Некоторые проблемы реализации принципа социальной справедливости, разумности и добросовестности в обязательственном праве. Понятие и значение принципа разумности в гражданском процессе
Разумность в ч.2 ст.6 ГК РФ определяется как один из важнейших принципов гражданского права. В ГК говорится о разумной цене товара (ст. 524, 738), разумных расходах (ст. 520, 530, 744), разумных мерах, принимаемых к уменьшению убытков (ст. 404, 750, 962), разумном ведении дел (ст. 72, 76), разумной замене места передачи товара (ст. 524), разумном предвидении изменения обстоятельств (ст. 451), разумно понимаемых интересах (ст. 428). Особенно часто используется понятие разумных сроков (ст. 314, 345, 375 и др.).
Когда в законе говорится о разумной цене товара или разумных расходах, конечно, не имеется в виду, что цена или расходы обладают разумом. Разумными следует считать действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности реального субъекта в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.
Под разумной ценой и разумными расходами следует понимать такие цену и расходы, которые готов заплатить или понести разумный человек. Разумный срок - это время, необходимое разумному человеку для совершения действия (осуществления права или исполнения обязанности) в конкретном случае. Разумными являются действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей. А эти действия в основной массе стремятся к средней величине.
Однако уровень интеллекта, знаний и опыта абстрактного среднего человека не является одинаковым для всех случаев. Для элементарных действий он ниже, чем для сложных, требующих образования и специальных навыков. Например, действия среднего покупателя отличаются от действий среднего директора магазина. Последний осуществляет управленческие функции, что предполагает наличие у него правовых и экономических знаний, а также опыта управления торговыми предприятиями.
На первый взгляд может показаться странным, что слово «разумность», которое в обычном смысле обозначает интеллектуальную деятельность человека, как юридическое понятие характеризует объективную сторону его действий. Дело в том, что, оценивая разумность действий, мы не рассматриваем интеллектуальный или волевой элемент реальных действий конкретного субъекта. В этом случае проверяется возможность совершения определенных действий не конкретным лицом, а средним человеком. Мы говорим, что нормальный человек, желая совершить определенное действие (осуществить право или исполнить обязанность), был способен сделать это в конкретных условиях. При этом не имеет значения, знал ли конкретный субъект о последствиях своих действий, желал или не желал их наступления. Существенным является лишь то, что нормальный (средний) человек мог совершить в данной ситуации определенные действия. Таким образом, разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека.
Совершение неразумных действий является нарушением обязательства или деликтом и влечет договорную или внедоговорную ответственность. Каких-либо специфических последствий за неразумность закон не устанавливает.
В гражданском законодательстве советского периода понятие «разумность» не использовалось. Основным фактором, позволявшим обходиться без него, было то, что регулирование экономических отношений осуществлялось тогда с применением централизованного планирования. Это обеспечивало большую по сравнению с рыночной экономикой предсказуемость и определенность наиболее важных имущественных отношений. Однако, несмотря на отсутствие в ГК 1964 г. понятия «разумность», толковать и применять некоторые из его статей было невозможно без использования критерия среднего человека. Например, в ст. 224 ГК 1964 г. говорилось о праве суда уменьшить размер ответственности должника, если «кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял мер к их уменьшению». Какими должны были быть меры, о которых шла речь в этой норме? Единственно возможным критерием, который мог быть использован для оценки их достаточности, являлись возможные действия в данной ситуации нормального (среднего) человека. Показательно, что в ст. 404 действующего ГК, содержащей норму, аналогичную ст. 224 ГК 1964 г., говорится о «разумных мерах», которые должен принимать кредитор.
Для закрепления в законодательстве требования разумных действий может использоваться не только термин «разумность», но и другие слова и словосочетания. Так, ст. 441 ГК гласит: «Когда в письменной оферте не определен срок для акцепта, договор считается заключенным, если акцепт получен лицом, направившим оферту, до окончания срока, установленного законом или иными правовыми актами, а если такой срок не установлен - в течение нормально необходимого для этого времени». В данном случае под «нормально необходимым» следует понимать не что иное, как разумное время..
Категория «разумность» тесно связана с категорией «добросовестность». Несмотря на то что понятие «разумность» в долгое время законодательстве России отсутствовало, механизм сравнения с разумным человеком в нем был, так как он является необходимым элементом института ответственности, без которого любая система права не может обойтись. Когда в законе говорится «мог и должен был знать» или «мог и должен был предвидеть», имеется в виду, что разумный (средний) человек в данной ситуации был способен на это. Таким образом, для законодательного закрепления правила о самой легкой форме вины - небрежности всегда используется сравнение действий субъекта с действиями разумного человека. Вывод о том, что субъект «должен был знать», делается на основании того, что средний человек, принимая решения, оказавшись в конкретной ситуации, знал бы об определенных обстоятельствах. При этом разумность является критерием как небрежности, так и виновности в целом, потому что границей между виновностью и невиновностью является граница между невиновностью и небрежностью.
В качестве средства установления правила об ответственности, то есть критерия субъективной стороны правонарушения, понятие разумности будет использоваться всегда, имея при этом общеправовое значение. Как критерий правомерности объективных (физических) действий оно используется в специальных случаях, детальному анализу которых и посвящена настоящая глава.
Понятиями «добросовестность» и «недобросовестность» обозначается проявляемое в процессе совершения действий психическое отношение лица к предвидимому вреду или возможности его предвидения, имеющейся у среднего вменяемого (разумного) человека. Однако юридические последствия для участников гражданских правоотношений имеет не только разумное осознание ими противоправности своих действий и предвидение вреда, наступающего в результате их совершения, но и разумное осознание и предвидение иных обстоятельств, которые могут зависеть, а могут и не зависеть от их действий. Например, ст. 451 ГК говорит о «разумном предвидении изменения обстоятельств», а ст. 428 ГК - о «разумно понимаемых интересах». Кроме того, среднее осознание имеется в виду, когда формула «знал или должен был знать» используется не для обозначения недобросовестности лица.
Следовательно, среднее понимание и предвидение (психическая разумность), являющиеся элементами конструкции добросовестности, могут иметь и самостоятельное правовое значение. В российской судебной практике последнего времени уже можно встретить решения, в которых действия сторон оцениваются с точки зрения их соответствия требованию разумного предвидения.
В то же время в правовом регулировании имеется потребность оценки с точки зрения средней величины не только психических, но и основанных на них физических действий человека - физической разумности. Поэтому в конструкции многих гражданско-правовых норм используется критерий разумных действий: разумного выбора цены, разумных мер и т.д. Такие нормы обязывают субъекта помимо среднего осознания своих действий и предвидения вреда, наступающего в результате их совершения, соблюдать требование о том, чтобы эти действия были «не хуже средних». И если в силу требования о психической разумности лицо должно «осознавать и предвидеть не хуже среднего человека», то при наличии требования физической разумности оно обязано еще и «действовать не хуже среднего добросовестного человека», не допуская не только духовной, но и физической лени, некомпетентности и чрезмерного риска.
Когда в законе (ст. 428, 451 ГК) или в теории ответственности говорится о разумном «предвидении» и «понимании» (разумности психических действий), то имеются в виду действия среднего человека. В отличие от этого понятие «разумные физические действия» означает действия не просто среднего, но еще и добросовестного человека. Ведь средний человек может совершать средние действия и даже действия лучше средних для другого лица. Однако он же может совершать действия и хуже средних, причиняя вред другому лицу. Поэтому разумными физическими действиями следует считать не любые действия среднего человека, а лишь те, которые совершаются добросовестно, - средние действия субъекта, не желающего вреда контрагенту и предпринимающего все возможные усилия для его предвидения и недопущения.
Итак, для определения разумности мы используем понятие «добросовестность». Но ведь, определяя добросовестность, мы говорим о средних психических действиях, то есть используем понятие «разумность». Нет ли здесь ошибки, логического круга? Ошибки нет. Дело в том, что разумность психических действий (разумное осознание и предвидение) определяется без использования категории «добросовестность». Разумные психические действия отличаются от разумных физических действий тем, что они не затрагивают интересов других людей, а следовательно, не содержат нравственной окраски. Минимальное ожидаемое осознание собственных действий и предвидение их последствий присущи любому человеку, независимо от его моральных качеств. Оценивать такие средние действия с точки зрения доброй или недоброй совести нет необходимости. Таким образом, разумные психические действия - это действия среднего человека, а разумные физические действия- это действия добросовестного среднего человека.
Введение
С вступлением в действие Федерального закона от 31 декабря 2012 г. N 302-ФЗ легальное признание в качестве принципа гражданского права, а точнее, основного начала гражданского законодательства получила категория добросовестности. В частности, ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) теперь гласит, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3) и что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (п. 4). Строго говоря, приведенные нормы не столько провозглашают собственно принцип добросовестности, сколько устанавливают обязанность добросовестного поведения субъектов. Однако, поскольку данные нормы помещены в статье "Основные начала гражданского законодательства", следует признать, что тем самым законодатель причислил добросовестность именно к началам гражданского законодательства, на уровне доктрины и практики зачастую отождествляемым с категорией "принципы гражданского права"; так, и в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ неоднократно отмечается, что в ст. 1 ГК РФ закрепляется принцип добросовестности (см. пояснения правил ст. 1, п. 1 ст. 10, п. 5 ст. 166 ГК РФ).
Что касается разумности и справедливости, то им в сфере гражданско-правового регулирования российский законодатель отводит преимущественно скромное место "требований", которые подлежат учету при определении размера компенсации морального вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ) и компенсации за нарушение исключительного права (абз. 2 п. 3 ст. 1252 ГК РФ), при квалификации действий субъектов в качестве недобросовестной конкуренции (подп. 9 ст. 4 ФЗ "О защите конкуренции" ), а также исходя из которых, в случае применения права по аналогии, определяются права и обязанности сторон (участников) гражданских правоотношений (п. 2 ст. 6 ГК РФ).
Не отрицая безусловной важности и значимости принципа добросовестности, тем не менее полагаем, что подобной характеристики в полной мере заслуживают и разумность, и справедливость, отсутствие указаний на которые в ст. 1 ГК РФ представляется неоправданным. Более того, считаем необходимым поставить вопрос о значимости указанных категорий не только как начал гражданского права, но и как оснований построения учения о гражданском обороте. Обоснованию данных тезисов и посвящена настоящая работа.
I. Разумность и справедливость как начала гражданского права
1. Анализируя позицию российского законодателя, закрепившего в ст. 1 ГК РФ только нормы о добросовестности, в отсутствие прямых пояснений (в частности, в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ), о тех или иных законодательных мотивах можно лишь предполагать. Так, можно предположить, что законодатель исходил из необходимости разделения всех принципов гражданского права на основные и неосновные, закрепив в ст. 1 ГК РФ только первую из указанных групп. Однако, развивая данный тезис, придется признать, что ни разумность, ни справедливость основными, т.е. наиболее важными, главными (именно такое значение имеет термин "основной" в русском языке ), базовыми, значимыми с позиций гражданско-правового регулирования в целом принципами не признаются.
