года, два СД — диска со старыми и далеко непопулярными фильмами, такими дисками, которые обычно есть в кабинете каждого следователя ОВД, фильмы на которых во время воскресного скучного дежурства от нечего делать просматривают сотрудники милиции, теперь полиции. В сумке также находился тюбик со старой помадой и засохшая кисточка, которой давно уже никто не пользовался. Создавалось впечатление, что в сумку собрали самое ненужное, то, что обычно предназначено для мусорного ведра.
При допросе потерпевшей мне удалось выяснить, что она не работает, в момент, когда в отношении нее было совершено преступление, ее родители были на работе, ключи обычно она носит в сумке, но в сумке ключей от дома не оказалось, Назвать какие фильмы находятся на дисках и откуда они взялись у нее в сумке она также затруднилась, как и не смогла уточнить название фирмы помады и брасматика, которые находились в ее сумке.
Я также допросил подсудимого, ему после того, как он протрезвел и оценил ситуацию, поведение девушки тоже показалось странным. Сотрудники милиции, которые задержали подсудимого, также затруднились ответить, откуда и куда они шли, какое служебное задание выполняли.
Я просил суд провести психофизиологическую экспертизу с применением полиграфа на предмет участия девушки в оперативном мероприятии, просил направить судебные запросы в ГИЦ и ЗИЦ с целью установления по каким уголовным делам и в качестве кого данная особа прекрасного пола «проходила», но суд мне в этом отказал, даже не дожидаясь ответа потерпевшей на мой вопрос — готова ли она пройти полиграф и подтвердить, что не участвовала в оперативной мероприятии по выявлению лиц, склонных к совершению краж.
Все остальные мои доводы, ссылки на закон и логические рассуждения о том, что в данном случае в действиях подсудимого отсутствует состав преступления, суд оставил без внимания.
Далее в моей адвокатской практике были дела о приготовлении к сбыту наркотических средств в особо крупном размере, как правило, без доказательств того, что приготовление к сбыту имело место быть, то есть то, что наркотическое средство во время задержания было не только у самого подсудимого, при нем, в карманах одежды, ручной клади, но и в его автомобиле или дома, суды переходили с приготовления к сбыту наркотического средства в особо крупном размере на хранение в крупном размере и назначали наказание подсудимым не связанное с реальным лишением свободы.
В одних случаях помогали попытки добиться назначения психофизиологической экспертизы с применением полиграфа оперативным сотрудникам, в других случаях, кроме вышеуказанных попыток о назначении экспертизы, положительные характеристики подсудимых, в других — многочисленные процессуальные ошибки допущенные сотрудниками правоохранительных органов на стадии организации и проведения оперативно-розыскных мероприятий, задержания и расследования уголовного дела, иногда в судах удавалось доказать в ходе судебного следствия, что провокация к совершению преступления исходила от «подставных» граждан, действовавших в интересах правоохранительных органов.
Так, при защите прав и законных интересов подсудимого в одном из районных судов г. Москвы, мне удалось, допросив в суде оперативного сотрудника, доказать то, что некий гражданин Н., неоднократно судимый за кражи, постоянно появлялся в одном из салонов красоты и предлагал наркотические средства, как только он сбывал наркотическое средство, тех, кому он сбывал наркотик, тут же задерживали сотрудники полиции, сам «сбытчик» наркотических средств к уголовной ответственности за незаконный оборот наркотических средств к уголовной ответственности не привлекался, то есть действовал в интересах правоохранительных органов.
Суд в этом случае осудил моего подзащитного за хранение и сбыт наркотического вещества, но назначил ему наказание в виде условного срока лишения свободы.
Поскольку мой подзащитный был гражданином иностранного государства, не имел регистрации на территории нашей страны и находился под стражей, суд обязал его после вступления приговора суда в законную силу, зарегистрироваться по месту пребывания и встать на учет в уголовно-исполнительной инспекции.
В одном из уголовных дел, в котором я участвовал в суде, подсудимый после его задержания сотрудниками полиции за покушение на сбыт наркотического вещества -героина в крупном размере, действовал он в данном случае по требованию своей жены, которая под угрозой того, что, если муж не выручит одного из ее знакомых наркоманов тем, что отвезет ему дозу наркотического средства, выбросится из окна четвертого этажа на тротуар вместе с их семимесячным сыном, сделал заявление о том, что желает добровольно выдать наркотическое средство, находящееся в квартире, где он проживает, он также пояснил, что героин принадлежит не ему, а его жене, которая стоит на учете в ПНД в связи с наркотической зависимостью, вместо того, чтобы составить документ «явка с повинной», сотрудники полиции вынесли постановление о проведении обыска и изъяли у него в квартире героин, предъявили ему обвинение в незаконном хранении героина в крупном размере.