Вместе с тем та же разумность уже традиционно подлежит учету при определении пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ), при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 53, п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 375 и др. ГК РФ), при решении вопроса о возникновении (в частности, гл. 50 ГК РФ) и прекращении гражданских прав (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76, п. 2 ст. 428, п. 1 ст. 451 ГК РФ), их защите (ст. 397, п. 1 ст. 399, п. 1 ст. 404, ст. 1101, п. 3 ст. 1252 ГК РФ), а также при применении (российского) гражданского законодательства (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 1191 ГК РФ). Судя по уже вступившим в законную силу и только планируемым изменениям гражданского законодательства России, сужение сферы применения категории "разумность" не планируется. Напротив, в ГК РФ имеется целый ряд новых положений, в которые заложен критерий разумности: вступившие в действие 1 сентября 2013 г. нормы о сделках (п. 2 ст. 157.1, п. 1 ст. 178, п. 3 ст. 183 ГК РФ в редакции ФЗ от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ ); 1 июля 2014 г. - положения о залоге (абз. 2 п. 4 ст. 345, абз. 3 п. 1 ст. 358.3 ГК РФ в редакции ФЗ от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ ); 1 сентября 2014 г. - нормы о юридических лицах (п. п. 1, 3, 5 ст. 53.1, п. 4 ст. 62, абз. 1 п. 2 ст. 65.2 ГК РФ в редакции ФЗ от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ ). Указание на "разумность" и производные от нее термины содержится также в тексте потенциальных новелл Кодекса (в редакции проекта ФЗ N 47538-6 ): об обязательствах (п. 3 ст. 367, п. 2 ст. 376, п. 5 ст. 393, п. 2 ст. 393.1, абз. 2 ст. 415); о договорах (п. 2 ст. 446.1); при правовой регламентации вещных отношений, в частности при установлении так называемых соседских прав как ограничений права собственности на земельный участок в пользу соседей (п. 2 ст. 293, п. 2 ст. 294).
Изложенное позволяет утверждать, что разумность пронизывает и обусловливает действие практически всех гражданско-правовых институтов, исходя из чего ее, так же как и добросовестность, можно считать не просто принципом гражданского права, но, по терминологии ГК РФ, основным началом гражданского законодательства.
Бесспорной видится и необходимость признания ключевым принципом гражданского права и основным началом гражданского законодательства также справедливости, которая в отсутствие норм прямого действия, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, выступает одним из самых предельных оснований оценки действий субъектов (и иных юридически значимых явлений) и, несмотря на скудное текстуальное оформление в законодательстве, на уровне судебной практики является признанным принципом гражданско-правового регулирования. Так, справедливость прямо названа принципом в Определении Верховного Суда РФ от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 . В п. 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (далее - ВАС РФ) от 30 июля 2013 г. N 62 указано, что "размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости (здесь и далее по тексту выделено нами. - Ю.В.) и соразмерности ответственности". В п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 разъясняется, что "размер присуждаемой суммы определяется судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ)". В п. 2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ) от 21 апреля 2003 г. N 6-П указано, что "в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц".
Скорее всего, именно в силу своей общеправовой значимости принцип справедливости и не получил закрепления в ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства". С другой стороны, общеправовой характер данного принципа не стал препятствием к его фиксации, например, в Уголовном кодексе РФ , в котором принципу справедливости посвящена отдельная статья (ст. 6). Кроме того, не вполне ясна логика российского законодателя, избегающего использования термина "принцип" в отношении справедливости на уровне общих положений в ГК РФ, однако называющего справедливость в числе принципов одного из видов гражданских правоотношений - закупки товаров, работ, услуг .
В свете сказанного следует заметить, что термин "принцип" используется в ГК РФ лишь в отношении гуманности (ст. 137), гуманности и морали (подп. 4 п. 4 ст. 1349, п. 2 ст. 1419, подп. 5 п. 4 ст. 1473, подп. 2 п. 3 ст. 1483), добросовестности и разумности (п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662), а также в выражениях: "нравственные принципы общества" (п. 3 ст. 1064), "принципы открытости процедуры и учета мнения заинтересованных лиц, включая правообладателей" (подп. 6 п. 1 ст. 1244), "принципы решения задач" (п. 5 ст. 1259). При этом уже по нумерации соответствующих статей Кодекса нетрудно заметить, что данные принципы закреплены не среди общих норм, касающихся поведения участников любых гражданских правоотношений, а при установлении отдельных прав и обязанностей субъектов.
В подобных случаях определенные принципы, по существу, лишь упоминаются, в силу чего они вряд ли имеют общее регулятивное значение и могут быть использованы для восполнения возможных пробелов в праве. В отличие от этого положения о равенстве участников отношений, неприкосновенности собственности, свободе договора и др., хотя и не обозначенные как принципы гражданского права, но закрепленные в ст. 1 ГК РФ, на практике трактуются именно как принципы права (см., например, Постановления ФАС Северо-Западного округа от 19 апреля 2007 г. N А21-5382/2006, от 3 декабря 2009 г. по делу N А05-5012/2009; ФАС Западно-Сибирского округа от 22 мая 2008 г. N Ф04-3131/2008(5309-А45-13) по делу N А45-11671/2007-33/330; Восьмого арбитражного апелляционного суда от 27 декабря 2010 г. по делу N А46-2831/2009; Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14 апреля 2010 г. по делу N А14-9431/2009/313/35) и служат реальным масштабом оценки поведения субъектов даже в тех случаях, когда в нормах права отсутствует отсылка к ним.
Отсюда следует, что необходимым условием реализации регулятивной функции того или иного юридического принципа является не просто его упоминание в законодательстве, а такое его легальное оформление, при котором он сформулирован в качестве нормы общего характера. Без придания определенным правилам характера общих положений они будут применяться лишь в прямо указанных законом случаях и, следовательно, с позиций правового регулирования являться не основными идеями, характеризующими содержание права и определяющими его функционирование (то есть принципами права), а законодательными требованиями, т.е. "рядовыми" установлениями положительного права . Таким образом, использование законодателем в отношении отдельных категорий термина "принцип", по-видимому, должно свидетельствовать о выделении таких понятий из общего ряда, стремлении подчеркнуть их большую значимость. Вместе с тем закрепление подобных принципов в виде норм, устанавливающих юридические обязанности участников лишь отдельных отношений, ограничивает сферу действия этих положений, вследствие чего с точки зрения юридической техники является не самым удачным способом их нормативной фиксации.
Безусловно, отсутствие соответствующих общих законодательных положений в отношении той или иной категории не исключает возможной характеристики последней как принципа права, однако, на наш взгляд, это затрудняет ее широкое применение на практике, поскольку обусловливает необходимость всякий раз доказывать наличие данного принципа. И если относительно принципа справедливости в силу его общеправового характера данный вопрос, возможно, стоит не столь остро (впрочем, и здесь не стоит равнять правосознание и уровень профессионализма представителей высших судебных органов и, скажем, судов первой инстанции, особенно - судов общей юрисдикции), то апелляция при вынесении конкретных судебных решений к разумности как общему принципу гражданского права требует определенного обоснования, к которому представители правосудия не всегда готовы и способны, в том числе по причине отсутствия по данному вопросу устоявшейся доктринальной позиции.
Именно исходя из указанных соображений, мы и ратуем за закрепление в ст. 1 ГК РФ наряду с нормами о добросовестности аналогичных как по общему характеру, так и по содержанию правил о разумности и справедливости.
2. В сравнительно-правовом аспекте можно заметить, что в законодательно закрепленных нормах иностранного права категории "разумность" и "справедливость" основными началами (принципами), как правило, не называются и используются в формулировках специальных гражданско-правовых норм, устанавливающих отдельные права и обязанности субъектов. Это, в частности, правила о так называемом разумном сроке, которые содержатся, например, в ст. L134-7, L430-7, R134-2, R621-21 и др. Торгового кодекса Франции (" raisonnable"), § 1-205, 2-309 Единообразного торгового кодекса США (далее - ЕТК) ("reasonable time"), ст. ст. 182, 221, 227, 230, 232, 248, 281, 310 Закона КНР о договорах . Другими вариантами законодательного воплощения норм о разумности являются такие выражения, как "разумная цена" или "разумное вознаграждение" (например, ст. 4 кн. 7 ГК Нидерландов (далее - ГКН), ст. L134-5 Торгового кодекса Франции - " raisonnable"), "разумный человек" ("personne raisonnable" - ст. 1112 Французского гражданского кодекса ), "разумные усилия" ("efforts raisonnables" - п. "b" абз. 1 ст. L615-5-1 Французского кодекса об интеллектуальной собственности ). В качестве примера норм о справедливости можно привести положения: п. 1 ст. 440 кн. 7 ГКН, устанавливающего в качестве возможного основания расторжения договора о коммерческом агентстве "такое изменение обстоятельств, что справедливость требует немедленного расторжения договора или расторжения его через определенное время"; ст. 271 Закона КНР о договорах, в соответствии с которой "гласно, справедливо, объективно" должна проводиться работа по организации торгов для получения строительного подряда.
Скорее исключением являются в данном отношении нормы: ст. 3 Гражданского кодекса Украины , которой к общим основам (принципам) гражданского законодательства отнесена вся триада - добросовестность, разумность и справедливость (при этом сначала указана справедливость и лишь затем - добросовестность и разумность); ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь , закрепляющей в числе основных начал гражданского законодательства (единый) принцип добросовестности и разумности: "добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное (принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений)"; ст. 4 Общих положений гражданского права КНР (далее - ОПГП КНР), помещенной в разд. 1 "Основные принципы" и устанавливающей, что "в гражданской деятельности необходимо следовать принципам добровольности, справедливости, эквивалентной компенсации, искреннего доверия".
Можно выделить и такие государства, в гражданском законодательстве которых анализируемые категории принципами (началами) прямо не называются, но вместе с тем содержащие их нормы имеют характер общих положений.
Например, в п. 4 ст. 8 Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК РК) императивно установлено, что граждане и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав не только добросовестно, но также "разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики". Об общих обязанностях "добросовестности, заботливости, разумности и старания" говорится в п. 3 § 1-102 ЕТК; о праве справедливости гласят общие положения § 1-103, п. 1 § 1-201 данного Кодекса .
Большое количество общих норм о разумности и справедливости содержится в голландском законодательстве: ст. 2 кн. 6 ГКН гласит, что кредитор и должник "обязаны придерживаться требований разумности и справедливости во взаимных отношениях" и что связывающее их обязательство "действительно в той мере, насколько это приемлемо в данных обстоятельствах по соображениям разумности и справедливости"; о требованиях разумности и справедливости прямо говорится также в нормах п. 2 ст. 8 кн. 2 (о юридических лицах), ст. 94 (о неустойке), ст. 248 (о юридических последствиях договоров) кн. 6 Кодекса ), апелляция к справедливости содержится в ст. 42 (о сделках) кн. 3 ГКН , при этом в ст. 12 кн. 3 закона указано, что "при определении того, что требуют разумность и справедливость, нужно считаться с общепризнанными правовыми принципами, с правовыми убеждениями, принятыми в Нидерландах, а также с общественными и личными интересами, которые затронуты в данном случае" .
Общим оценочным "корректором" содержания договоров выступает справедливость в немецком праве , несмотря на то, что в соответствующих статьях Германского гражданского уложения (далее - ГГУ) (§ 305 - 310) термин "справедливость" ("Gerechtigkeit" ) непосредственно не используется; в большей мере в указанных случаях текстуально проявляется критерий разумности: посредством использования выражений "in zumutbarer Weise" (подп. 2 п. 2 § 305) - "разумным образом", "angemessene Frist" (подп. "a" п. 5 § 308) - "разумный срок", "unangemessen lange Zeit" (п. 1a § 308) - "необоснованно долгое время". В качестве примера терминологического законодательного оформления принципа справедливости, как представляется, можно указать, в частности, на положения п. п. 1, 3 § 271a ГГУ, в формулировках которых содержится слово "unbillig" - "несправедливый" .
В китайском гражданском законодательстве общий подотраслевой характер имеют нормы: ст. 83 (гл. 1 "Право собственности на имущество и имущественные права, связанные с правом собственности на имущество" разд. 5) ОПГП КНР, согласно которой "все соседи по недвижимому имуществу должны в духе содействия производству и улучшению жизни, взаимной помощи, справедливости и разумности поддерживать правильные взаимоотношения друг с другом в таких вопросах, как распределение воды, проход через соседскую территорию, пользование освещением и т.д.", а также ст. 39 Закона КНР о договорах, устанавливающей, что "при заключении договора с использованием стандартных условий сторона, предлагающая стандартные условия, обязана определять права и обязанности сторон, следуя принципу справедливости, а также обязана разумным образом попросить другую сторону обратить внимание на условия, которые исключают или ограничивают ответственность предлагающей стороны".
Учитывая изложенное, можно утверждать, что правила о разумности и справедливости являются нормами, закрепленными в том или ином виде не только в российской, но и в других правовых системах, исходя из чего представляется возможной характеристика их как общепризнанных правил поведения участников гражданских правоотношений (общепризнанных норм гражданского права).
3. В современном гражданском праве добросовестность, разумность и справедливость стали уже почти элементами устойчивого (единого) терминологического оборота: рассуждения об одной из названных категорий зачастую перемежаются с анализом двух других. Можно встретить в юридической литературе и такие, с одной стороны, явно несуразные, а с другой - весьма иллюстративные случаи, когда научная работа, озаглавленная "Принцип разумности в российском гражданском праве", в действительности (содержательно) посвящается анализу принципа добросовестности .
При этом единство взглядов в части трактовки как самих понятий добросовестности, разумности и справедливости, так и соответствующих принципов и их корреляции среди российских ученых отсутствует. Так, относительно соотношения рассматриваемых категорий в российской цивилистической доктрине высказывались, в частности, следующие позиции: что принцип разумности является одним из аспектов принципа добросовестности ; что разумность и объективная добросовестность являются синонимичными понятиями ; что добросовестность и разумность являются составляющими принципа справедливости ; что добросовестность, разумность и справедливость являются общим принципом российского гражданского права .
Полагаем, что и добросовестность, и разумность, и справедливость следует рассматривать в качестве самостоятельных принципов гражданского права, каждый из которых, выступая критерием оценки юридически значимых явлений, имеет свою сферу действия.
Так, категория "добросовестность" относится, на наш взгляд, к самим субъектам, отражая, как верно отметил В.А. Белов, их извинительное незнание о фактах или правах других лиц, точнее, извинительную ошибочную субъективную психическую оценку дееспособным лицом собственных противоправных действий в качестве правомерных . Если исходить при этом из того, что внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле является одним из значений термина "нравственность", а представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, имеющиеся на уровне общества, обозначаются термином "мораль" , можно сделать вывод, что добросовестность является морально-нравственным принципом. Тезис о нравственном характере добросовестности является широко признанным и в российской гражданско-правовой доктрине .
Несколько иным является значение справедливости, с древних времен понимаемой как "компромисс, сочетание противоположных интересов, в результате которого каждый получает "свое" . Выступая оплотом баланса интересов различных субъектов (подобное понимание справедливости сложилось и на уровне правоприменительной практики ), т.е. характеризуя уже не только индивидуальные качества и поведенческие установки отдельных лиц, но и систему ценностей определенной социальной группы, справедливость тяготеет к категории более общего порядка - "этике", означающей совокупность социальных норм . В отечественной цивилистике этический характер (принципа) справедливости признают, в частности, А.Г. Карапетов и А.И. Савельев , Д.Е. Богданов .
Качественно другое содержание имеет, по нашему мнению, понятие "разумность". Изначально обозначая такое естественное (природное) свойство человека, как обладание разумом, выступая в качестве принципа права, разумность трактуется шире: как целесообразность - критерий, применимый для оценки не только действий субъектов (на предмет их соответствия целям типичных гражданско-правовых моделей поведения) , но и иных связанных с такими действиями явлений действительности (например, вреда, расходов). Представляется, что на этом основании можно отграничить принцип разумности от принципа добросовестности. Так, и в юридической литературе отмечается, что "особенно проявляется самостоятельность принципа разумности в случаях регулирования не действий субъектов, а условий договора, таких, как цена, срок и т.п. <...> данные принципы (разумности и добросовестности. - Ю.В.) являются принципами гражданского права, которые равно действуют по всему гражданскому праву" .
4. В понимании анализируемых принципов ключевое значение имеет вопрос о соотношении категорий "принципы" и "начала" (права), строгое разграничение которых, как уже было отмечено выше, на уровне доктрины и практики зачастую не проводится.
Так, в современной российской классической учебной литературе принципы гражданского права определяются как "основные начала (выделено автором. - Ю.В.), наиболее общие руководящие положения права, имеющие в силу их законодательного закрепления общеобязательный характер" , как "основные начала гражданско-правового регулирования общественных отношений" , и отмечается, что они "нашли свое непосредственное отражение в ст. 1 ГК" .
В одном из авторитетных комментариев к ГК РФ при разъяснении положений ст. 1 говорится, что "в п. 1 статьи сформулированы основные начала (принципы) гражданского законодательства" . Аналогичным образом разъясняются положения ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства", в комментарии к которой отмечается, что данная статья "определяет по существу основные принципы гражданского законодательства, т.е. его самые главные положения, служащие фундаментом всей системы гражданского права" .
В п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга" указано, что "судам следует исходить из принципа добросовестности", и при этом сделана ссылка на п. 3 ст. 1 ГК РФ, которая, напомним, называется "Основные начала гражданского законодательства"; ссылка на п. 4 данной статьи, закрепляющий норму о недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения, содержится в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22, и при этом также используется термин "принцип".
По нашему убеждению, отождествление понятий "принципы права" и "начала права" (и тем более понятий "принципы права" и "начала законодательства") недопустимо. В данном вопросе мы исходим из признаваемой нами концепции начал частного права Н.П. Асланян, которая не просто указала на то, что под началами следует понимать первопричины, обусловившие содержание и существо определенного феномена (в частности, исследованного ученым российского частного права), но и выявила смысловые компоненты данной категории - гносеологический и онтологический. А именно под гносеологическими (мировоззренческими, теоретико-познавательными) началами частного права автор понимает его "идеальные, концептуальные основания", т.е. "систему представлений, взглядов, воззрений, иными словами - идею частного права" . Онтологические (исторические, "бытийственные") начала того или иного феномена правовед определяет как "факторы, вызвавшие его к жизни, оказавшие существенное воздействие на обретение им бытия, обусловившие ту или иную его форму" .
С отмеченных позиций принципы разумности и справедливости, являясь гносеологическими началами (гражданского) права, сводятся к системе представлений о разумности и справедливости.
Вместе с тем последние - это и реально существующие феномены, имеющие в отличие от гносеологических начал (идей, принципов) объективный, не зависящий от усмотрения тех или иных субъектов (законодателей, правоприменителей, самих участников правоотношений) характер. В таком онтологическом аспекте разумность означает, на наш взгляд, присущую людям познавательную способность (биолого-антропологическое свойство человека), а справедливость, так же как и добросовестность, - персональную характеристику отдельных физических лиц, а именно их этические (справедливость) и морально-нравственные (добросовестность) личностные качества.
II. Разумность и справедливость как начала функционирования системы гражданского оборота
Основополагающее значение начала разумности и справедливости (и в гносеологическом, и в онтологическом смысле) имеют не только в сфере гражданского права, но и в гражданском обороте. Тезис о взаимосвязи данных начал и гражданского оборота находит подтверждение при обращении как к юридической литературе , так и к руководящей судебной практике , а также к законопроектным документам (в частности, к положениям пояснительной записки к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ - в части правил ст. ст. 1, 53.1, 53.4, 178, п. 2 ст. 179, гл. 10 ГК РФ). В то же время в понимании гражданского оборота мы не разделяем тех подходов, которые сложились в российском гражданском правоведении (их общий обзор см., например, ), считая необходимым рассматривать его как явление системного порядка.
Отдельные аргументы в пользу системного подхода как методологического основания познания гражданского оборота уже были озвучены нами ранее , в связи с чем в рамках настоящей работы укажем лишь, что при таком подходе гражданский оборот подлежит рассмотрению как система, то есть устойчивое целостное единство, характеризуемое наличием цели своего существования, исходя из которой определяются набор входящих в эту систему элементов, связь между ними, а также функции (способы действия) данной системы.
По мнению специалистов, показателем целостности объекта познания является наличие цели, на достижение которой направлено само существование системы. На этом основании определяющее значение в понимании гражданского оборота имеет вопрос о цели существования данной системы. Подчеркнем, что указанный вопрос специальной разработке в цивилистической литературе не подвергался. В качестве научной гипотезы можно допустить, что основной целью системы гражданского оборота является справедливое удовлетворение разумных потребностей субъектов - участников гражданского оборота. Высказанное предположение основано на характеристике гражданского оборота как социальной системы, что, с одной стороны, обусловлено, а с другой стороны, предопределяет его системное описание в контексте анализа возникающих и существующих в обществе юридически значимых отношений. Именно ради удовлетворения своих индивидуальных потребностей отдельные лица и вступают в отношения, становятся субъектами гражданского оборота. Указание при этом на справедливость и разумность призвано подчеркнуть, что функционирование (деятельность системы на пути достижения цели) гражданского оборота, как и любой другой системы, осуществляется не произвольно, а детерминировано действием определенных начал.