Затем сотрудники полиции предложили задержанному в обмен на то, что они не будут просить суд избрать для него меру пресечения — заключение под стражу, признаться в том, что он за день до задержания сбыл героин тому же гражданину — приобретателю наркотического средства в особо крупном размере. Задержанный, имея на руках семимесячного сына, шестилетнюю дочь и живя с женой, которая 10 лет употребляла героин, согласился с данным предложением и написал заявление — «явка с повинной» при этом якобы передал сотрудникам полиции денежные средства, которые он получил за продажу героина.
Псевдо-приобретатель наркотического средства, который участвовал в ОРМ «проверочная закупка» в первом эпизоде уголовного дела, когда задержанному предъявили обвинение в покушении на сбыт наркотического вещества в крупном размере, по второму эпизоду уголовного дела, якобы, добровольно пришел в ОВД и выдал наркотическое средство в особо крупном размере.
Сотрудники полиции по материалам дела провели героин в особо крупном размере, провели исследование и экспертизу, и отправили наркотическое средство в ГУВД г. Москвы.
Тогда, когда уголовное дело поступило в суд и меня назначили подсудимому защитником в порядке ст. 51 УПК РФ, моего подзащитного обвиняли в хранении наркотического средств в крупном размере, покушении на сбыт наркотического средств в крупном размере и в сбыте наркотического средств в особо крупном размере.
Единственного реального свидетеля — закупщика героина, как по первому, так и по второму эпизоду, сторона обвинения, которая первая представляет суду свои доказательства, прятала до последнего момента.
Суду я представлял свидетелей защиты и письменные доказательства того, что в действиях моего подзащитного нет состава преступления и он не подлежит уголовному преследованию.
По покушению на сбыт стороной защиты были представлены пять свидетелей, которые пояснили, что подсудимый действительно живет с женой, которая 10 лет употребляет героин, что жена склонна к неадекватному поведению, суду были представлены справки из скорой психиатрической медицинской помощи о том, что врачи приезжали по вызову в место жительство подсудимого, когда жена подсудимого дважды топором рубила кроватку младенца, требуя помочь ей с наркотиками.
Супруга осужденного также несколько раз оставаясь в квартире с детьми подсудимого поджигала квартиру и подъезд дома, где они жили.
По первому эпизоду, все указывало на то, что подсудимый действовал в условиях крайней необходимости, когда он стоял перед выбором отвезти наркотическое средство знакомому супруги, наркоману, у которого началась ломка, или потерять своих детей навсегда.
Относительно эпизода с хранением героина в крупном размере суду с большим трудом удалось представить супругу подсудимого, которая боялась уголовного наказания, и которую только с четвертого раза удалось уговорить дать показания в суде о том, что тот героин, который изъяли у них дома приобретался ею для своих личных нужд.
Сказать, что допрашивать данного свидетеля было не просто трудно, значит, ничего не сказать, свидетель пыталась несколько раз покинуть здание суда, отказывалась говорить правду, засыпала во время допроса в суде, не понимала о чем ее спрашивают, наконец, внятно ответила, что наркотическое средство принадлежит ей и представила справку из ПНД, в котором находится на учете.
Доказать то, что второй эпизод вообще был плодом фантазий сотрудников милиции помогло то, что за полгода до начала суда, приобретателя наркотического вещества в том же суде судили за незаконное хранение героина.
Все свидетели, которые были очевидцами времяпрепровождения подсудимого в тот период времени, когда он якобы сбыл героин свидетелю обвинения, подтвердили алиби подсудимого и подробно, детально пояснили суду обстоятельства времени, когда они с подсудимым были вместе в парке «Серебряный Бор», как зашли за ним и его дочерью и гуляли по г. Москве, были вторую половину дня и вечер в парке, как проводили его с дочерью до самой двери квартиры, где подсудимый жил с семьей. Они также рассказали суду, что подсудимый ни на минуту от них не отлучался, что к ним никто из незнакомых граждан не подходил.
Явившемуся в суд свидетелю — гражданину, которому якобы подсудимый сбыл героин в особо крупном размеры, ничего не оставалось, как дать показания о том, что героин он приобрел у подсудимого в парке Серебряный Бор».
Когда после заявления неоднократных ходатайств стороной защиты суд все-таки вынужден был истребовать из канцелярии суда уголовное дело и приговор, на основании которого единственный свидетель обвинения был осужден за незаконное хранение героина председателем районного суда г. Москвы, в приговоре было указано, что данный свидетель приобрел героин у неизвестного ему гражданина во дворе ОВД по району Сокол.
Согласно данному приговору совпадали дата и время сбыта наркотического средства, однако место было другое.
На вопрос стороны защиты единственному реальному свидетелю обвинения: «Когда же Вы говорили правду — при рассмотрении уголовного дела в отношении себя или в отношении подсудимого?», свидетель долго не отвечал на вопрос стороны защиты, затем сказал, что употребляет героин, память у него плохая, и он мог что-то перепутать.