Исходя из указанного выше понимания категории "начала" онтологическими основаниями функционирования системы гражданского оборота являются факторы, обусловившие появление данной системы и объективно определяющие ее существование (бытие) и развитие, а ее гносеологическими началами - основополагающие идеи (принципы), влияющие на реализацию системой гражданского оборота выполняемых ею функций. Разграничение онтологических и гносеологических начал особо значимо с позиций выявления закономерностей и тенденций дальнейшего развития данной системы с целью определения возможного воздействия на нее; принципы функционирования системы гражданского оборота, как представляется, имеют субъективный характер.
В первом приближении, в числе онтологических начал гражданского оборота, помимо разумности (биолого-антропологического начала), справедливости и добросовестности (персональных качеств физических лиц, непосредственно участвующих в гражданском обороте), можно выделить также экономические начала, из которых наиболее значимыми являются: а) необходимость обмена материальными и созданными нематериальными благами, принадлежащими субъектам или фактически присвоенными ими; б) материальный уровень общественного развития. Важным принципом деятельности системы гражданского оборота наряду с духовными началами общества, то есть его общими морально-нравственными и этическими установками (представлениями о справедливости, добросовестности), и целесообразностью (принципом разумности) является правовая политика государства.
Заключение
Итак, предпринятый анализ положений российского и зарубежного гражданского законодательства, цивилистической доктрины и практики свидетельствует о том, что категории "разумность" и "справедливость" являются признанными началами гражданско-правового регулирования отношений субъектов, в ряде государств уже получившими закрепление в числе основных начал (принципов) гражданского законодательства. Полагаем, что их отражение в ст. 1 ГК РФ будет соответствовать тому значению, которое имеют данные категории в гражданском праве. Кроме того, считаем, что их дальнейшее исследование не должно ограничиваться вопросом о принципах (началах) гражданского права (законодательства), а должно предприниматься с более широких методологических позиций - в частности, с позиций учения о таком значимом цивилистическом явлении, как гражданский оборот.
Библиографический список
1. Gesetzbuch: in der Fassung der Bekanntmachung vom 2. Januar 2002 // Bundesministerium der Justiz und Verbraucherschutz. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/ (дата обращения: 15.07.2014).
2. Code civil (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006070721 (дата обращения: 08.08.2014).
3. Code de commerce (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000005634379 (дата обращения: 08.08.2014).
4. Code de la intellectuelle (Version au 4 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006069414 (дата обращения: 08.08.2014).
5. Uniform Commercial Code // Legal Information Institute. URL: http://www.law.cornell.edu/ucc (дата обращения: 10.08.2014).
6. Аракелян А.Ю. Справедливость в российском гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 226 с.
7. Асланян Н.П. Основные начала российского частного права: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2001. 270 с.
8. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2006. 1093 с.
9. Белов В.А. Добросовестность, разумность и справедливость как принципы гражданского права // Законодательство. 1998. N 8. С. 49 - 52.
10. Белов В.А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика: критический анализ правоприменительной практики. М.: Волтерс Клувер, 2006. 96 с. // СПС "КонсультантПлюс".
11. Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве: Монография. М.: Проспект, 2013. 232 с.
12. Богданова Е.Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. 63 с.
13. Большой юридический словарь / Авт.-сост. В.Н. Додонов и др.; под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М.: ИНФРА-М, 1999. . 790 с.
14. Василенко Е.В. Категории "добросовестность" и "разумность" в гражданском праве: вопросы соотношения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2012. 27 с.
15. Вердиян Г.В. Принцип разумности в российском гражданском праве // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.) / Под общ. ред. А.В. Рагулина, М.С. Шайхуллина; Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права. Уфа, 2012. С. 105 - 110.
16. Виниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. 190 с.
17. Виниченко Ю.В. О необходимости системного исследования гражданского оборота // Четвертый пермский конгресс ученых-юристов: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Пермь, Перм. гос. нац. исслед. ун-т, 18 - 19 окт. 2013 г.) / Отв. ред. О.А. Кузнецова. Пермь, 2013. С. 89 - 91.
18. Виниченко Ю.В. Требования в праве (общетеоретический аспект) // Известия ИГЭА (Байкальский государственный университет экономики и права): электрон. журн. 2010. N 6. URL: http://eizvestia.isea.ru/reader/article.aspx?id=13987 (дата обращения: 20.06.2014).
19. Виниченко Ю.В., Асланян Н.П. О подходах к пониманию категории "гражданский оборот" в российской цивилистике // X conference " - 2014". 11. . Administrativa. Praha. Publishing House "Education and Science" s.r.o., 2014. C. 31 - 39. URL: http://www.rusnauka.com/13_EISN_2014/Pravo.htm (дата обращения: 20.06.2014).
20. Вязов А.Л. Принцип справедливости в современном российском праве и правоприменении (теоретико-правовое исследование): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 155 с.
21. Гражданский кодекс Нидерландов / Пер. М. Ферштман; отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. Лейден: Лейденский ун-т, 2000. Кн. 2, 3, 5 - 7. 372 с.
22. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 дек. 1998 г. N 218-З (с изм. и доп. по состоянию на 11.07.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30415161#pos=35;-754 (дата обращения: 25.07.2014).
23. Гражданский кодекс Республики Казахстан. Общая часть: принят Верхов. Советом Республики Казахстан 27 дек. 1994 г. (с изм. и доп. по состоянию на 10.06.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061 (дата обращения: 25.07.2014).
24. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 05.05.2014, с изм. от 23.06.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
25. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / В.В. Байбак, Н.Д. Егоров, И.В. Елисеев и др.; под ред. Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2013. Т. 1. 784 с.
26. Дроздова Т.Ю. Добросовестность в российском гражданском праве: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2006. 152 с.
27. Единообразный торговый кодекс США / Пер. с англ. Сер.: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. 427 с.
28. Закон Китайской Народной Республики о договорах от 15 марта 1999 г. // Сайт Центра поддержки предпринимательства Алтайского края. URL: http://www.altaicpp.ru/international/internat/norm/1.html (дата обращения: 10.08.2014).
29. Иванова С.А. Принцип справедливости в общих положениях Гражданского кодекса России // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.). Уфа, 2012. С. 119 - 123.
30. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 1: Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений. 452 с. // СПС "КонсультантПлюс".
31. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. 453 с. // СПС "КонсультантПлюс".
32. Клочков А.А. Стандартные (общие) условия договоров в коммерческом обороте: правовое регулирование в России и зарубежных странах: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. 210 с.
33. Комментарий к Гражданскому кодексу Республики Казахстан. Общая часть / Сост. Р.А. Маметова; отв. ред. М.К. Сулейменов, Ю.Г. Басин. URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30120950 (дата обращения: 25.07.2014).
34. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О.Н. Садиков. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005. 940 с.
35. Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. 23 с.
36. Немецко-русский юридический словарь / Под ред. П.И. Гришаева и М. Беньямина. М.: АБИ Пресс, 2010. 616 с.
37. Федеральный закон от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации" // Рос. газета. 2014. 7 мая.
38. Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ "О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (ред. от 04.03.2013) // СПС "КонсультантПлюс".
39. Федеральный закон от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 13 мая.
40. Проект Федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012) // СПС "КонсультантПлюс".
41. Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 25 дек.
42. Федеральный закон от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц" (ред. от 12.03.2014) [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".
43. Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (ред. от 04.06.2014, с изм. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
44. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 2013 г. N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" // Экономика и жизнь (Бухгалтерское приложение). 2013. N 34.
45. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 "О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 6.
46. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 5.
47. Общие положения гражданского права Китайской Народной Республики: приняты 12 апр. 1986 г. URL: www.labatr.bsu.ru/pages/grajd_pravo.doc (дата обращения: 10.08.2014).
48. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.
49. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 // СПС "КонсультантПлюс".
50. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" // Рос. газета. 2003. 26 апр.
51. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июня 2000 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой открытого акционерного общества "Тверская прядильная фабрика" // Рос. газ. 2000. 15 июня.
52. Попова А.В. Принцип добросовестности в международном коммерческом обороте: законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран - членов Европейского союза: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. 195 с.
53. Пояснительная записка к проекту Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".
54. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2011. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. 958 с.
55. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М.: Дело, 1999. 512 с.
56. Словарь гражданского права / В.Н. Додонов, Е.В. Каминская, О.Г. Румянцев; под общ. ред. В.В. Залесского. М.: ИНФРА-М, 1997. 304 с.
57. Татарников А.В. Принципы разумности и добросовестности в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 30 с.
58. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
59. Цивiльний кодекс вiд 16.01.2003 N 435-IV (ред. вiд 24.07.2014). URL: http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/435-15 (дата обращения: 27.07.2014).
ПРИНЦИПЫ РАЗУМНОСТИ, ДОБРОСОВЕСТНОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ КАК ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ КАТЕГОРИИ ЧАСТНОГО ПРАВА
Э. Ю. Анциферова
Академия управления при Президенте Республики Беларусь, Республика Беларусь, г. Минск
GOOD FAITH, HONESTY, AND REASONABLENESS AS A FUNDAMENTAL CATEGORIES IN PRIVATE LAW
E. Y. Antsyferova
Academy of Public Administration under the Aegis of the President of the Republic of Belarus, Minsk
Статья посвящена исследованию принципов добросовестности, разумности и справедливости в римском и гражданском праве. Также проведен сравнительный анализ принципов разумности, добросовестности и справедливости в праве Древнего Рима и современном гражданском праве Республики Беларусь и Российской Федерации. Можно говорить о схожести понятий, но и о различных их интерпретациях. На сегодняшний день ни белорусское, ни российское, ни западное право не имеют в своем гражданском законодательстве сформулированного определения добросовестности, разумности и справедливости. Следовательно, необходимо закрепить дефиниции данных принципов в гражданских кодексах Республики Беларусь и Российской Федерации.
Ключевые слова: разумность, добросовестность, справедливость
The article investigates the principles of good faith, honesty and reasonableness in the Roman and civil law. Furthermore, the study includes a comparative analysis of the principles of good faith, honesty and reasonableness in the law of ancient Rome and the modern civil law of the Republic of Belarus and of the Russian Federation. We can talk about the similarity of concepts, but also about their different interpretations. Today, the Belarusian, Russian or Western law does not have a definition of good faith, honesty and reasonableness in civil law. Therefore, it is necessary to fix the definition of these principles in the Civil Code of the Republic of Belarus and of the Russian Federation.
Keywords: reasonableness, honesty, reasonableness
Важнейшим инструментом теоретического анализа отрасли права, ее предмета, метода, отраслевого механизма правового регулирования и правовой системы в целом является понятие принципа права. В марксистско-ленинской теории права этой теме придавалось центральное значение . Авторы ни одного учебника или учебного пособия не могли обойтись без освещения «принципов социалистического права» . В дальнейшем данная тема не получила научного изучения. Однако существует множество подходов к понятию принципа права.
Римское право стало основой для развития принципов разумности, добросовестности и справедливости. Принцип справедливости не потерпел существенных изменений. В правовые учения Нового времени понятие справедливости (aequitas) пришло из древнего Рима. Решено, что во всех делах соображения правосудия и справедливости должны быть выше строгого права. Римские юристы считали справедливость идеей, идеалом права.
В ней они видели вечное, неизменное и неотъемлемое свойство права. Для юристов идея справедливости совпадала с правом. В современности принцип справедливости является одним из важнейших принципов права. Право неотделимо от справедливости: это его сердцевина. Справедливость, как основной принцип естественного права, возводит справедливость в закон жизни общества. О роли и значении добросовестности в римском праве говорил римский юрист Павел, который отмечал, что «добросовестность предоставляет владельцу столько же, сколько истина в той мере, в которой этому не препятствует закон» . Даже в Институциях Гая, Книге 1 «О гражданском праве и естественном», говорится, что право «между всеми людьми установил естественный разум» как основу гражданского законодательства, сенатских постановлений или императорских указов .
Правовые принципы понимаются в современной научной литературе как основополагающие
© Анциферова Э. Ю., 2016
идеи, начала, тем или иным образом выраженные в праве. Следовательно, существующая в нашем правоведении теория правовых принципов сводится к тому, что принцип права - это основополагающая идея, исходное (руководящее) начало, тем или иным образом зафиксированное в праве.
Так, П. И. Кучура под принципами гражданского права понимает руководящие положения (идеи), закрепленные гражданским законодательством или выводимые из его содержания, которые отражают сущность и специфику гражданского права, оказывают ориентирующее действие в процессе реализации гражданско-правовых норм и в нормотворческой деятельности .
Современные исследования отечественной цивилистики характеризуются все большим вниманием к основополагающим понятиям, составляющим базовые теоретические и методологические категории отраслевых дисциплин. Одним из таких понятий, традиционно связанных с частным правом, является понятие добросовестности. Так, добросовестность - это сложившийся в обществе идеал честного поведения, какого можно требовать от каждого члена общества и которым должен руководствоваться суд. Определение принципа добросовестности в качестве критерия оценки и правомерности осуществления действий является недостаточно изученным в современном гражданском праве. Традиционно добросовестность рассматривается как добрая совесть и отождествляется с нравственными началами .
К определению добросовестности существует несколько подходов. Так, С. А. Иванова определяет добросовестность как составляющую грань принципа социальной справедливости . Под добросовестностью В. К. Бабаев понимает честное, со всей тщательностью и аккуратностью выполнение обязанностей, старательность и исполнительность . В. А. Белов выделяет добросовестность как извинительное незнание лица о факте, в том числе его вредоносном эффекте, и извинительное незнание лица о чужом субъективном праве . Полагаем, что такое понимается в аспекте «добросовестность -правомерные действия либо бездействия».
Сравнивая подходы к определению понятия, можно сказать, что утверждение С. А. Иванова является неоднозначным, так как мы рассматриваем добросовестность как отдельный принцип. В. К. Бабаев своей трактовкой выделяет составляющие понятия, к которым относится справедливость, добрая воля и разумность. Определив значение понятия «добросовестность», можно вы-
Наряду с принципом добросовестности, в гражданском праве выделяется принцип разумности. Разумность в гражданском праве рассматривается в субъективном и объективном смыслах, в зависимости от места в механизме реализации права. Разумность в субъективном смысле выступает в качестве внутреннего механизма реализации права. Разумность - познавательная способность, предполагающая нормальную деятельность его сознания, направленная на установление, упорядочение, систематизацию и выявление смыслового содержания, внутренних и внешних связей вещей и явлений. Разумность оказывает непосредственное влияние на дееспособность лица, так как, если субъект не имеет такой способности, он не сможет осмысленно совершать какие-либо действия.
Разумность в объективном смысле понимается в качестве «внешнего мерила», служащего масштабом оценки действий субъектов, то есть она выступает в качестве принципа права. Главной задачей субъекта является сбалансированно соотносить свои действия с целями гражданско-правовых моделей поведения, правами, свободами и законными интересами других лиц, а также общества и государства . Кроме того, сущность принципа разумности в гражданском праве заключается в выборе субъектами гражданских правоотношений оптимального варианта достижения целей, определяемого на основе сбалансированного учета интересов граждан, общества и государства .
Следует учитывать, что разумным является соответствие правомерного поведения нормам права (закону). Так, Ю. В. Виниченко, исследуя правомерность, отмечает, что «разумность» характеризуется правомерностью . Таким образом, действовать в соответствии с данным принципом -значит действовать правомерно. При этом разумным может быть признано только такое поведение субъекта, которое не просто расценивается им самим как разумное, как соответствующее его личной цели, но объективно является разумным, т. е. направлено на достижение целей, допустимых правом. Следовательно, принцип разумности - это оценочное понятие, используемое законом. Разумность или неразумность поведения
субъекта гражданских прав может быть установлена только судом с учетом фактических обстоятельств, в которых находился субъект.
Одной из вечных идей и желаний человечества является достижение справедливости. Многие вещи оценивались ранее с позиции принципы справедливости. Так, в титуле 1 «О справедливости и праве» книги первой Дигестов Юстиниана указано, что «право получило свое название от (слова) «справедливость» , ибо, согласно превосходному определению Цельса, право есть искусство доброго и справедливого . Однако можно с уверенностью отметить, что функции права в качестве средства социального компромисса в обществе полностью соответствуют природе справедливости.
Aequitas (справедливость) - один из самых значительных принципов создания и толкования римского права, игравший существенную роль в правопонимании римских юристов. По мнению П. Е. Земсковой, «во всех делах, в наибольшей же степени в праве, необходимо руководствоваться справедливостью». В конце 1980-х гг. в научных кругах возобладала идея, согласно которой справедливость - это объективное качество общественных отношений .
В эпоху «застоя» изучение проблем справедливости стало обретать более конкретную социально-практическую направленность. О. Г. Дроб-ницкий писал о том, что понятие справедливости тесно связано с практическими и социально-реформистскими действиями людей, ему свойственно проникать в различные сферы общественного сознания, политику и право, социальную философию и даже политическую экономию .
К ХХ в. было сформировано понятие справедливость как отдельной категории. З. А. Бер-бешкина, посвятившая исследованию данной проблемы монографию, указывала, что «справедливость можно считать обобщающим понятием, выражающим объективные экономические, политические, правовые, нравственные условия жизни того или иного класса, общества и тенденции их развития» . Кроме того, принцип справедливости выражается в равном юридическом масштабе поведения и в строгой соразмерности юридической ответственности допущенному правонарушению .
Принципы социальной справедливости, добросовестности и разумности в гражданском праве взаимосвязаны и взаимообусловлены. Они представляют собой единую систему нравственно-правовых принципов, и в процессе их реали-
зации применение одного из них не должно исключать значение других. Они служат не только критерием определения правомерности поведения, но и, выполняя оценочную функцию, они также определяют противоправность поведения .
В своей работе Ю. Н. Беспалый выдвинул предположение о заботливости как проявлении добросовестности, а осмотрительности как составляющей разумности, также считает это и условием, и правилом осуществления гражданско-правовых отношений. Иными словами, это и гипотеза, и диспозиция нормы .
Данные принципы выступают как нормы высшего порядка и в то же время как нормы законодательства, применяемые к индивидуальным правоотношениям. Также они взаимодействуют с целым правовым институтом и с другими элементами гражданско-правовой системы. Так, К. Курбанов считает, что «добросовестность получила статус юридического факта, способного отменить действие императивных норм закона» .
Таким образом, под добросовестностью понимают наличие у участников гражданских правоотношений стремления максимально исключить возможность нарушения своими действиями или бездействиями субъективные права и законные интересы других лиц. В том числе под разумностью понимают необходимость для субъектов находиться в границах, исключающих возможность злоупотребления субъективными гражданскими правами, и соотносить свои действия с целями гражданско-правовых моделей поведения участников, правами, свободами и законными интересами других лиц, а также общества и государства. Полагаем, что принцип справедливости - это логическая оценка действия в соответствии с критериями, зафиксированными в общепринятой и обязательной нормативной системе - законе.
Соотношение нравственно-правовых принципов добросовестности и разумности, а также социальной справедливости гражданского права указывает на то, что данные принципы, с одной стороны, тесно взаимосвязаны, и это обусловлено их общей направленностью на достижение целей гражданского права, обеспечение баланса в интересах участников гражданских правоотношений, однако, с другой - неидентичны. Каждый принцип имеет за основу различные характеристики. Однако нравственно-правовые принципы образуют социально-целостную основу гражданско-правовых отношений, являются свидетельством
Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2016. Т. 2. № 2 (6)
связи морального и правового в гражданском праве. Их наличие позволяет сформировать позитивное отношение к реализации норм гражданского права в массовом правовом сознании.
Лишь с соблюдением названных принципов гражданско-правовая система может быть превращена в мощный инструмент защиты законных прав и интересов граждан.
Литература
1. Алексеев С. С. Проблемы теории права: курс лекций: в 2 т. Свердловск: Свердл. юрид. ин-т, 1972. T. 1. 396 с.
2. Бабаев В. К. Презумпции в советском праве: учеб. пособие. M.: АО «Центр ЮрИнфоР», 1974. 167 с.
3. Белов В. А. Добросовестность, разумность, справедливость как принципы гражданского права. M.: АО «Центр ЮрИнфоР», 1998. 352 с.
4. Бесналый Ю. Н. Эволюция справедливости в статуте ВКЛ 1588 г. Mmœ: НББ, 2Q13. С. 113-118.
5. Брагинский M. И. Осуществление и защита гражданских нрав. Сделки. Представительство. Доверенность. Исковая давность // Вестник Высш. арбитр. суда РФ. 1995. № 7. С. 99-113.
6. Волосатова Л. В. Принцип разумности в реализации субъективных гражданских нрав: автореф. дис. ... канд. юрид. Наук / MосУ MВД РФ. M., 2QQ5. 195 c.
7. Гай. Институции // Политика римского нрава. M.: Зерцало, 1997. 6Q8 с.