Доводы о провокации преступления и о том, что второго эпизода, равно как и хранения подсудимым наркотического средства вообще не было, о крайней необходимости, когда причиняемый ущерб государству в виде сбыта дозы наркотического средства наркоману меньше, чем тот ущерб, который мог быть причинен, если бы мать, состоящая на учете в ПНД 10 лет в связи с зависимостью от героина, выбросилась бы из окна четвертого этажа вместе с семимесячным ребенком или просто выронила малыша из рук, судом услышаны не были.
Откуда появился героин по второму эпизоду после того, как данный героин уже был изъят сотрудниками полиции во время рассмотрения уголовного дела в отношении свидетеля обвинения и уничтожен, суд совершенно не интересовал.
Надеясь на то, что защита не будет обжаловать приговор суда, суд назначил по трем эпизодом подсудимому наказание в виде реального лишения свободы сроком до 6 лет.
Мать осужденного была безутешна, она попросила меня составить жалобу в Квалификационную коллегию судей г. Москвы на судью, которая рассматривала уголовное дело в отношении ее сына, грубо нарушая уголовный закон и уголовно-процессуальное законодательство. Я посоветовал ей также обратиться с составленными мною доводами о нарушении судом закона в Прокуратуру РФ города Москвы, Следственный комитет РФ, Председателю Мосгорсуда Егоровой О.А., а также к Председателю Верховного Суда РФ Лебедеву В.М., в Судебный департамент при Верховном Суде РФ. Всего было написано 27 жалоб в различные инстанции, в итоге-судья ушла в отставку.
Составляя данную жалобу у меня не было к судье ничего личного, несмотря на то, что не все мои ходатайства судья принимала и ставила на обсуждение, несмотря на то, что они соответствовали закону и относились к допросу явившихся в суд свидетелей и ожидавших в коридоре суда, истребовании из канцелярии суда материалов другого уголовного дела, о котором написано выше, ходатайств о проведении экспертиз, все данные ходатайства были аргументированы, во всех них были ссылки на закон и на обстоятельства, которые могут подтвердить свидетели или иные письменные доказательства; меня нисколько не удручало то обстоятельство, что судья во время рассмотрения уголовного дела все время обращалась к государственному обвинителю с репликами: «Ишь чего захотел», «Да кто это такой, без году неделя, а чего — то просит», «Дайте мне адвоката, который отработал в адвокатуре 20 лет, а то этот какой-то заумный», мне просто нужно было делать свое дело.
Так, мы дошли до кассационной инстанции Мосгорсуда, где приговор районного суда оставили в силе, а мою жалобу без удовлетворения.
Мать осужденного, которая имела серьезные намерения идти по правовому пути защиты прав осужденного сына дальше, я предлагал ей помощь при обращении в структурное подразделение Следственного комитета РФ с заявлением о возбуждении уголовного дела в связи с дачей заведомо ложных показаний единственным реальным свидетелем обвинения, но после кассации, она перестала брать трубку телефона и отвечать на мои звонки.
Я продолжал защищать граждан нашей страны в судах и верить, что мой час придет, и я рано или поздно докажу, что уговаривать людей совершать преступления незаконно.
Защищая людей по обвинению в совершении другого, довольно распространенного преступления — ст.146 УК РФ «Нарушение авторских прав» в связи с распространением контрафактной продукции — нелицензионных программ таких известных правообладателей как «Майкрософт офис» и «Автодеск Инкорпорейтед» я неоднократно заявлял, что первостепенными задачами правоохранительных органов являются не только раскрытие преступлений, а их профилактика и предотвращение, именно эти главные задачи позволят нам идти по пути становления социального правового государства. Не нужно дожидаться того, когда преступление будет совершено, нужно еще до его совершения принимать меры к тому, чтобы закон не был нарушен.
К сожалению, наше уголовно-правовое законодательство не совершенно, если ст. 304 УК РФ предусматривает наказание за провокацию взятки или коммерческого подкупа, то относительно уговоров и подстрекательства к совершению иных категорий преступлений уголовное наказание отсутствует, мое время добиться первых желаемых результатов пришло только в 2011 году. Дважды в районных судах г. Москвы были вынесены оправдательные приговоры по ч.3 ст.146 УК РФ. По результатам рассмотрения уголовных дел было установлено, что подстрекать или иным образом склонять к совершению преступлений запрещено законом.
Сказать честно, я не ожидал данных судебных актов, хотя считал, что они рано или поздно состоятся.