8. Гражданский кодекс Французской Республики, 21 марта 18Q4 г., [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.ipsub.udsu.ru/download/kafedra_tiigip/igpzs/documents/fgk.doc (дата доступа: 25.1Q.2Q15).
9. Гражданский кодекс Италии, 16 марта 1942 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.wipo.int/wipolex/ru/details.jsp?id=25Q8 (дата доступа: 26.1Q.2Q15).
1Q. Дигесты Юстиниана: в 3 т.: пер. с лат. / отв. ред. Л. Л. Кофанов. M.: Статут, 2QQ2. Т. II. Кн. 5. б22 с.
11. Дробницкий О. Г. Структура морального сознания // Вопросы философии. 1972. № 6. 53 с.
12. Земскова П. Е. Принцип добросовестности и принцип справедливости как общие принципы права, признанные цивилизованными нациями // Юриспруденция. 2QQ9. № 1б. С. 25.
13. Иванова С. А. Принцип справедливости в гражданском нраве: учеб. пособие. M.: Норма, 2Q11. 415 с.
14. Кучура П. И. Проблемы реализации принципов добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений: сб. науч. тр. Mmœ: Изд-во БИП, 2Q13. 338 с.
15. Татарников А. В. Принципы разумности и добросовестности в гражданском праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Mоск. ун-т Mинистерства внутр. дел. M., 2Q1Q. 32 с.
16. Франциск Скорина и его время: энцикл. справочник / редкол.: И. П. Шамякин (гл. ред.) [и др.]. Mmœ: БелСЭ, 199Q. 631 с.
1. Alekseev S. S. Problemy teorii prava: kurs lekcij: v 2 t. Sverdlovsk: Sverdl. jurid. in-t, 1972, t. 1, 396 p.
2. Babaev V. K. Prezumpcii v sovetskom prave: ucheb. posobie. M.: AO «Centr JurInfoR», 1974, 167 p.
3. Belov V. A. Dobrosovestnost", razumnost", spravedlivost" kak principy grazhdanskogo prava. M.: AO «Centr JurInfoR», 1998, 352 p.
4. Bespalyj Ju. N. Jevoljucija spravedlivosti v statute VKL 1588 g. Minsk: NBB, 2Q13, pp. 113-118.
5. Braginskij M. I. Osushhestvlenie i zashhita grazhdanskih prav. Sdelki. Predstavitel"stvo. Doverennost". Iskovaja davnost". Vestnik vyssh. arbitr. Suda RF. 1995, no. 7. pp. 99-113.
6. Volosatova L. V. Princip razumnosti v realizacii sub#ektivnyh grazhdanskih prav: avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk. MosU MVD RF. M., 2QQ5, 195 p.
7. Gaj. Institucii. Politika rimskogoprava. M.: Zercalo, 1997, 6Q8 p.
8. Grazhdanskij kodeks Francuzskoj Respubliki, 21 marta 18Q4 g., . Rezhim dostupa: www.ipsub.udsu.ru/download/kafedra_tiigip/igpzs/documents/fgk.doc (data dostupa: 25.1Q.2Q15).
9. Grazhdanskij kodeks Italii, 16 marta 1942 g. . Rezhim dostupa: http://www.wipo.int/wipolex/ru/ details.jsp?id=25Q8 (data dostupa: 26.1Q.2Q15).
1Q. Digesty Justiniana: v 3 t.: per. s lat., otv. red. L. L. Kofanov. M.: Statut, 2QQ2, t. II, kn. 5, 622 p.
11. Drobnickij O. G. Struktura moral"nogo soznanija. Voprosy filosofii. 1972, no. 6, 53 p.
12. Zemskova P. E. Princip dobrosovestnosti i princip spravedlivosti kak obshhie principy prava, priznannye civilizovannymi nacijami. Jurisprudencija. 2QQ9, no. 16, p. 25.
13. Ivanova S. A. Princip spravedlivosti v grazhdanskom prave: ucheb. posobie. M.: Norma, 2Q11, 415 p.
14. Kuchura P. I. Problemy realizacii principov dobrosovestnosti i razumnosti uchastnikov grazhdanskih pravootno-shenij: sb. nauch. tr. Minsk: Izd-vo BIP, 2Q13, 338 p.
15. Tatarnikov A. V. Principy razumnosti i dobrosovestnosti v grazhdanskom prave Rossii: avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk, Mosk. un-t Ministerstva vnutr. del. M., 2010, 32 p.
16. Francisk Skorina i ego vremja: jencikl. Spravochnik, redkol.: I. P. Shamjakin (gl. red.) . Minsk: BelSJe, 1990, 631 p.
Статья поступила в редакцию 1.04.2016 г.
Submitted 1.04.2016.
Для цитирования: Анциферова Э. Ю. Принципы разумности, добросовестности и справедливости как основополагающие категории частного права // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2016. № 2 (6). С. 42-46.
Citation for an article: Antsyferova E. Yu. Good faith, honesty, and reasonableness as a fundamental categories in private law. Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2016, no. 2 (6), pp. 42-46.
Анциферова Эдита Юрьевна,
студентка, Академия управления при Президенте Республики Беларусь, г. Минск, [email protected]
Antsyferova Edita Yuryevna,
student, Academy of Public Administration under the Aegis of the President of the Republic of Belarus, Minsk,
Добросовестность, разумность и справедливость как принципы гражданского права и начала функционирования системы гражданского оборота
Ю. В. Виниченко
кандидат юридических наук,
доцент, докторант,
доцент кафедры гражданского
права и процесса
Байкальского государственного
университета экономики и права,
Россия,
г. Иркутск
Из числа категорий, указанных в заглавии, принципом гражданского права, а точнее, основным началом гражданского законодательства, в России на настоящий момент легально признан практически только принцип добросовестности. В частности, в ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ГК РФ) теперь указано, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно и что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения . Строго говоря, приведенные нормы не столько провозглашают собственно принцип добросовестности, сколько устанавливают обязанность добросовестного поведения субъектов. Однако поскольку данные нормы помещены в статье «Основные начала гражданского законодательства», следует признать, что тем самым законодатель причислил добросовестность именно к началам гражданского законодательства , на уровне доктрины и практики зачастую отождествляемым с категорией «принципы гражданского права» .
Что касается разумности и справедливости, то им в сфере гражданско-правового регулирования российский законодатель отводит преимущественно скромное место «требований», которые подлежат учету при определении размера компенсации морального вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ) и компенсации за нарушение исключительного права (абз. 2 п. 3 ст. 1252 ГК РФ), при квалификации действий субъектов в качестве недобросовестной конкуренции (подп. 9 ст. 4 ФЗ «О защите конкуренции» ), а также исходя из которых, в случае применения права по аналогии, определяются права и обязанности сторон (участников) гражданских правоотношений (п. 2 ст. 6 ГК РФ).
Не отрицая безусловной важности и значимости принципа добросовестности, тем не менее, полагаем, что подобной характеристики в полной мере заслуживают и разумность, и справедливость, отсутствие указаний на которые в ст. 1 ГК РФ представляется неоправданным. Означает ли это, что разумность и справедливость российский законодатель не признает принципами гражданского права? Но тогда почему, в частности, разумность в отдельных нормах прямо именуется принципом – в выражении «принципы добросовестности и разумности» (п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662 ГК РФ)? Или быть может разработчиками Концепции развития гражданского законодательства РФ , а вслед за ними – и авторами законопроекта о внесении изменений в ГК РФ была воспринята позиция, согласно которой принцип разумности является одним из аспектов принципа добросовестности ? Но в этом случае, как представляется, следовало проявить последовательность и подвергнуть изменению те нормы, в которых «разумность» и «добросовестность» используются «на равных» (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 53, п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662 ГК РФ).
В отсутствие прямых пояснений (в частности, в Пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ) о тех или иных законодательных мотивах можно лишь предполагать. Так, можно предположить, что законодатель исходил из необходимости разделения всех принципов гражданского права на «основные» и «неосновные», закрепив в ст. 1 ГК РФ только первую из указанных групп. Однако, развивая данный тезис, придется признать, что ни разумность, ни справедливость основными, т. е. наиболее важными, главными , базовыми, значимыми с позиций гражданско-правового регулирования в целом принципами не признаются.
Вместе с тем та же разумность уже традиционно подлежит учету при определении пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ), при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 53, п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 375 и др. ГК РФ), при решении вопроса о возникновении (в частности, гл. 50 ГК РФ) и прекращении гражданских прав (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76, п. 2 ст. 428, п. 1 ст. 451 ГК РФ), их защите (ст. 397, п. 1 ст. 399, п. 1 ст. 404, ст. 1101, п. 3 ст. 1252 ГК РФ), а также при применении (российского) гражданского законодательства (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 1191 ГК РФ). Судя по уже вступившим в законную силу и только планируемым изменениям гражданского законодательства России, сужение сферы применения категории «разумность» не планируется. Напротив, в ГК РФ имеется целый ряд новых положений, в которые заложен критерий разумности: вступившие в действие 1 сентября 2013 г. нормы о сделках (п. 2 ст. 157.1, п. 1 ст. 178, п. 3 ст. 183 ГК РФ); вступающие в силу 1 июля 2014 г. положения о залоге (абз. 2 п. 4 ст. 345, абз. 3 п. 1 ст. 358.3 ГК РФ в редакции ФЗ от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ ); вступающие в действие 1 сентября 2014 г. нормы о юридических лицах (п. 1, 3, 5 ст. 53.1, п. 4 ст. 62, абз. 1 п. 2 ст. 65.2 ГК РФ в редакции ФЗ от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ ). Указание на «разумность» и производные от нее термины содержится также в тексте потенциальных новелл кодекса (в редакции проекта ФЗ № 47538-6 ): об обязательствах (п. 3 ст. 367, п. 2 ст. 376, п. 5 ст. 393, п. 2 ст. 393.1, абз. 2 ст. 415); о договорах (п. 2 ст. 446.1); при правовой регламентации вещных отношений, в частности, при установлении так называемых соседских прав как ограничений права собственности на земельный участок в пользу соседей (п. 2 ст. 293, п. 2 ст. 294).
Изложенное позволяет утверждать, что разумность пронизывает и обусловливает действие практически всех гражданско-правовых институтов, исходя из чего ее так же, как и добросовестность, можно считать не просто принципом гражданского права, но, по терминологии ГК РФ, основным началом гражданского законодательства.
Бесспорной видится и необходимость признания ключевым принципом гражданского права и основным началом гражданского законодательства также справедливости, которая в отсутствие норм прямого действия, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, выступает одним из самых предельных оснований оценки действий субъектов (и иных юридически значимых явлений) и несмотря на скудное текстуальное оформление в законодательстве, на уровне судебной практики является признанным принципом гражданско-правового регулирования .
Скорее всего, именно в силу своей общеправовой значимости принцип справедливости не получил закрепления в ст. 1 ГК РФ «Основные начала гражданского законодательства». С другой стороны, общеправовой характер данного принципа не стал препятствием к его фиксации, например, в Уголовном кодексе РФ , в котором принципу справедливости посвящена отдельная статья (ст. 6). Кроме того, не вполне ясна логика российского законодателя, избегающего использования термина «принцип» в отношении справедливости на уровне общих положений в ГК РФ, однако называющего справедливость в числе принципов одного из видов гражданских правоотношений – закупки товаров, работ, услуг .
В свете сказанного следует заметить, что термин «принцип» в ГК РФ используется лишь в отношение гуманности (ст. 137), гуманности и морали (подп. 4 п. 4 ст. 1349, п. 2 ст. 1419, подп. 5 п. 4 ст. 1473, подп. 2 п. 3 ст. 1483), добросовестности и разумности (п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662), а также в выражениях «нравственные принципы общества» (п. 3 ст. 1064), «принципы открытости процедуры и учета мнения заинтересованных лиц, включая правообладателей» (подп. 6 п. 1 ст. 1244), «принципы решения задач» (п. 5 ст. 1259). При этом уже по нумерации соответствующих статей кодекса нетрудно заметить, что данные «принципы» закреплены не среди общих норм, касающихся поведения участников любых гражданских правоотношений, а при установлении отдельных прав и обязанностей субъектов. В подобных случаях определенные принципы, по существу, лишь упоминаются, в силу чего они вряд ли имеют общее регулятивное значение и могут быть использованы для восполнения возможных пробелов в праве. В отличие от этого положения о равенстве участников отношений, неприкосновенности собственности, свободе договора и др., хотя и не обозначенные как принципы гражданского права, но закрепленные в ст. 1 ГК РФ «Основные начала гражданского законодательства», на практике трактуются именно как принципы права и служат реальным масштабом оценки поведения субъектов даже в тех случаях, когда в нормах права отсутствует отсылка к ним.
Отсюда следует, что необходимым условием реализации регулятивной функции того или иного юридического принципа является не просто его упоминание в законодательстве, а такое его легальное оформление, при котором он сформулирован в качестве нормы общего характера . Без придания определенным правилам характера общих положений они будут применяться лишь в прямо указанных законом случаях и, следовательно, с позиций правового регулирования являться не основными идеями, характеризующими содержание права и определяющими его функционирование (т. е. принципами права), а законодательными требованиями, суть, «рядовыми» установлениями положительного права . Таким образом, использование законодателем в отношении отдельных категорий термина «принцип», по-видимому, должно свидетельствовать о выделении таких понятий из общего ряда, стремлении подчеркнуть их бо́льшую значимость. Вместе с тем закрепление подобных «принципов» в нормах, устанавливающих юридические обязанности участников лишь определенных видов отношений, ограничивает сферу действия этих положений, вследствие чего с точки зрения юридической техники является не самым удачным способом их нормативной фиксации.
Безусловно, отсутствие соответствующих общих законодательных положений в отношении той или иной категории не исключает возможной характеристики последней как принципа права , однако, на наш взгляд, это затрудняет ее широкое применение на практике, поскольку обусловливает необходимость всякий раз доказывать наличие данного принципа . И если относительно принципа справедливости данный вопрос, возможно, стоит не столь остро , то апелляция при вынесении конкретных судебных решений к разумности как общему принципу гражданского права требует определенного обоснования, к которому представители правосудия не всегда готовы и способны (в том числе, по причине отсутствия по данному вопросу устоявшейся доктринальной позиции).
Именно исходя из указанных соображений, мы и ратуем за закрепление в ст. 1 ГК РФ наряду с нормами о добросовестности аналогичных как по общему характеру, так и по содержанию правил о разумности и справедливости.
В сравнительно-правовом аспекте можно заметить, что вся рассматриваемая «триада» отнесена к общим основам (принципам) гражданского законодательства в Гражданском кодексе Украины . При этом в соответствующей статье закона (ст. 3 «Загальні засади цивільного законодавства») сначала указана «справедливость» и лишь затем – «добросовестность» и «разумность».
Принцип добросовестности и разумности закреплен в числе основных начал гражданского законодательства в Гражданском кодексе Республики Беларусь (далее – ГК Республики Беларусь); а именно, в ст. 2 кодекса установлено: «добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное (принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений)» . Буквальное толкование приведенной формулировки позволяет заключить, что, во-первых, добросовестность и разумность рассматриваются в качестве одного (общего, единого) принципа и, во-вторых, содержание данного принципа составляет презумпция добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений. Подобное понимание представляется сомнительным, исходя из того, содержание данного принципа в этом случае так и остается нераскрытым, а также принимая во внимание, что принципы, как прямо указано в самой ст. 2 ГК Республики Беларусь, определяют и регламентируют гражданские отношения, в то время как функциональное назначение презумпций как вероятностных предположений о фактах , на наш взгляд, в праве является иным .
Признаем, что данный вопрос является дискуссионным. Так, Т. В. Дерюгина приходит к выводу, что с научной точки зрения добросовестность не может одновременно рассматриваться и как принцип права, и как правовая презумпция . Напротив, французский ученый Ф. Терре, анализируя принцип добросовестности в контексте вопроса об основных началах (французского) контрактного права, приводит правило ст. 2274 Французского гражданского кодекса, согласно которой «добросовестность всегда презюмируется, и именно тому, кто ссылается на недобросовестность, надлежит ее доказывать» , и заключает, что «это особенное положение вместе с другими переходит в разряд принципов конституционного значения: везде предполагается добросовестность. Она – естественный оплот свободы, если не следствие порядочности… Общее утверждение, согласно которому наличие добросовестности предполагается, связано с размышлениями о безопасности и предсказуемости» . В российском гражданском праве сторонником трактовки добросовестности и разумности в качестве «принципов-презумпций» является, например, А. В. Татарников .
Так или иначе, закрепление в ГК Республики Беларусь презумпции разумности участников гражданских правоотношений, а не разумности их действий (как это указано, например, в п. 5 ст. 10 ГК РФ, п. 4 ст. 8 ГК РК) , по нашему мнению, заслуживает критической оценки, поскольку в этом случае речь идет о разумности самих субъектов , т. е., по сути, о том, что отдельные лица-участники гражданских правоотношений обладают разумностью – присущей человеку познавательной способностью не просто упорядочивать и систематизировать уже имеющиеся знания о вещах и явлениях, но также обнаруживать связь последних и действовать целесообразно этой связи . Исходя из этого, опровержение данной презумпции (разумности участников) будет заключаться в установлении факта неразумности лица, т. е. факта расстройства его психического здоровья, нарушения его интеллекта – малоумия (олигофрении) либо слабоумия (деменции) , в то время как опровержение презумпции разумности действий участников гражданских правоотношений означает, что разумный в целом субъект в данном конкретном случае совершил неразумное с точки зрения права действие .
Если говорить о содержании рассматриваемых принципов, то на уровне законодательства данный вопрос, как правило, не раскрывается . Решению этой задачи, прежде всего, призвана служить доктрина. В то же время единство взглядов как в части трактовки самих понятий добросовестности, разумности и справедливости, так и относительно соответствующих принципов и их соотношения среди российских ученых отсутствует .
Полагаем, что и добросовестность, и разумность, и справедливость, ставшие в современном гражданском праве уже почти элементами устойчивого (единого) терминологического оборота , следует рассматривать в качестве самостоятельных принципов гражданского права, каждый из которых, выступая критерием оценки юридически значимых явлений, имеет свою «сферу действия».
Так, категория «добросовестность» относится, на наш взгляд, к самим субъектам, отражая их извинительное незнание о фактах или правах других лиц, точнее, извинительную ошибочную субъективную психическую оценку дееспособным лицом собственных противоправных действий в качестве правомерных . Если исходить при этом из того, что внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле является одним из значений термина «нравственность», а представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном,добре и зле , имеющиеся на уровне общества, обозначаются термином «мораль» , можно сделать вывод, что добросовестность является морально-нравственным принципом. Тезис о нравственном характере добросовестности является широко признанным и в российской цивилистической доктрине .
Несколько иным является значение справедливости, с древних времен понимаемой как «компромисс, сочетание противоположных интересов, в результате которого каждый получает «свое»» . Выступая оплотом баланса интересов различных субъектов , т. е. характеризуя уже не только индивидуальные качества и поведенческие установки отдельных лиц, но и систему ценностей определенной социальной группы, справедливость тяготеет к категории более общего порядка – «этика», означающей совокупность социальных норм .
Качественно другое содержание имеет, на наш взгляд, понятие «разумность». Изначально обозначая такое естественное (природное) свойство человека, как обладание разумом, выступая в качестве принципа права, разумность трактуется шире: как целесообразность – критерий, применимый для оценки не только действий субъектов (на предмет их соответствия целями типичных гражданско-правовых моделей поведения) , но и иных связанных с такими действиями явлений действительности (например, вреда, расходов) .
В понимании анализируемых принципов ключевое значение имеет вопрос о соотношении категорий «принципы» и «начала» (права), строгое разграничение которых, как уже было отмечено выше, на уровне доктрины и практики не проводится. Так, в современной российской классической учебной литературе принципы гражданского права определяются как «основные начала (выделено автором. – Ю. В.), наиболее общие руководящие положения права, имеющие в силу их законодательного закрепления общеобязательный характер» , как «основные начала гражданско-правового регулирования общественных отношений» , и отмечается, что они «нашли свое непосредственное отражение в ст. 1 ГК» . В одном из авторитетных комментариев к ГК РФ при разъяснении положений ст. 1 говорится, что «в п. 1 статьи сформулированы основные начала (принципы) гражданского законодательства» . В п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 г. № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» указано, что «судам следует исходить из принципа добросовестности» и при этом сделана ссылка на п. 3 ст. 1 ГК РФ, которая, напомним, называется «Основные начала гражданского законодательства»; ссылка на п. 4 данной статьи, закрепляющий норму о недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения, содержится в п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 г. № 22 и при этом также используется термин «принцип».
По нашему убеждению, отождествление понятий «принципы права» и «начала права» (и, тем более, понятий «принципы права» и «начала законодательства») недопустимо. В данном вопросе мы исходим из признаваемой нами концепции начал частного права Н. П. Асланян , которая не просто указала на то, что под началами следует понимать первопричины, обусловившие содержание и существо определенного феномена (в частности, исследованного ученым российского частного права), но и выявила смысловые компоненты данной категории – гносеологический и онтологический. А именно, под гносеологическими (мировоззренческими, теоретико-познавательными) началами частного права автор понимает его «идеальные, концептуальные основания», т. е. «систему представлений, взглядов, воззрений, иными словами – идею частного права» . Онтологические (исторические, «бытийственные») начала того или иного феномена правовед определяет как «факторы, вызвавшие его к жизни, оказавшие существенное воздействие на обретение им бытия, обусловившие ту или иную его форму» .