В одном из районных судов г. Москвы, уже поздно вечером, я попросил судью дождаться своего подзащитного в коридоре суда и не присутствовать при оглашении приговора, судья мне это разрешил, я остался в коридоре суда допивать свой кефир с булкой, дверь в зал судебного заседания была закрыта, хотя я слышал отголоски отдельных фраз, слышал я и самое главное слово в жизни адвоката по уголовным делам «ОПРАВДАТЬ». Дверь открылась, ко мне вышел довольный, раскрасневшийся оправданный клиент, размахивая над головой прошитыми листками бумаги формата, А — 4, на которых был изложен оправдательный приговор, с огромной и нескрываемой улыбкой он молча протянул мне руку, а затем сказал: «Судья Вас просит зайти в зал судебного заседания». Я встал и зашел в зал. Судья строго и уважительно посмотрел на меня и сказал: «Полная и окончательная победа. Спасибо». Я стал также сдержанно благодарить судью и сказал: «Это Вам спасибо». Судья недоуменно посмотрел на меня и спросил, немного оторопев: «А мне за что?». Я ответил судье: «За то, что у Вас остались совесть, чувство справедливости, знание закона и смелость правильно применять его на практике». Судья смутился и ответил: «Мне говорить спасибо не за что, просто практика судебная поменялась». Я понял, что разговор наш нужно заканчивать, вежливо попрощался и удалился из зала судебного заседания. Мы в непринужденной беседе с уже оправданным осужденным дошли до метро и распрощались. Прокуратура обжаловала приговор суда, но отмены его добиться не смогла.
То, что это была не только моя победа я знаю точно, результатом оправдательного приговора стали усилия многих граждан и адвокатов нашей страны, которые не были смущены судебной практикой наших судов, которая шла не по тому пути, по которому нужно.
Так, в суде, кроме того, что была доказана провокация преступлений со стороны сотрудников правоохранительных органов, был пойман некий эксперт, который на территории нашего государства более десяти лет давал заключения по итогам проведения судебной информационной компьютерно-технической экспертизы о контрафактности компьютерных программ от Мурманска до Владивостока, который, как оказалось после получения ответа на адвокатский запрос, купил свой диплом технологического университета «Станкин» в переходе метро, причем специальности, указанной в нем, в нашей стране вообще не существует.
По итогам рассмотрения дела суду были представлены доказательства того, что мнимый представитель потерпевшего в Российской Федерации ООО «Балтийское юридическое бюро» не имеет в нашей стране никаких полномочий со стороны известных правообладателей. Доверенность, предоставленная ими, в торговом реестре зарегистрирована не была, а для того, чтобы якобы ее выдать гражданину Эстонии, клерку среднего звена американской компании «Аутодеск Инкорпорейтед», нотариусу из Голландии пришлось лететь в Великобританию.
Позже во время рассмотрения уголовного дела в суде компания ООО «Балтийское юридическое бюро» было преобразовано в компанию «АЙПИновус», доверенность снова не соответствовала требованиям закона, так как опять не была зарегистрирована в торговом реестре и выдавалась через право передоверия, что в данном случае вообще не могло быть, гражданкой Швеции в Германии гражданину третьей страны.
Скажу лишь следующее, после того, как данные обстоятельства были представлены суду от компании «АЙПИновус» суды общей юрисдикции, как по уголовным, так и по гражданским делам, а также судьи арбитражных судов РФ стали требовать доказательств того, что правообладателям известно, что дела с их представителями слушаются в конкретном суде, поскольку данные доказательства в суд «представителями» представлены не были, судьи по всей стране стали отказывать в исковых требованиях представителям компании «АЙПИновус».
В связи с подложностью документа об образовании эксперта К. в судах г. Москвы стали отменяться обвинительные приговоры в апелляционных и надзорных инстанциях, по тем делам, которые были в производстве районных судов, выносились оправдательные приговоры, стало меняться уголовно-процесуальное законодательство, уголовные дела стало возможным направлять на дорасследование в связи с тем, что 2 июля 2013 г. Конституционный Суд РФ принял постановление № 16-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б. Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда», после чего уголовные дела стали возвращать прокурору в соответствии со ст. 237 УПК РФ.
В своей деятельности мне часто приходится изучать постановления Европейского Суда по правам человека по уголовным делам, в том числе, в связи с совершаемыми незаконными действиями оперативных сотрудников, которые уговаривают наших соотечественников совершать преступления, и хотелось бы отметить, что, наверное, одним из немногочисленных случаев, когда ЕСПЧ не признал действия «тайных агентов» провокацией преступления было дело Банникова против России (Bannikova v. Russia) (N 18757/06). Соглашаясь с мнением судей, принявших данное постановление, скажу, что в этом деле оперативный сотрудник был внедрен в преступное сообщество только после того, как согласие между стороной, взявшей на себя доставить партию наркотического средства, и заказчиком уже было достигнуто.
При принятии постановлений по таким уголовным делам, как «Ваньян против России», «Эдвардс (Edwards) и Льюис (Lewis) против Соединенного Королевства», «Тейшер де Кастро против Португалии», «Худобин против Российской Федерации», «Шенк против Швейцарии», «Аллан против Соединенного Королевства», «Мастепан против Российской Федерации» и другим, ЕСПЧ однозначно в своих судебных актах указывал: «Таким образом, полицейские спровоцировали совершение преступления, которое в противном случае не имело бы место. Такая ситуация незамедлительно отразилась на справедливости судебного процесса… Основные требования справедливости, указанные в статье 6 Конвенции, относятся к любому виду преступлений, от самых незначительных до особо тяжких. Общественный интерес не может оправдать использование доказательств, полученных при помощи провокаций полиции… В свете всего вышеизложенного, Суд делает вывод, что действия сотрудников полиции не подпадают под определение действий негласных агентов, так как они спровоцировали совершение преступления, и нет никаких доводов в пользу того, что если бы не их вмешательство, преступление было бы совершено» или «два полицейских не ограничились обыкновенным расследованием… неправомерных действий лица, а осуществили действия, которые спровоцировали совершение преступления», что является грубейшим нарушением закона и является недопустимыми действиями сотрудников правоохранительных органов», а также «действия тайных агентов направлены на подстрекательство преступления и нет оснований полагать, что оно было бы совершено без их вмешательства, то это… может быть названо провокацией. Такое вмешательство и его использование в разбирательстве уголовного дела может непоправимо подорвать справедливость суда» и «Данных о том, что преступление было бы совершено без их вмешательства, не имеется. С учетом такого вмешательства и его использования в оспариваемом уголовном деле суд над заявителем не может считаться справедливым», кроме того, «Действия полицейского и знакомство с заявителем вышли за пределы пассивного контроля существующей криминальной деятельности: отсутствуют данные о том, что заявитель ранее когда-либо совершал преступления, в частности, связанные с коррупцией; все встречи заявителя и полицейского имели место по инициативе последнего; со стороны полицейского и его знакомого заявитель, по-видимому, подвергся провокации к совершению преступления, хотя отсутствуют объективные доказательства того, что он имел намерение принять участие в такой деятельности. На протяжении всего разбирательства заявитель утверждал, что его подстрекали к совершению преступления. Соответственно, национальным властям необходимо было, по меньшей мере, провести тщательное расследование по вопросу подстрекательства к совершению преступления со стороны органов преследования. Для этой цели необходимо было, в частности, установить, по каким причинам была организована операция, пределы участия полиции в преступлении и характер и природу любого подстрекательства или давления, которому подвергся заявитель» и наконец: «Действия полицейского и знакомого заявителя представляли собой подстрекательство заявителя к совершению преступления, за которое он был осужден. Данных о том, что преступление было бы совершено без их вмешательства, не имеется. С учетом такого вмешательства и его использования в оспариваемом уголовном деле суд над заявителем не может считаться справедливым».
Согласно Толковому словарю русского языка, провокация — это предательское поведение, подстрекательство кого-нибудь к таким действиям, которые могут повлечь за собой тяжелые для него последствия (С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская Академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. — 4-е изд., дополненное. М.: Азбуковник, 1999. С. 607.);
Под провокацией в уголовно-правовом аспекте понимают подстрекательство к совершению преступления; подстрекателем, в соответствии с частью четвертой ст. 33 УК РФ признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.
Толкование правовой нормы провокации преступления дал Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 10 февраля 2000 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», разъяснив, что «не является провокацией взятки или коммерческого подкупа проведение предусмотренного законодательством оперативно-розыскного мероприятия в связи с проверкой заявления о вымогательстве взятки или имущественного вознаграждения при коммерческом подкупе».
Таким образом, при проведении ОРМ инициатива на совершение преступления должна исходить только от объекта оперативно-розыскного мероприятия, а не от должностных лиц оперативного подразделения органа внутренних дел. В противном случае побуждение к преступным действиям или вовлечение лица в совершение преступления с целью его дальнейшего разоблачения, если у такого лица отсутствовал умысел на совершение преступления, несомненно, должны быть признаны провокацией преступления, при этом в действиях подсудимого отсутствует состав преступления.
Никогда не следует забывать, что согласно действующему российскому уголовно-процессуальному законодательству — ст.1 УПК РФ «порядок уголовного судопроизводства, установленный УПК РФ, является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства», а также то, что на основании п.2 ч.1 ст.6 УПК РФ «уголовное судопроизводство имеет своим назначением, в том числе, защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод».
В своей адвокатской практике не лишним считаю ссылаться и на определение Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2010 г. N 1198-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Цехмейструка Анатолия Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 5, 6 и 11 Федерального закона „Об оперативно-розыскной деятельности“ и статьи 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации», определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 февраля 2009 года N 91-О-О и от 26 января 2010 года N 81-О-О, в котором говорится о том, что «Пункт 4 части первой статьи 6 Федерального закона „Об оперативно-розыскной деятельности“ применяется в системной связи с предписаниями части восьмой статьи 5 того же Федерального закона, которая прямо запрещает соответствующим органам (должностным лицам) при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий подстрекать, склонять, побуждать граждан в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, т. е. совершать действия, провоцирующие граждан», мои усилия были тщетными доказать то, что интерес к совершению преступления возник у подсудимого не по его воли, а был искусственно инициирован или, правильно сказать, спровоцирован сотрудниками правоохранительными органами, суд мне не позволил, несмотря на то, что еще 11 мая 2005 года своим постановлением Конституционный Суд РФ подтвердил свою правовую позицию по обязанности судей на практике соблюдать положения Римской конвенции 1950 года и указал, что к числу существенных нарушений, влекущих отмену приговора суда, следует отнести и нарушения судом международных договоров Российской Федерации в области прав человека, в первую очередь, положений «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» и тогда может и другим адвокатам улыбнется удача как достойный результат за кропотливо и тщательно выполненную работу по защите прав, свобод и законных интересов своих клиентов.