С отмеченных позиций принципы добросовестности, разумности и справедливости, являясь гносеологическими началами (гражданского) права, сводятся к системе представлений о добросовестности, разумности и справедливости.
Вместе с тем последние – это и реально существующие феномены, имеющие в отличие от гносеологических начал (идей, принципов) объективный, не зависящий от усмотрения тех или иных субъектов (законодателей, правоприменителей, самих участников правоотношений) характер. В таком, онтологическом , аспекте разумность означает, на наш взгляд, присущую людям познавательную способность (биолого-антропологическое свойство человека), а добросовестность и справедливость – персональную характеристику отдельных физических лиц, а именно их этические (справедливость) и морально-нравственные (добросовестность) личностные качества.
Основополагающее значение начала добросовестности, разумности и справедливости (и в гносеологическом, и в онтологическом смысле) имеют не только в сфере гражданского права, но и в гражданском обороте , в понимании которого, однако, мы не разделяем тех подходов, которые сложились в российском гражданском правоведении , считая необходимым рассматривать его как явление системного порядка .
Не останавливаясь в рамках настоящей работы на обосновании данного утверждения , укажем лишь, что при таком подходе гражданский оборот подлежит рассмотрению как система, т. е. устойчивое целостное единство, характеризуемое наличием цели своего существования, исходя из которой определяются набор входящих в эту систему элементов, связь между ними, а также функции (способы действия) данной системы.
По мнению специалистов, показателем целостности объекта познания является наличие цели, на достижение которой направлено само существование системы. На этом основании определяющее значение в понимании гражданского оборота имеет вопрос о цели существования данной системы. Подчеркнем, что указанный вопрос специальной разработке в цивилистической литературе не подвергался. В качестве научной гипотезы можно допустить, что основной целью системы гражданского оборота является справедливое удовлетворение разумных потребностей субъектов-участников гражданского оборота . Высказанное предположение основано на характеристике гражданского оборота как социальной системы, что, с одной стороны, обусловлено, а с другой стороны, предопределяет его системное описание в контексте анализа возникающих и существующих в обществе юридически значимых отношений. Именно ради удовлетворения своих индивидуальных потребностей отдельные лица и вступают в отношения, становятся субъектами гражданского оборота. Указание при этом на справедливость и разумность призвано подчеркнуть, что функционирование (деятельность системы на пути достижения цели) гражданского оборота, как и любой другой системы, осуществляется не произвольно, а детерминировано действием определенных начал.
Исходя из указанного выше понимания категории «начала», онтологическими основаниями функционирования системы гражданского оборота являются факторы, обусловившие появление данной системы и объективно определяющие ее существование (бытие) и развитие, а ее гносеологическими началами – основополагающие идеи (принципы), влияющие на реализацию системой гражданского оборота выполняемых ею функций. Разграничение онтологических и гносеологических начал особо значимо с позиций выявления закономерностей и тенденций дальнейшего развития данной системы с целью определения возможного воздействия на нее; принципы функционирования системы гражданского оборота, как представляется, имеют субъективный характер.
В первом приближении, в числе онтологических начал гражданского оборота помимо разумности (биолого-антропологического начала), справедливости и добросовестности (персональных качеств физических лиц, непосредственно участвующих в гражданском обороте) можно выделить также экономические начала, из которых наиболее значимыми являются: а) необходимость обмена материальными и созданными нематериальными благами, принадлежащими субъектам или фактически присвоенными ими; б) материальный уровень общественного развития. Важным принципом деятельности системы гражданского оборота наряду с духовными началами общества, т. е. его общими морально-нравственными и этическими установками (представлениями о добросовестности, справедливости), и целесообразностью (принципом разумности) является правовая политика государства.
Завершая настоящую работу, следует признать, что некоторые из изложенных в ней суждений и выводов носят дискуссионный характер и нуждаются в дальнейшем осмыслении и развитии. Однако уверены, что данное обстоятельство не умаляет, но, напротив, лишь подчеркивает ту значимость, которую имеют в цивилистике категории «добросовестность», «разумность» и «справедливость».
Отдельные аргументы в пользу системного подхода как методологического основания познания гражданского оборота представлены в работе: Виниченко Ю. В. О необходимости системного исследования гражданского оборота // Четвертый пермский конгресс ученых-юристов: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Пермь, Перм. гос. нац. иссл. ун-т, 18-19 окт. 2013 г.) / отв. ред. О. А. Кузнецова; Перм. гос. нац. иссл. ун-т. Пермь, 2013. С. 89–91).
Рассмотрим указанные в ст. 1101 ГК РФ такие критерии как требование разумности и справедливости. На первый взгляд это требование кажется несколько необычным и даже странным, будучи применено к отдельному институту гражданского права - компенсации морального вреда, так как трудно предположить, что законодатель не предъявляет подобного требования к судебному решению по любому делу. Анализ ст. 1101 ГК РФ в части требований разумности и справедливости целесообразно проводить с учетом ст. 6 ГК РФ, устанавливающей правила применения аналогии права. Согласно этой норме, при невозможности использования аналогии закона, права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Эти понятия дают большой простор судейскому усмотрению при решении конкретного дела. Не случайно компенсация морального вреда оказалась единственным гражданско-правовым институтом (понятие разумности содержится также в ст. 10 ГК, но имеет там иное содержание), где законодатель специально предписал учитывать требования разумности и справедливости при определении размера компенсации морального вреда. В данном случае, прежде всего, принимается во внимание то, глубина страданий не поддается точному измерению и в деньгах неизмерима в принципе. Поэтому нельзя говорить о какой-либо эквивалентности ее размеру компенсации. Однако разумно и справедливо предположить, что размер компенсации должен быть адекватен перенесенным страданием.
Неразумно и несправедливо было бы присудить при прочих равных обстоятельствах (равной степени вины причинителя вреда, отсутствии существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других заслуживающих внимания обстоятельств) компенсацию лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением его личного неимущественного права на неприкосновенность произведения, в размере, равном или большем, компенсации, присужденной лицу, перенесшему страдания в связи с нарушением его личного неимущественного права на здоровье, выразившееся в утрате зрения или слуха (обобщение судебной практике позволяет сделать вывод о том, что подобные случаи нередки). Поэтому требование разумности и справедливости следует рассматривать как обращенное к суду требование о соблюдении разумных и справедливых соотношений присуждаемых по разным делам размеров компенсации морального вреда. Если бы на территории РФ действовал один судебный состав, рассматривающий все иски, связанные с компенсацией морального вреда, требование разумности и справедливости могло бы быть достаточно легко выполнимо. Вынося свое первое решение о компенсации морального вреда, такой судебный состав тем самым установил бы для себя определенный не писанный базисный уровень размера компенсации, опираясь на который выполнял бы требование разумности и справедливости при вынесении всех последующих решений. Однако, как известно, такая гипотетическая ситуация в действительности невозможна, т.к. в России действует большое количество судов, еще большее - судебных составов. Поэтому должен существовать писаный, единый для всех судов базисный уровень компенсации и методика определения ее окончательного размера. Поскольку законодатель отказался от нормативного установления базисного уровня и методики определения размера компенсации и, таким образом, предоставил этот вопрос усмотрению суда, то таким судом, по моему мнению, следует считать Верховный Суд РФ. Он должен, в порядке обеспечения единообразного применения законов при осуществлении правосудия, предложить судам общий базис и подход к определению размера компенсации морального вреда, оставляя при этом достаточный простор усмотрению суда при решении конкретных дел.
Важным критерием, на наш взгляд, выступает учет индивидуальных особенностей потерпевшего. В этой связи не можем согласиться с точкой зрения Э. Гаврилова, который считает, что размер компенсации морального вреда не должен зависеть от личностных особенностей потерпевшего, степени его эмоциональности, ранимости, уровня самооценки, физического развития, пола и т.д. Автор по существу не учитывает специфичности морального вреда и фактически идентифицирует его с вредом материальным. У разных людей разный болевой порог, разная способность терпеть физическую боль. И было бы неправильным считать, что удар одинаковой силы по лицу профессионального боксера и малолетнего ребенка причинит им одинаковую физическую боль, и одинаковой моральный вред, который может быть компенсирован равной денежной суммой.
Законодательство не конкретизирует, какие именно индивидуальные особенности потерпевшего могут влиять на размер денежных сумм, взыскиваемых в порядке компенсации морального вреда. Неразрешённым остается вопрос - нужно ли учитывать материальное положение потерпевшего при определении размера компенсации морального вреда?
Э. Гаврилов обоснованно указывает на возможность применения положений гл. 59 ГК («Обязательства вследствие причинения вреда») к обязательствам из причинения морального вреда. Законодатель предписывает учитывать доходы (ст. 1085 ГК РФ). Применительно же к определению размера компенсации морального вреда необходимо во всех случаях учитывать материальное положение лица, которому причинен вред. При этом, чем выше доходы потерпевшего, тем большая сумма должна взыскаться. На первый взгляд, такая постановка вопроса грубо нарушает принципы равноправия граждан. Однако необходимость учета материального положения потерпевшего в данном случае продиктована спецификой компенсируемого вреда. Когда лицу причинен материальный ущерб, затруднения при определении суммы возмещения могут возникнуть лишь в связи с установлением денежной стоимости. Моральный же вред, как категория нематериальная, не может быть оценен денежный суммой. Компенсация морального вреда есть предоставление потерпевшему возможности испытать за счет взысканной суммы положительные эмоции, соразмерные испытанным им физическим или нравственным страданиям. Предположим, что двум лицам причинены нравственные страдания одинаковой степени тяжести, т.е. потерпевшие испытали одинаковое количество отрицательных эмоций. При этом один потерпевший имеет очень высокий доход, а другой является безработным, уровень его доходов крайне низок. Естественно, что состоятельному человеку для того, чтобы испытать положительные эмоции, соразмерные причиненному моральному вреду, необходима горазда большая сумма денег, чем человеку малообеспеченному. Безработный человек может испытать точно такие же положительные эмоции от покупки новой рубашки на взысканные деньги, как и обеспеченный человек - от приобретения нового автомобиля. Представляется, что в обоих случаях обоим лицам в равной степени компенсирован причиненный моральный вред, хотя взысканные суммы неодинаковы.
Таким образом, при определении размера взыскиваемой в счет компенсации морального вреда денежной суммы, судам необходимо руководствоваться не только индивидуальными психологическими особенностями потерпевшего, но и его материальным положением, что, на наш взгляд, не только не противоречит принципу равенства граждан, но и соответствует требованию ст. 1064 ГК РФ о праве потерпевшего на возмещение в полном объеме вреда ему причиненного.