Подстрекатель осознает, что подталкивает другое лицо на совершение преступления и желает этого. Он считается соучастником преступления, который по каким-либо обстоятельствам не может или не хочет участвовать в его исполнении. В случае совершения преступления путем подстрекательства ни одна из участвующих сторон не заинтересована в его раскрытии и наступлении соответствующих последствий. В отличие от подстрекательства, при провокации лицо заинтересовано в выявлении преступления и его раскрытии. Законодательством не установлен порядок наказания за провокацию преступления, за исключением провокации криминального подкупа и взятки согласно статье 304 УК РФ. Под такой провокацией понимают передачу денег, ценных бумаг, другого имущества либо оказание определенных услуг лицу, занимающему должностную позицию.
Post navigation
Оконченным данное преступление следует считать с момента, когда лицо, которому в провокационных целях передаются деньги, ценности или иное имущество, их принимает. Если же, к примеру, это лицо, не замечая положенных ему в конверт денег, выбрасывает конверт в мусоропровод, лицо, передавшее конверт, может нести ответственность только за покушение на преступление.
4. В качестве субъекта преступления могут выступать как должностные лица (прежде всего оперативные сотрудники правоохранительных органов), так и иные граждане, обладающие общими признаками субъекта преступления: вменяемостью и возрастом не менее 16 лет. Квалификация провокации отдельных преступлений (Шумихин В Жалинский А.Э.
Внимание
Современное немецкое уголовное право. М.: ТК «Велби»; Проспект, 2004. 560 с. 4. Говорухина Е.В. Понятие и правовые последствия провокации в уголовном праве: Дис.
. канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2002. 176 с. 5.
Провокация преступлений или кто в нашей стране нарушает закон
Важно
Провокатор также может преследовать цель ввести провоцируемое лицо в зависимое положение. Он сможет шантажировать виновного. Таким образом, провокацию преступления можно разделить на два вида:
- побудительная провокационная деятельность по отношению к определенному лицу с целью совершения им преступного деяния;
- законная деятельность уполномоченных лиц, направленная на выявление и раскрытие преступления.
К сожалению, проблема определения понятия провокации недостаточно освещена в законодательной базе.
Помимо провокации существует подстрекательство к совершению преступления. Об этом речь пойдет дальше. Подстрекательство и провокация преступления Несмотря на схожесть механизмов осуществления, действующее законодательство дифференцирует понятия подстрекательства и провокации.
Главное отличие между ними заключается в конечной цели и преследуемых задачах.
Провокация драки оскорблением
Инфо
Оглавление:
- Есть ли статья за провокацию
- Квалификация провокации отдельных преступлений (Шумихин В
- Противодействие преступности в учреждениях исполняющих наказания
- Верховный суд дал понятие полицейской провокации
- Провокация человека статья
- Есть ли статья за провокацию
Есть ли статья за провокацию Вспомним только, что провокация самоубийства - не есть преступление. В отличие от слова «провокация», слово «преступление» - зрелое, базисное, системообразующее научное юридическое понятие, это «виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным кодексом под угрозой наказания ».
После недолгого размышления пришел к выводу о том, что провокация преступления - это то, чего в реальности нет. 303 УК. 3.
Статья 304. провокация взятки либо коммерческого подкупа
Статья 304 УК РФ создания доказательств совершения преступления либо шантажа, - наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, Вспомнили, наконец, про статью - Провокация взятки ПАСМИ уже освещало версии ареста генералов и их подчиненных, но на этот раз наш корреспондент попытался разобраться в правовой плоскости обстоятельств, с которых начались громкие аресты сотрудников и глав ГУЭБиПК, и на чем построено уголовное дело. Провокация взятки была запрещена принятым в 1996 году новым Уголовным кодексом Российской Федерации – статья 304.
Ipc-zvezda.ru
Противодействие преступности в учреждениях исполняющих наказания Основополагающими принципами законной провокационной деятельности являются: законность, уважение и соблюдение прав человека, сочетание гласных и негласных методов и средств, тесное взаимодействие между оперативными работниками и следователями. Сложнее, если у объекта провокации есть выбор действий и неизвестно, по какому пути он пойдет.
Таким образом, можно спровоцировать как желаемый результат, так и не желаемый, например тяжкое преступление. Верховный суд дал понятие полицейской провокации Еще 140 тысяч 47 разрешений на контроль телефонных разговоров было выдано в рамках следственных действий.
Здесь записи прямиком ложились в уголовное дело. Весьма болезненный вопрос - провокации спецслужб.
Провокация взятки в уголовном законе определена как попытка передачи должностному лицу без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа. В данной формулировке использовано такое словосочетание как «попытка передачи».
Провокация взятки Я бы назвал это подстрекательством к получению взятки. Но поскольку в большинстве случаев, и в судебной практике используется именно такой термин, буду использовать его.
Провокация взятки со стороны сотрудников правоохранительных органов довольно распространенная тема для обсуждений в юридической литературе. Часто встречается она и в судебной практике.
Таким образом, провокация, «то есть попытка передачи должностному лицу <… денег <… в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа», уже более 15 лет является уголовно-наказуемым деянием. При этом, принятый Госдумой в 1995 году закон об оперативно-разыскной деятельности (ОРД) на протяжении 10 лет действия названной статьи не запрещал оперативникам «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий» должностных лиц. Провокация преступления При этом в ходе рассмотрения дела все они утверждали, что до проведения оперативных мероприятий, положенных в основу обвинения, никогда не занимались преступной деятельностью и если бы не провоцирование со стороны правоохранительных органов, никогда бы не совершили данного преступления. Российские суды не приняли во внимание позицию защиты.
Уголовно наказуемо статья за провокацию человека
Егоров В.С., Кудашов В.Н. Уголовно-правовой анализ объективных признаков незаконного оборота огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств // Вестник Пермского университета. умыслом, поскольку виновный преследует цель последующего изобличения давшего или получившего взятку. Умышленное создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение или получение взятки в целях последующего изобличения давшего или получившего взятку, признается оконченным преступлением с момента совершения указанных действий, независимо от того, была ли получена или предложена взятка.
- Все услуги юристов в Москве Защита осужденного Москва от 20000 руб. Представительство в суде апелляционной инстанции Москва от 40000 руб.
Похожие вопросы
- Провокация драки путем оскорблений и дискриминации 10 Декабря 2017, 04:05, вопрос №1840549 2 ответа
- Провокация драки с последующей выдачей поощрающего подзатыльника 20 Ноября 2016, 07:16, вопрос №1446819 2 ответа
- Возможно ли отчислить ребенка в принудительном порядке из общеобразовательного учреждения? 26 Января 2017, 12:56, вопрос №1513756 3 ответа
- Ответственность за провокацию драки и угрозу физической расправой 25 Октября 2015, 19:56, вопрос №1018593 2 ответа
- Как подать в суд на иностранного гражданина за моральный и физический ущерб? 19 Мая 2013, 11:30, вопрос №84158 2 ответа
Смотрите также
- Квалифицируйте содеянное.
Например, если имело место подстрекательство к убийству, которое впоследствии было исполнено, все соучастники понесут ответственность как минимум по п. «ж» ч. 3 ст. 105 УК РФ (при отсутствии других отягчающих признаков), а к обвинению подстрекателя добавится еще ч. 4 ст. 33 УК РФ. Ссылка на ст. 33 УК РФ не применяется, если подстрекатель принимал непосредственное участие в совершении преступления, то есть являлся его соисполнителем.
Однако это не значит, что наказание в этом случае будет мягче. При выборе санкции суд руководствуется в том числе ст.
67 УК РФ, которая предписывает назначать наказание исходя из роли каждого соучастника, с учетом характера его участия в преступлении и т. д. Таким образом, подстрекательство вкупе с непосредственным исполнением, напротив, повлечет более серьезные последствия, нежели для рядовых соучастников.
Ранее мы уже рассказывали о делах Ваньяна, Худобина и Банниковой, в которых ЕСПЧ дал свое толкование провокации и запретил такой метод как не соответствующий ст.6 ЕКПЧ. Однако провокации в ходе ОРМ продолжают совершать. Слово «провокация» само по себе еще не стало юридическим термином, его значение - юридическим понятием, а сами действия, обозначаемые им, пока не являются в нашей стране преступлением.
Вспомним только, что провокация самоубийства - не есть преступление. В отличие от слова «провокация», слово «преступление» - зрелое, базисное, системообразующее научное юридическое понятие, это « виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным кодексом под угрозой наказания ». После недолгого размышления пришел к выводу о том, что провокация преступления - это то, чего в реальности нет.
Практика показывает, что в некоторых случаях основным фактором, побудившим «преступника» совершить правонарушение, являются настойчивые побуждения других заинтересованных в осуществлении преступления лиц.
Подобные действия, направленные на провоцирование кого-либо к осуществлению правонарушения, называются ни чем иным, как провокацией. При этом стоит отметить, что наиболее распространенным видом провокации является подстрекательство преступного деяния служащими правоохранительных органов.
Как правило, провокация имеет место в отношении уголовных дел с наркотиками, дел о коммерческих взятках, нарушении авторских прав, а также в отношении дел о сутенерстве.
В этой статье мы подробно рассмотрим, что такое провокация преступления, какая в 2019 году применима статья УК РФ.
Примечательно, что именно Соединенные Штаты Америки стали первым государством, где провокация преступного деяния снимала виновность с лица, совершившего преступление.
Так, еще в недалеком XX веке власти Америки приняли доктрину о том, что провокация сотрудниками правоохранительных органов не всегда бывает законная, но в некоторых определенных случаях их действия могут быть признаны неправомерными.
Под провокацией подразумеваются случаи, когда они для скорейшего открытия уголовного дела всячески провоцируют лицо к осуществлению преступных действий, которых последний даже и не думал выполнять.
Таким образом, под провокатором подразумевается ни кто иной, как сообщник правонарушения, который попросту не хочет самостоятельно осуществлять какое-либо преступное действие, поэтому всячески агитирует другое лицо к его выполнению.
Уже несколько десятилетий бытует такое мнение, будто проблема провокации преступного деяния не должна как-либо отражаться в законодательстве России, поскольку она совершенно не актуальна.
И действительно, рассматриваемый термин можно найти лишь только в 304 статье Уголовного кодекса, где предписана мера взыскания за провокацию к даче коммерческого подкупа (взятки).
Однако судебная практика показывает, что в последнее время набирает все большую и большую силу именно рассматриваемое противозаконное деяние.
Некоторые неспециалисты могут путать два схожих понятия: провокация преступных действий и подстрекательство. Однако между ними есть заметные отличия, среди которых основное - цель агитации.
Например, подстрекатель осознает цель своих уговоров, хочет их наступления и предпринимает все, что в его силах, для совершения преступления другим лицом.
Несмотря на то, что сам подстрекатель не участвует лично в осуществлении преступного деяния, он все равно понесет уголовную ответственность в случае раскрытия правонарушения, чего, естественно, он не желает.
В случае провокации цель провокатора остается незамеченной для лица, совершившего преступное деяние. Кроме того, провокатор не является сообщником преступления, поэтому-то ему и не грозит привлечение к уголовной ответственности.
И, главное, — основная цель провокатора – это скорейшее раскрытие преступного деяния и привлечение к уголовной ответственности исполнителя.
Итак, что является провокацией преступления? Перечислим основные квалифицирующие признаки провокации согласно Уголовному кодексу РФ:
- Активные действия провокатора, которые оказали решающее влияние на исполнителя противоправного действия. При этом без проводимой агитации лицо даже и не думало о выполнении уголовного правонарушения.
- Мотив провокации – привлечение обманным путем в преступление (лицо не подозревает об участии противозаконных действиях).
- Другая цель провокации – не выполнение непосредственно самого преступного деяния, но привлечение к уголовной ответственности обманутого гражданина.
Сотрудникам правоохранительных органов запрещается склонять либо как-то агитировать граждан к совершению противозаконных деяний (4 статья Федерального закона № 211).
Если сотрудники полиции обнаружили само преступное деяние либо только подготовку к нему, то они обязаны немедленно помешать выполнению противоправного поведения, завести уголовное дело.
Как на практике выглядит провокация преступлений сотрудниками правоохранительных органов:
В случае провокации сотрудников полиции, как правило, имеют место такие последствия:
- каждое преступление, которое было спровоцировано намеренной агитацией, признается незаконным — все документы, касающиеся данного правонарушения, аннулируются;
- в таком случае отсутствуют существенные причины для привлечения исполнителя преступления к уголовному наказанию;
- с другой стороны, провокатор, нарушивший законодательство, будет привлечен к уголовной ответственности. При этом тип применяемого наказания, а также его размер зависит непосредственно от характера нанесенного вреда.
Однако практика показывает, что, к сожалению, простому гражданину, которого обманным путем спровоцировали к совершению преступления, бывает крайне нелегко это доказать. Прежде всего, в таком случае потребуется привести доказательства отсутствия личных мотивов.
Для этого можно использовать следующие доказательства:
- устные свидетельства очевидцев;
- какие-либо документы, характеристика с места работы исполнителя преступления о его правильном образе жизни, хорошей репутации.
Согласно вышесказанному, в Уголовном кодексе предусмотрено наказание за провокацию преступного деяния только лишь в 304 статье.
Там сказано, что провокатора ожидает следующая мера ответственности:
При обнаружении факта провокации сотрудниками правоохранительных органов предусмотрены следующие меры взыскания:
- могут уволить со службы в полиции;
- компенсация в полном объеме причиненного вреда;
- могут приписать наказание за превышение своих служебных полномочий.
Итак, что такое провокация преступления? Провокация преступных действий – это подстрекательство, активная агитация к его осуществлению.
К сожалению, высокий процент провокаций правонарушений в нашей стране свидетельствует о недоработках в функционировании правоохранительных органов.